Он в задумчивости встал из-за компьютера. По тому, как складывались события, было очевидно, что 28 апреля – сатанистский день.

“В конце концов, 28-е недалеко от 30-го, Вальпургиевой ночи”.

Он подошел к картонной коробке, стоящей рядом с дверью. Перерезав клейкую ленту, открыл крышку. Затем, как паладин прежних времен, преклонил колено перед сокровищем, погрузил руки в пенопластовый наполнитель и достал Дюрандаль. Держа меч обеими руками, он поднял его над головой. Лезвие из закаленной стали, эфес из кованого железа и обшитая кожей рукоятка. Он долго колебался между ним и японской катаной, но в итоге хорошо сделал, что выбрал оружие, принадлежащее нашей культурной традиции. Меч был такой красивый, что дух захватывало.

Мантос вышел на террасу, поднял меч навстречу лунному диску и, как Роланд при Ронсевале, принялся вращать им. Он бы охотно вызвал Куртца Минетти на дуэль. У него на базе в Павии.

“Я с Дюрандалем, а он со своей секирой”.

Мантос представил, как уклоняется от удара, оборачивается и точным ударом срубает голову с плеч верховного жреца. После этого он скажет лишь: “Приидите ко мне! Будете Звери”. И все Сыны Апокалипсиса склонили бы головы. Вот это была бы операция. Жаль, что этот Куртц Минетти, хоть и метр с кепкой, – ученик Санте Луччи, шаолиньского мастера из Триеста.

Саверио одним взмахом рассек вешалку для белья. При мысли о том, что это сокровище будет повешено над камином у тестя в Роккаразо, ему делалось не по себе.

Зазвонил телефон и тут же замолк. Трубку подняла Серена. Через мгновение раздался ее крик:

– Саверио, это тебя. Твой двоюродный брат. Скажи ему, что, если он еще раз позвонит в такое время, он у меня свои зубы проглотит!

Предводитель Зверей вернулся в гостиную и убрал меч в коробку, затем взял трубку и торопливо ответил:

– Антонио? Чего у тебя?

– Эй, привет. Как дела?

– Нормально. Что-то случилось?

– Нет, ничего. Вернее, да. Мне нужна твоя помощь.

Так, и он туда же. Неужели никому не приходит в голову, что Саверио Монета может быть занят своими делами?

– Нет, слушай… У меня самого работы по горло… Извини.

– Погоди. Тебе ничего делать не надо. Я знаю, что ты занят. Но я иногда вижу тебя с этими юнцами…

“Он видел меня со Зверями. Надо быть осторожнее”.

– Я в заднице. Четверо поляков кинули меня в последний момент. Ищу им замену. Таскать ящики с вином, расставлять столы в саду, убирать со стола и тому подобное. Простых работяг, но чтоб добросовестных. Большого опыта не надо, главное, чтобы у людей было желание работать и чтоб не вытворяли фокусов.

Антонио Дзаули был администратор Food for Fun, столичной кейтеринг-компании, которая, благодаря руководству Золтана Патровича, непредсказуемого болгар ского шеф-повара и владельца знаменитого ресторана “Регионы”, стала номером один в Риме по части организации банкетов и фуршетов.

Саверио не слушал. “А что, если ударом Дюрандаля отрубить падре Тонино голову? У него к тому же Паркинсон, я окажу ему услугу. Завтра после педиатра отвезу меч к точильщику… Нет, так получится подражание Куртцу Минетти”.

– Саверио? Ты меня слушаешь?

– Да… Извини… Ничем не могу помочь, – бросил сатанист.

– Какое к черту “ничем не могу помочь”? Ты меня даже не слушал. Ты не понял. Я в отчаянном положении. Задницей рискую из-за этой вечеринки. Целых шесть месяцев ее готовил. – Он понизил голос. – Поклянись, что никому не скажешь.

– Что?

– Сначала поклянись.

Саверио поднял глаза и заметил, как уродлив светильник в этническом стиле.

– Клянусь.

Антонио заговорщицким голосом зашептал:

– На этот праздник все придут. Назови знаменитость. Любую. Ну? Первое имя, которое придет в голову.

Саверио на секунду задумался:

– Папа.

– Да нет! Я же сказал – знаменитость. Певцы там, актеры, футболисты…

Саверио фыркнул:

– Слушай, чего ты от меня хочешь? Кого я должен тебе назвать? Пако Хименес де ла Фронтера?

