Заметив Эдварда у источника, он тотчас же подъехал к нему.

– Вы без лошади, дядя? Но почему?

Эдвард нахмурился и пробурчал:

– Доктор сказал, что я должен совершать продолжительные прогулки каждый день. Привяжи свою лошадь и присоединяйся ко мне. Давай вместе погуляем. Думаю, и тебе это полезно.

Джонатан поступил так, как ему было сказано, и пошел рядом с дядей.

– Вы не больны? – спросил он.

– Нет, просто старею. Такое, знаешь ли, со всеми случается, – добавил дядя с усмешкой. – Он шагал довольно бодро и при этом помахивал своей изящной тростью. – Что же касается нашей встречи… Я давно ничего не слышал от тебя и подумал, что мне нужно узнать, что происходит.

– Кое-кто проявляет нетерпение? – осведомился Джонатан.

– Нет, просто этот «кое-кто» считает, что ты слишком уж медлителен. Для этого есть причина?

Разумеется, причина была. Но сейчас ему не хотелось говорить Эдварду о гербах. Или все-таки сказать? Немного подумав, Джонатан спросил:

– А если я сообщу вам, что я все узнал и что у меня есть список ее покровителей, – что вы сделаете?

Эдвард остановился и внимательно посмотрел на племянника.

– У тебя действительно есть этот список?

– Нет, еще нет. Но меня интересует, что вы сделаете, когда я все узнаю. Видите ли, я получил это задание не от министерства внутренних дел, как случалось обычно. И мне очень любопытно, кто попросил вас передать мне это дело. Дядя, кто вас об этом попросил?

Эдвард продолжил прогулку, но теперь он шел гораздо быстрее; было очевидно, что он нервничал.

– Знаешь, Джонатан, я не потерплю, чтобы кто-либо вторгался в…

– Дядя, но я ведь задал вам вопрос не из праздного любопытства. Я занимаюсь этим делом, поэтому хочу знать, кто заказчик. Мне кажется, что это совершенно естественно. Разве не так?

– Нет, не так, – буркнул Эдвард и зашагал еще быстрее.

Джонатан тут же догнал его и проговорил:

– Ладно, хорошо… Я вижу, что мой вопрос очень взволновал вас, так что давайте забудем о том, что я его задал.

– Проклятие! Конечно, забудем!

Какое-то время оба молчали. Наконец Эдвард, успокоившись, сказал:

– Я хотел расспросить тебя о ее дочери.

– О Селии?

– Да, о ней. Могла ли она найти что-то такое, что не удалось отыскать тебе?

– Полагаю, что такое вполне возможно. Но даже если она что-либо нашла, чем это грозит? И вообще, почему вы об этом спросили?

Эдвард немного помолчал, потом с явной неохотой ответил:

– Просто в последнее время давняя история Алессандры почему-то вдруг стала интересовать дам весьма почтенного возраста – так мне сказала моя жена. И ей известно, что мать Саммерхейза начала расспрашивать об этом некоторых своих старых подруг, а те, в свою очередь, расспрашивали других… Как-то странно все это. Тебе так не кажется?

– Возможно, все дело в недавней кончине Алессандры, – предположил Джонатан. – Да и стоит ли придавать такое значение разговорам пожилых дам?

– И все же не нравятся мне эти разговоры, – проворчал Эдвард. Пристально взглянув на племянника, он спросил: – Ты хорошо знаешь дочь Алессандры? Или просто знаком?

– В общем-то… неплохо знаю. Я не раз с ней разговаривал во время своего расследования. Да и как могло быть иначе?

– Ты должен выяснить, удалось ли ей что-то узнать. И будь тверд с ней. Если нужно, предложи ей деньги. Девушки подобного рода тотчас реагируют либо на деньги, либо на угрозы.

Тут к ним приблизились две дамы, медленно шагавшие по дорожке, и оба умолкли. Когда дамы прошли мимо, Джонатан спросил:

– Что вы имели в виду, когда сказали о девушках «подобного рода»?

Эдвард, поморщившись, проворчал:

– Я не расположен потворствовать твоим деликатным чувствам в отношении подобных женщин, Джонатан. И вообще, я ведь говорю не о твоей матери. Твоя мать – совсем другое дело. Впрочем, какая тебе разница, что я имею в виду? Все очень серьезно, Джонатан, и ты должен помнить: твой долг – во что бы то ни стало выяснить, что теперь известно этой девице. Сделай для этого все возможное. – Улыбнувшись, Эдвард добавил: – Ты ведь знаешь, что в таких случаях делают с девицами.

