— Даже так…

— Да. Даже так.

— Тогда мне как спасителю мира понадобится справка, — улыбнулся Мартен.

— Можете составить сами: я подпишу.

— А дальше — по домам?

— Вот именно. По домам.

Отель «Виктория», Варшава. 6.20

— Доброе утро, Виктор. Позавтракал? Выспался?

Выключив телевизор, Виктор зашагал в трусах по номеру, прижимая мобильный телефон к уху.

— Да, Ричард, позавтракал в половине шестого. А выспаться не получилось: я так и не дождался вашего звонка вчера вечером. Не знал, что думать. Боялся, что-то пошло не так.

— Извини, Виктор. Мне очень жаль. События действительно идут вскачь. Я не мог позвонить раньше — поменялись планы.

— Поменялись планы? Но что происходит?..

Болезненные подозрения, которые грызли Виктора всю ночь, внезапно превратились в уверенность. Теперь в нем сомневаются. В последнюю минуту решили его заменить. Выбросить на улицу. Вот так просто. Проваливай, Виктор! Что он тогда будет делать? У него даже денег нет: Ричард платит за все вперед. Если что, ему даже билета до Штатов не купить…

— Виктор, ты меня слышишь?

— Да, Ричард. Слышу. Но что это за… изменение планов? — Виктор замолчал, набираясь храбрости. — Хотите, чтобы я уехал из Варшавы, да?

— Да, Виктор.

— Но почему? Вы знаете, я могу сделать эту работу. Я справлюсь! Я справился в Вашингтоне и с жокеями тогда… Кто еще стреляет лучше меня? Кто, Ричард? Я скажу: никто! Никто не сделает так же хорошо…

— Виктор! Успокойся, пожалуйста. Я в тебя верю так же твердо, как всегда. Уехать из Варшавы надо из-за новых планов, как я и сказал. Тебе не надо беспокоиться: все в полном порядке. На месте все будет готово, как всегда.

Виктор вздохнул, потом выпрямился с облегчением и гордостью.

— Куда я еду?

— Совсем недалеко, меньше трех часов на поезде.

— Первым классом.

— Разумеется. Поезд тринадцать четыреста двенадцать до Кракова. Отправление в восемь ноль пять, прибытие — десять пятьдесят четыре. На вокзальной стоянке возьмешь такси номер семь один два один. Водитель знает куда: еще сорок минут езды.

— Сорок минут? И где это?

— Освенцим.

Освенцим, Польша. 11.40

В сопровождении охраны и журналистов президент Польши Роман Яницкий вел делегацию двадцати шести стран — членов НАТО по сумрачным коридорам лагеря смерти.

Под серым небом делегация прошла печально знаменитые ворота с кованой надписью «Arbeit Macht Frei». «Работа делает свободным». Дальше президент показал ржавую, заросшую травой колею, по которой с билетом в один конец прибывали евреи. Общим числом не то полтора миллиона, не то четыре; сюда и в близлежащие лагеря, особенно в Освенцим II. Потом — газовые камеры, остывшие печи крематориев, тележки для трупов. В молчании делегаты миновали остатки деревянных бараков, где под охраной эсэсовцев доживали последние дни тысячи узников.

Сегодня президента Соединенных Штатов, одетого в темно-синий костюм, в парике и без фальшивых очков, узнать было не труднее, чем всегда. Рядом канцлер Германии Анна Болен, президент Франции Жак Жеру, верный Хэп Дэниелс. Впереди — наскоро возведенная платформа перед старыми бараками, где Генри Харрису скоро произносить речь. Чтобы привести мысли в порядок, осталось совсем немного времени.

11.50

Такси проехало мимо огороженной площадки, заполненной автобусами с антеннами спутниковой связи на крыше, прямо к воротам, предназначенным для прессы. Из машины вышел мужчина средних лет в костюме и при галстуке; такси отъехало.

Ворота, а скорее контрольно-пропускной пункт, охранялись отделением польского армейского спецназа, не считая агентов польской и американской секретных служб.

— Виктор Янг, Ассошиэйтед Пресс, — представился человек в костюме. — Я должен быть у вас в списках.

