– Мантос? Ты меня слышал? – Мердер поднес руку к уху. – Они вспороли брюхо пятидесятивосьмилетней монашке.

Саверио пожал плечами:

– Пустые россказни. Паоло хочет нас поддеть, он жалеет, что ушел. – Но что-то ему подсказывало, что это не пустые россказни.

– Ты новости смотришь или нет? – не отставал Мердер. – Помнишь ту монашку из Кайанелло, ее обезглавленное тело нашли под Павией?

– Ну и?..

– Это сделали Сыны Апокалипсиса. Они подобрали ее на автобусной остановке, а потом Куртц секирой отрубил ей голову.

Саверио терпеть не мог Куртца, главаря павийских Сынов Апокалипсиса. Вечно первый ученик. Вечно всех затыкал за пояс. Браво, Куртц! Ты лучше всех!

Саверио провел ладонью по лицу:

– Ладно, народ… Не забывайте все же, что у меня был довольно тяжелый период. Рождение близнецов. Проклятая ссуда за новый дом.

– Кстати, как там малыши? – спросила Сильвиетта.

– Это две прорвы. Жрут и срут. И по ночам спать не дают. Еще и краснуху подхватили. Прибавьте к этому, что отцу Серены прооперировали шейку бедра, и теперь вся мебельная фабрика висит на мне. Скажите, как тут заниматься делами секты?

– Слушай, у тебя в магазине есть что-нибудь за полцены? Надо прикупить трехместный диван, мой мне кот испоганил, – спросил Зомби.

Предводитель Зверей не слушал, он думал о Куртце Минетти. Метр с кепкой. Профессия – кондитер. При этом уже успел поджечь продавца “Кирби”, а теперь вот снес голову монашке.

– Что тут говорить, неблагодарные вы существа. – И он указал пальцем на каждого. – Я расшибся в лепешку ради секты. Если бы я не посвятил вас в культ преисподней, вы бы так и продолжали читать “Гарри Поттера”.

– Да, Саверио, но и ты нас пойми. Мы верим в нашу группу, но так не может больше продолжаться. – Мердер нервно хрустнул хлебной палочкой. – Давай забудем все и останемся друзьями.

Предводитель Зверей раздраженно хлопнул ладонями по столу.

– Вот что. Дайте мне неделю. Уж в этом-то вы мне не откажете.

– И что ты намерен делать? – спросила Сильвиетта, теребя колечко на губе.

– Я разрабатываю суперакцию. Очень опасную миссию… – Он сделал паузу. – Только потом чур не идти на попятную. Болтать-то все мастаки. А как дойдет до риска… – Он сделал жалобный голосок: – “Не могу, извини… У меня семейные проблемы, мать болеет… Я должен работать”. – Тут Саверио выразительно посмотрел на Зомби, тот виновато понурил голову над тарелкой. – Нет. Рискуют все на равных.

– Не расскажешь нам чуть-чуть? – робко спросил Мердер.

– Нет! Могу вам только сказать, что это операция, которая враз вознесет нас на вершину топ-листа сатанистских сект Италии.

Сильвиетта коснулась его запястья:

– Мантос, ну, пожалуйста, расскажи хоть что-нибудь. Я сгораю от любопытства…

– Я же сказал – нет! Потерпите. Если через неделю я не принесу вам серьезный проект, тогда всем спасибо, пожмем друг другу руки и распустим секту. Идет? – Саверио поднялся на ноги. Черные глаза будто налились кровью, отражая огонь, играющий в печи пиццерии. – Теперь воздайте почести учителю!

Адепты склонили головы. Их предводитель возвел глаза к потолку и широко развел руки.

– Кто ваш духовный отец?

– Ты! – хором ответили Звери.

– Кто начертал Скрижали Зла?

– Ты!

– Кто преподал вам Литургию Тьмы?

– Ты!

– Кто заказывал папарделле с зайчатиной? – спросил официант, подошедший с веером дымящихся тарелок в руках.

– Я! – протянул руку Саверио.

– Осторожно, горячо.

Предводитель Зверей Абаддона уселся и в молчании принялся за еду.

В полусотне километров от пиццерии “Джерри-2”, в Риме, столице Италии, раритетная трехскоростная “веспа”, тарахтя, взбиралась по Монте-Марио. На ней сидел известный писатель Фабрицио Чиба. Он встал на светофоре, а на зеленый свет повернул на виа делла-Каммиллучча. Проехав два километра, он затормозил перед распахнутыми железными воротами. Рядом висела латунная табличка с надписью “Вилла Малапарте”.