– Центральный нападающий “Ромы”. Бинго!

Надо заметить, что, если было в мире слово, которое Саверио Монета ненавидел, это было то самое “бинго”. Как и все серьезные сатанисты, он ненавидел массовую культуру, сленг, Хеллоуин и американизацию языка. Будь его воля, все должны были бы по-прежнему говорить на латыни.

– Назови кого-нибудь еще!

Саверио не выдержал:

– Не знаю! И какое мне до них дело! У меня своих забот хватает.

Антонио ответил обиженным голосом:

– Да что с тобой? Чудной ты все-таки! Я предлагаю тебе и твоим приятелям возможность подзаработать да еще и поприсутствовать на самом эксклюзивном приеме десятилетия, побыть рядом с известнейшими людьми, а ты меня посылаешь в задницу?

Саверио хотелось вырвать у кузена сонную артерию и искупаться в плазме его крови, но он сел на диван и постарался успокоиться.

– Нет, Антó, прости, правда, ты ни при чем. Просто я устал. Сам понимаешь: близнецы, тесть, черная полоса…

– Да, понимаю. Но если тебе придет кто-то в голову, звякни мне. Завтра утром мне надо раздобыть четверых парней. Ты подумай, ладно? Скажи им, что хорошо заплатят и что на приеме будет концерт Лариты и фейерверк.

Предводитель Зверей навострил уши:

– Как ты сказал? Лариты? Певицы Лариты? Которая выпустила Live in Saint Peterи Unplugged in Lourdes? Которая поет песню King Karol?

Эльза Мартелли, известная под сценическим псевдонимом Ларита, несколько лет пела в Lord of Flies, дэт-метал группе из Кьети-Скало. Их песни были гимнами Люциферу и высоко ценились среди итальянских сатанистов. Потом Ларита внезапно оставила группу и обратилась в христианство, приняв крещение от папы, после чего начала карьеру поп-певицы. Ее диски были нелепой мешаниной из нью-эйджа, юношеской влюбленности и благонравия и поэтому снискали огромный успех во всем мире. Но сатанисты ее дружно презирали.

– Да. Кажется, да. Ларита… это которая поет “Любовь вокруг”. – Антонио не был экспертом по части поп-музыки.

Саверио заметил, что в воздухе разлит приятный запах земли и свежесрезанной травы на газонах. Луна скрылась, и стало совсем темно. От внезапного порыва ветра задрожали стекла и закачался фикус. Начался дождь. Крупные тяжелые капли стали закрашивать темными пятнами плитку на террасе, молния разорвала мрак, и на мгновение стало светло как днем, а потом грохнуло так, что дрогнула земля, завопили сигнализации и залаяли собаки.

Саверио Монета со своего дивана увидал громаду перекошенных черных туч, надвигавшихся на Ориоло-Романо. Одна особенно большая прямо напротив него вдруг нагнулась, вытянулась и приняла формы лица. Черные глазищи и разинутый рот. Мгновение спустя вернулась тьма.

– Мадонна дель Кармине! – невольно вырвалось у него. Саверио бросился закрывать окна – дождь заливал паркет. – Согласен! – выдохнул он в трубку.

– В каком смысле – согласен?

– У меня есть трое. Четвертым, – он ударил себя в грудь, – буду я.

Фабрицио Чиба и Элис Тайлер чинно сидели на мраморной скамейке у овального фонтана. Справа бамбуковая роща в галогеновой подсветке. Слева куст гортензии. Между ними было двадцать сантиметров. Было прохладно и темно. Огни виллы у них за спиной отблескивали на поверхности воды и на роскошных ногах Элис.

Фабрицио Чиба глотнул алкоголя из бутылки и передал ее девушке, она тоже приложилась. Надо было действовать быстро. Иначе они тут окоченеют. Что делать? Сразу наброситься на нее? “Не знаю… Поди разбери этих английских интеллектуалок”.

Для властителя рейтингов, занимающего третье место среди самых сексуальных мужчин Италии согласно женскому еженедельнику Yes(после мотогонщика и актера ситкома, мелированного блондина), отказ был категорически неприемлем. Это могло обречь его на годы лечения у психоаналитика.

Молчание начинало становиться томительным. Надо было нарушить его хоть чем-то:

– Ты ведь и книги Ирвина Паркера переводила, верно? – Уже говоря это, Фабрицио понял, что выбрал худшее начало для стремительной атаки.