Человек предъявил карточку информационного агентства и паспорт гражданина Соединенных Штатов.

Изучив документы, сотрудник американской секретной службы передал их женщине в форме за пуленепробиваемым стеклом КПП. Проверив список, женщина нажала кнопку, фотографируя журналиста.

— Все в порядке.

Кивнув, она передала документы обратно вместе с жетоном журналиста, который Виктор надел на шею.

— Поднимите руки, пожалуйста, — предложил агент.

Виктор подчинился.

— Проходите, сэр, — разрешил агент после поверхностного обыска.

— Спасибо. — Виктор безмятежно проследовал в ворота.

Больше всего Виктор удивлялся сам себе: насколько он нервничал, когда Ричард не спешил звонить, настолько спокоен он был лицом к лицу с противником. Им это известно, разумеется: потому-то Виктора и предпочли другим — не только из-за умения стрелять. Потому он и получил это задание.

11.52

Мартен дожидался часа дня — времени, на которое запланирована президентская речь. Журналисты, как и следовало ожидать, кишели повсюду, но и специально приглашенных гостей хватало. Они по большей части норовили протолкаться к невысокой платформе, едва не оттесняя в сторону службу безопасности. Платформе, с которой мировые лидеры будут слушать речь президента Соединенных Штатов.

Речь, как объявил пресс-секретарь Белого дома, будет касаться в числе прочего причин переноса саммита из Варшавы в Освенцим, а также террористической угрозы, вынудившей секретную службу переместить среди ночи президента из Мадрида на «конспиративную квартиру», где Джон Генри Харрис и пребывал до сегодняшнего утра.

Редкостное событие — всемирная трансляция, когда президент сам разъяснит таинственные события последних дней. Такое не только интригует, но даже пугает. Мир, и без того обеспокоенный, занервничал. Словно этого мало, президент еще потребовал созвать внеочередную сессию конгресса в семь часов утра по вашингтонскому времени. Конгрессмены смогут увидеть выступление в Освенциме прямо на большом экране. Какое экстренное сообщение не терпит отлагательства до такой степени? Почему конгресс не может подождать до возвращения Генри Харриса на родину?

11.55

Мартену, как и президенту, костюм пришлось подбирать в последнюю минуту. Темно-синий, с белой рубашкой и темным галстуком. Получилось вполне прилично. Как и остальным, ему выдали идентификационный жетон, который теперь висел на шее. Чтобы уберечь Мартена от камер, его постригли на манер агента секретной службы и вручили темные очки. Теперь он имел внешность агента, хоть и не был наделен полномочиями.

Мартен подошел поближе к подиуму. По мере того как двигались стрелки часов, напряжение нарастало. До появления делегаций стран НАТО осталось совсем немного. Остановившись за партером из двух десятков рядов брезентовых стульев, Мартен наблюдал, как журналисты возятся с камерами и проверяют микрофоны. В сотне ярдов находился пропускной пункт прессы, за воротами — фургоны с тяжелым коммуникационным оборудованием. Тут и там ходили наряды польского спецназа с собаками.

Прикрыв глаза ладонью, чтобы не мешал свет, рассеиваемый неплотными облаками, Мартен осмотрелся внимательнее. Вот двухэтажные здания: на крышах — команды снайперов из двух человек каждая. Поляки, секретная служба, НАТО — отсюда не скажешь. Обеспечение серьезнее некуда.

Прогуливаясь, Мартен размышлял. Все бы хорошо, но… Помост или трибуна состоит из трех частей: невысокий подиум, где президент Польши представит президента Соединенных Штатов; второй уровень, повыше, где будут стоять канцлер Германии и оба президента; третий уровень, сразу за вторым, где флаги двадцати шести стран и куда проводят делегатов…

Все правильно, кроме одного. В первый момент, когда президент Польши будет представлять высоких гостей, главы других государств выстроятся в шеренгу за спиной Романа Яницкого. Мартену вспомнился выстрел в Шантильи, где одна пуля сразила двоих жокеев всего несколько дней назад.