– Вы говорите о долге, дядя? Я выполнял свой долг перед Англией, когда был на побережье. Но о каком долге вы говорите сейчас? Ведь я даже не знаю, кто поручил мне это проклятое задание. И имейте в виду, дядя, всему есть пределы. Поэтому я не намерен выполнять ваше последнее задание. Я не стану допрашивать Селию Пеннифолд.

Эдвард снова остановился и в изумлении уставился на племянника. Нахмурившись, проворчал:

– Слишком много возражений с твоей стороны, дорогой мальчик. Что значит для тебя эта женщина? Почему ты так защищаешь ее? Она соблазнила тебя? Признайся.

– Нет, не соблазнила.

– Значит, ты ее соблазнил. Да-да, и не пытайся это отрицать! Я это вижу по твоим глазам. Возможно, другие не заметили бы этого, но я-то вижу тебя насквозь. – В раздражении застучав своей тростью, дядя продолжил прогулку. И вдруг воскликнул: – Ты что, рехнулся?! Как ты мог связаться с такой женщиной?!

– Вы не знаете ее, так что перестаньте отзываться о ней подобным образом, – ответил Джонатан, с трудом сдерживая гнев.

– А мне не нужно ее знать. Я прекрасно знал, кем была ее мать, и этого вполне достаточно. Не сомневаюсь, что она воспитала дочь соответствующим образом. А если ты не желаешь выполнять задание… Что ж, можешь закончить это дело немедленно, и тогда у твоего кузена появится еще одно основание не признавать тебя…

– Он все равно отказывается признать меня. И никогда не признает. Так что не бросайте мне эту старую приманку. Мне наплевать, что обо мне подумает Торнридж.

– Ты серьезно? Вижу, она совершенно вскружила тебе голову, мой мальчик. Что ж, ее мать прекрасно умела это делать. Вероятно, и дочь такая же. – Дядя презрительно фыркнул и добавил: – Похоже, она слишком уж скомпрометировала тебя, так что ты мне больше не нужен.

Джонатан вопросительно взглянул на дядюшку.

– Что вы имеете в виду?

– Я больше не доверяю тебе, поэтому освобождаю от этого задания. Я найду другого человека, того, кого не соблазнит смазливое личико. Интуиция подсказывает мне, что эта девица что-то знает, и я намерен выяснить, что именно ей известно.

Яростно стуча своей тростью, Эдвард стремительно шагал по дорожке, и было совершенно очевидно, что он всерьез намерен заняться этим делом, оказавшимся, судя по всему, не настолько простым, как он говорил в карете в день похорон Алессандры. И ясно было, что решительность Эдварда не сулила Селии ничего хорошего.

Джонатан тронул его за плечо и проговорил:

– Послушайте меня, дядя. Не пропустите ни одного слова из того, что я сейчас вам скажу. И не сомневайтесь в моей решимости. Так вот, сейчас не военное время, и действия тех лет не имели бы оправдания в наши дни. И если вы поручите это дело другому человеку, а тот каким-то образом обидит или оскорбит Селию Пеннифолд, то имейте в виду: я позабочусь о том, чтобы этот человек был наказан. Знайте: я готов защищать эту женщину всеми доступными мне способами.

Снова остановившись, Эдвард с удивлением взглянул на племянника.

– Ты не осмелишься…

– Ошибаетесь, дядюшка. Когда же я разделаюсь с вашим человеком, наступит ваша очередь, не сомневайтесь.

Раскрыв рот, Эдвард таращился на племянника. А тот, резко развернувшись, направился к своей лошади. Джонатан сразу же поскакал к Селии, но ее дома не оказалось. Немного поразмыслив, он решил навестить леди Саммерхейз, – возможно, она знала, куда уехала ее подруга.

Величие особняка ошеломляло, и Селия, катившая по подъездной дорожке в своем кабриолете, все сильнее нервничала и даже отчасти робела.

Подъехав наконец к дому, Селия передала вожжи конюху, и тот, протянув руку, помог ей выбраться из экипажа. После чего экипаж укатил к конюшням, а Селия осталась перед фасадом огромного особняка маркиза Эндерби. Сердце ее гулко колотилось, и страх перед предстоящей встречей буквально парализовал ее. Но через минуту-другую она все же заставила себя приблизиться к двери.