Я с юности всегда умела В улыбку и веселье превращать Отчаянье И в праздники — Безрадостные будни. И всей вокруг меня — И даже мне самой — Казалось, невозможно быть Счастливее меня. И долго на земле я так жила, Добра не делая, не помня зла, Гордясь собою и своим уменьем Во сне и наяву Жить с наслажденьем. И вот теперь, Оглядываясь, как с горы, На прошлое мое, Я вижу ясно, Что нет в нем дня, Нет даже часа, Который бы хотела Я заново, вторично пережить, И, значит, я всегда была несчастна. Ни в книгах, ни в людских сердцах Следа я не оставлю по себе. И, значит, жизнь я прожила напрасно И лучше бы мне вовсе не родиться. Да, это так, и это очень больно. И все-таки наперекор всему — Сама не понимая почему — Я продолжаю улыбаться И в праздник будни превращать. «Как это летний вечер тих…» Как это летний вечер тих, Как этот летний вечер тих, Как нежно стелится и вьется Тень будущего здесь, у ног моих. Луна плывет по легким облакам, В ее магическом сияньи, Где будущее стало прошлым, А прошлое воркует голубком, Жасминовым кустом цветут, благоухая Мои надежды и мечты — Те, что меня так горько обманули, Но обернулись все-таки победой, Восточной засияв звездой Над неудавшейся моей судьбой. – Но погоди, постой, постой! А как же я, а как же ты, Теперь, когда мы встретились с тобой Не в прошлом-будущем А в настоящем? Не там когда-нибудь И не когда-то там, А здесь — сегодня и сейчас? О, неужели и для нас Еще не кончена игра И будут завтра и вчера — Дни лучезарные И ночи до утра На самом деле?.. 1969 «В рассветный час метаморфоз…» Георгию Иванову В рассветный час метаморфоз Шиповник, что здесь ночью рос, Орлицей в тучи улетел, И лепестки ширазских роз — Душистой прелести предел — Как рифмы, падают попарно На волны озера Локарно, Вернее, на Лаго Маджоре, Вдруг превратившееся в море. А я — не знаю я иль ты? — С междупланетной высоты, Волнуясь, мучась и любя, Твоими жадными глазами Гляжу, прищурясь, на себя, Как на портрет в зеркальной раме. 1968 «Я в руку камушек беру…» Я в руку камушек беру И согреваю его своим дыханьем, И вот он исчезает, он превращается в змею, Свисающую с гибкой ветки ивы, В благоуханное дыханье сонных роз, В прозрачное очарованье Июльской лунной ночи и Ширококрылым вдохновеньем Перелетает океан, Чтоб звёздной музыкой наполнить слух Мне незнакомого поэта. А я испуганно гляжу На узкую свою ладонь И начинаю Взволнованно, как в полусне, Ритмично повторять слова, Слова, что прозвучат В ещё никем не созданных стихах, Преображая До дыр и вдрызг изношенную тему О жизни, смерти и любви. 1968 «Луна качается на облаках…» Луна качается на облаках, То умирая, то воскресая. Нет, я в жизни совсем другая, Чем в стихах. Так, скажите, с какой же стати Стану вам я, мой друг читатель, Под обманчивою луной Назначать свидание с собой? 1967 «Нежданно, хоть, пожалуй, зря…» Ирине Сабуровой Нежданно, хоть, пожалуй, зря, В ночь на восьмое октября Открылся мне и стал понятен Тот хрупкий параллельный мир, Где вздохи муз, и всплески лир, И много звездных пятен, Где все пути ведут к добру, Где жизнь похожа на игру, На зеркало в хрустальной раме, Где нет ни дерева, ни пня, Три тигры смотрят на меня Почтительно, зелеными глазами. Мюнхен. 1967 «Но была ли на самом деле…» Георгию Иванову Но была ли на самом деле Эта встреча в Летнем саду В понедельник, на Вербной неделе, В девятьсот двадцать первом году? Я пришла не в четверть второго, Как условлено было, а в пять. Он с улыбкой сказал: – Гумилёва Вы бы вряд ли заставили ждать. Я смутилась. Он поднял высоко, Чуть прищурившись, левую бровь. И ни жалобы, ни упрёка. Я подумала: это любовь. Я сказала: – Я страшно жалею, Но я раньше прийти не могла. Мне почудилось вдруг – на аллею Муза с цоколя плавно сошла. И бела, холодна и прекрасна, Величаво прошла мимо нас, И всё стало до странности ясно В этот незабываемый час. Мы о будущем не говорили, Мы зашли в Казанский собор И потом в эстетическом стиле Мы болтали забавный вздор. А весна расцветала и пела, И теряли значенья слова, И так трогательно зеленела Меж торцов на Невском трава. 1964 |