Чиба включил первую передачу и приготовился было одолевать поднимающуюся вверх к усадьбе гравийную дорожку, как перед ним выросла горилла, втиснутая в серый фланелевый костюм:

– Эй! Извините! Вы куда? У вас есть приглашение?

Писатель снял шлем-котелок и принялся рыться в карманах мятой куртки.

– Боюсь, что нет… Похоже, оставил дома. Громила перекрыл путь, широко расставив ноги:

– Тогда вам сюда нельзя.

– Меня пригласили на…

Вышибала вытащил листок и нацепил маленькие очки в толстой оправе:

– Как, вы сказали, ваше имя?

– Я еще не сказал. Чиба. Фабрицио Чиба.

Тип стал проверять список, водя по нему указательным пальцем и отрицательно покачивая головой.

“Он меня не узнал”. Фабрицио это не то чтобы очень задело. Ясно, что этот мордоворот книг не читает, но, черт побери, телевизор-то он смотрит? Чиба вел в среду вечером по третьему каналу передачу под названием “Преступление и наказание” – как раз для таких типов.

– Сожалею. Ваше имя в списке не значится.

Писатель приехал сюда на презентацию нового романа нобелевского лауреата Сарвара Соуни “Жизнь в мире”, опубликованного “Мартинелли” – тем же издательством, где печатался и он сам. В возрасте семидесяти двух лет, написав два тома толщиной с учебник римского права, Соуни получил премию Шведской академии. Чиба должен был принимать гостей на пару с Джино Тремальи, заведующим кафедрой англо-американской литературы в римском университете Сапиенца, но старого зануду позвали лишь затем, чтобы придать мероприятию официальности. Препарировать роман и растолковать его сокровенные тайны римской публике предстояло Фабрицио, общепризнанному знатоку и любителю высокой культуры.

Чиба начинал всерьез заводиться:

– Послушай. Если ты оставишь в покое список и глянешь в приглашение, такой белый листочек прямоугольной формы, которого у меня, к несчастью, с собой нет, то обнаружишь там мое имя, поскольку именно я – ведущий вечера. Если хочешь, я уйду. Но когда меня спросят, почему я не пришел, я скажу, что… Твоя фамилия как?

К счастью, тут материализовалась одна из распорядительниц, со светлым каре и в синем костюме. Увидав за рулем старинного мотороллера своего любимого писателя, с этим его непослушным вихром и огромными зелеными глазами, она чуть не упала без чувств:

– Пропусти его! Сейчас же! – заверещала она. – Ты что, не видишь? Это Фабрицио Чиба! – Затем на не гнущихся от волнения ногах она подошла к писателю: – Страшно извиняюсь. Господи, как неловко! Я сгораю со стыда! На секундочку отошла, а тут вы… Простите, ради бога… Я…

Фабрицио одарил девушку удовлетворенной улыбочкой.

Хостесс посмотрела на часы:

– Уже очень поздно. Вас наверняка заждались. Езжайте, езжайте, прошу вас. – Она ткнула вышибалу и, когда Фабрицио проезжал мимо, крикнула ему вслед: – Подпишете мне потом книгу?

Чиба оставил “веспу” на парковке и направился к вилле легкой походкой бегуна на средние дистанции.

Фотограф, до сих пор маскировавшийся в тени лавровой изгороди, показался на аллее и побежал ему навстречу:

– Фабрицио! Фабрицио, ты меня помнишь? – Он догнал писателя. – Мы как-то ужинали в Милане в той остерии… “Общество мореходов”… Я тебя пригласил в свое даммузо на Пантеллерии, и ты сказал, что, может, и приедешь…

Писатель поднял бровь и изучающе поглядел на облезлого стилягу, со всех сторон обвешанного фотоаппаратами:

– Конечно помню, дружище… – Чиба понятия не имел, что это за тип. – Только сейчас поздно, извини. В другой раз. Меня ждут…

Фотограф не отставал:

– Слушай, Фабрицио, пока я чистил зубы, мне пришла в голову гениальная мысль: щелкнуть тебя пару раз на незаконной свалке…

Редактор “Мартинелли” Леопольдо Малагó и руководитель пресс-службы Мария Летиция Каллигари уже поджидали Чибу в дверях виллы Малапарте, поторапливая его жестами.

Фотограф, с пятнадцатью кило аппаратуры на шее, с трудом поспевал за ним, но не сдавался: