Извинившись, президент подошел к Хэпу.

— Мистер президент, у нас нарушение режима безопасности. Человек, который может оказаться снайпером. Считаю, что надо отложить публичное появление.

— Снайпер?

— Да, сэр.

— Но вы не уверены?

— На сто процентов — нет.

— Хэп, этого события ждет весь мир. Конгресс будет смотреть по телевидению. Внеочередная сессия, ты не забыл? Мы уже перенесли место встречи — из-за нарушения режима безопасности. Откладывать сейчас, показывая миру всю степень нашей уязвимости? При таких-то мерах, принятых для нашей защиты? Нет, Хэп, невозможно. Я публично полагаюсь на тебя, а потом окажется, никого не было. — Генри Харрис посмотрел на часы. — Выходим через четыре минуты, Хэп.

— Мистер президент, разрешите предложить компромисс. Телевизионный репортаж «с места событий» уже идет. Что, если я в двенадцать пятьдесят пять объявлю, что имеет место техническая неполадка? На устранение уйдет сколько-то времени. В таких случаях телеведущие умеют чем-нибудь наполнить эфир. Покажут, например, в подробностях, как вы обходили лагерь. Дайте нам немного времени, пожалуйста.

— То есть ты относишься к этому очень серьезно?

— Да, сэр. Очень серьезно.

— Хорошо. Компромисс принят. Действуй, Хэп.

12.55

Виктор немного прополз вперед по берегу пруда, чтобы видеть сквозь высокую траву. Пристроил винтовку, прицелился: действительно, в четырех сотнях ярдов, за деревьями, платформу видно хорошо. Как ему и обещала инструкция.

Там же было сказано, что у президента Польши на вступительное слово уйдет три минуты. В течение этого времени канцлер Германии, президент Соединенных Штатов и президент Франции будут стоять плечом к плечу у него за спиной. Именно в этом порядке, что для него удобно: женщина пониже ростом. Пуля пойдет снизу вверх. Пробьет Анне Болен нижнюю челюсть, президенту Харрису войдет под правое ухо, ну а дальше — череп президента Франции.

Продвинувшись еще на несколько дюймов вперед, для лучшего обзора, Виктор начал спокойно ждать. Они займут свои места через несколько минут; да что там, счет идет на секунды. Один выстрел, и дело сделано. Оставив оружие, он покинет позицию; в суматохе смешаться с толпой журналистов ничего не стоит. Потерявшись в толпе, он выскользнет через ворота, пройдет по дороге мимо припаркованных автомобилей — и сядет в такси, как сказано в инструкции.

Что это? Собаки?

12.57

Пытаясь унять сердцебиение, Виктор скользнул обратно в траву. Собачий лай приближался откуда-то с дальней стороны пруда.

Голос в громкоговорителях объявил: «Открытие встречи задерживается по техническим причинам. Через несколько минут неполадки будут устранены. Пожалуйста, подождите».

По техническим причинам? Как бы не так! Его вычислили!

Теряя самообладание, Виктор обернулся. Бывшая ограда лагеря и деревья. Прямо — пруд, направо — опять ограда и деревья, до бесконечности. Слева крематорий, а до него — четыреста ярдов открытого пространства. Выбора нет, остается направо… Тут Виктор припомнил запасной план из инструкции. В четверти мили, за высокой травой, остатки бараков. Место почти ровное, за исключением бетонных фундаментов и немногих кирпичных дымоходов. Среди всего этого стоит полуразрушенное здание — кирпич и дерево — остатки сарая, где нацисты хранили тележки для завоза трупов в крематорий. В углу, в тайнике под дощатым полом, будет запас еды и воды, мобильный телефон и пистолет. В самом крайнем случае Виктору полагалось там спрятаться и ждать, пока ему позвонят.

Лай между тем становился громче и громче: собаки приближались. Где-то в стороне вертолет запускал двигатели.

— Избавиться от винтовки. Избавиться от запаха. Избавиться от одежды, — произнес он вслух.

Пригибаясь, Виктор добежал до воды. Туфли, носки, одежда — остался белый мужчина средних лет с брюшком. Карточка Ассошиэйтед Пресс и жетон полетели туда же, куда и костюм. Через несколько секунд Виктор уже плыл к дальнему берегу. Где теперь Ричард? Да и кто он такой? Какая разница… Виктор знал, что пришел конец. Шансов у него не оставалось.

13.03

— Мы нашли оружие и одежду, — сообщил голос в наушниках.

Мартен двигался по территории в составе цепи агентов секретной службы, с оружием в руках; на выходе из командного пункта Хэп снова дал ему девятимиллиметровый «ЗИГ-Зауэр». Впереди, с автоматом в руках, бежал Билл Стрейт. Дальше, на берегу пруда, лаяли и выли собаки, потерявшие след в воде. Билл внезапно повернул направо, где у дальней стороны пруда стояли лагерные развалины: бараки, наверное.

Мартен тоже уклонился вправо, покидая цепь. Если что, Стрейту понадобится поддержка.

Перепрыгнув ручей, Стрейт бежал дальше; Мартен уже немного задыхался. Еще пятьдесят ярдов, и Мартен сам оставил ручей за спиной, потеряв тем временем Стрейта из виду.

Ага, вот: бежит по заросшей дорожке, когда-то посыпанной гравием, в сторону бараков…

Оглянувшись и сказав что-то в микрофон, Стрейт поспешил дальше.

Мартен достиг дорожки и поскользнулся, так и не догнав Стрейта. Поднявшись на ноги, он прибавил шагу. Дистанция понемногу сокращалась: сорок ярдов, тридцать…

Остановившись у полуразрушенного здания из кирпича и бревен, Стрейт осторожно двинулся к двери, с автоматом наготове.

— Погоди, Билл! — крикнул Мартен.

Сделав еще шаг, Стрейт исчез внутри: то ли не расслышал, то ли не обратил внимания.

Через три секунды Мартен и сам достиг двери, но успел услышать только резкие голоса и автоматную очередь.

— Господи… — пробормотал Мартен, пригибаясь и следуя за Стрейтом, готовый стрелять.

Стрейт перевел на него автомат не глядя.

— Не стреляй! — выкрикнул Мартен.

Задыхаясь, Стрейт опустил оружие, но не сразу. Пот катился по его лицу ручьями. Не говоря ни слова, он кивнул в дальний угол. Там, на камнях фундамента, лежал труп голого мужчины средних лет, изрешеченный пулями. В руке убитый сжимал пистолет сорок пятого калибра.

— Виктор Янг, — кивнул Стрейт. — Его ты видел в Вашингтоне?

Мартен опустился на колени у трупа; в дверях уже появились другие агенты. Прошло несколько секунд. Поднявшись на ноги, Мартен подтвердил:

— Да. Это он.

Кивнув, Билл Стрейт поправил гарнитуру.

— Хэп, это Билл. Мы его обезвредили. Думаю, можно начинать.

Отдав пистолет Стрейту, Мартен вышел за дверь, обойдя агентов секретной службы. Сквозь тучи местами уже проглядывало солнце, наполняя землю и дома рельефом и жизнью. Назвать прекрасным такое место кажется святотатством, но другие слова плохо подходили. Может быть, после сегодняшних событий, добрая воля стольких людей, собравшихся вместе, послужит на общее благо? Страшные раны истории начнут затягиваться? Мартену хотелось так думать.

В отдалении послышался голос президента Польши, усиленный громкоговорителями. Приветствовав собравшихся, Роман Яницкий объявил, что сейчас будет говорить президент Харрис.

Миновав группу агентов, американских и польских, Мартен направился туда, где перед платформой стояли ряды походных стульев. Президент хотел, произнося речь, видеть Мартена. Приходилось торопиться. Переходя на обратном пути ручей, Мартен подумал о зловещих милях колючей проволоки, никуда не исчезнувшей за семьдесят лет. Может, не надо спешить с выводами? Может, раны и не думают затягиваться?

— Президент Яницкий, мадам канцлер, мистер президент!

Голос Генри Харриса, усиленный громкоговорителями, разнесся над бывшим лагерем.

— Представители государств — членов Североатлантического союза, почетные гости, члены конгресса Соединенных Штатов, зрители по всему миру! Сегодня я пришел сюда как один из вас, как гражданин нашей планеты. В этом качестве и в качестве президента Соединенных Штатов на мне лежит долг сообщить вам некоторые факты, вышедшие на поверхность в последние дни и часы. Как известно, саммит стран — членов Североатлантического союза должен был состояться в Варшаве. Предполагаемая террористическая угроза едва не заставила его отменить, однако после консультаций мы решили встретиться, как и планировали. Я предложил только изменить место проведения; представители других держав согласились. Сейчас я хочу сказать: Освенцим выбран не случайно. Место, где самая чудовищная террористическая организация всех времен уничтожила несколько миллионов человек, привезенных сюда против воли.