Я уже начинала дремать, когда вдруг почувствовала первые приступы боли.

Поначалу мне показалось, что мышцы просто свело судорогой. Слабая резь внизу живота, не более. Мне показалось, что не стоит обращать на это внимания. Вновь я легла, но едва расслабилась, как опять последовала боль — на этот раз несколько сильнее и дольше; но постепенно она улеглась, и тогда я принялась оттирать с себя въевшуюся грязь. Довольно быстро помывшись, я вылезла из лохани, и, нагнувшись над маленькой печуркой, стала сушиться; высушив одну ногу, я выпрямилась, и тут вдруг почувствовала такую резь в животе, будто туда вонзился кинжал. От неожиданности я вскрикнула.

Потом я ощутила странную мокроту между ног и поняла, что это не вода: из меня сочилась кровь. Не сильно, правда, однако время месячного очищения уже прошло. Это меня здорово перепугало; к тому же мне пришлось поспешно выбежать из бани в садик, где меня стошнило. Вот тебе и славный обед! Кое-как удалось мне добраться до своей комнаты; найдя подходящую тряпицу, я соорудила себе прокладку, после чего позвала Реллу.

Хорошо, что Ланен позвала меня на помощь. Вариен мылся, и я была этому только рада. В таких делах мужья ничего не смыслят, будь они хоть трижды драконами.

Взглянув на нее, я позвала хозяина трактира, велев ему немедленно послать кого-нибудь за ближайшим целителем.

— Спасибо тебе, — проговорила она, когда я вернулась. — Я так и думала, что нужен будет целитель. Не знаю, Релла, что со мной происходит, но становится все хуже и хуже.

Потом она наконец рассказала обо всем, что ее беспокоило. Я не могла дождаться, когда явится целитель.

— Бестолковое дитя! Во имя здравомыслия, почему же ты раньше молчала? — спросила я, изо всех сил стараясь говорить спокойно рассудительно. — Когда ты последний раз прилично ела — без того, чтобы тебя вырвало?

Она не сразу смогла ответить. Думаю, тогда-то я и поняла, что с ней и в самом деле что-то не в порядке...

К вечеру наконец явился целитель. Вернее, целительница: женщина среднего возраста, с пронзительным взглядом, бойкая и несколько грубоватая в манерах. Особого впечатления она не производила, пока не взялась за дело.

Она воззвала к своей силе с легкостью, свидетельствовавшей о ее немалом опыте, и пристально всмотрелась в Ланен.

— Слезы святой Шиа! Девочка, давно ты в таком состоянии? — спросила она, протянув к Ланен руки, чтобы направить на нее свое воздействие.

И как мы сами не догадались?

— В каком? — спросила Ланен. — Кровь пошла недавно, меньше часа назад.

— Нет, я спрашиваю, давно ли ты так плохо себя чувствуешь из-за своей беременности?

— Что?!

— Милочка, должна тебя предупредить: она прервется; но то, что ты беременна, несомненно.

Ланен и до этого была бледной, а теперь и вовсе побелела.

— Шиа! Как понять — она прервется?

— Сожалею... Впервые?

— Что — впервые? — переспросила Ланен; голос ее звучал притуплено. Она была бледна как смерть.

— Девчонка не в себе, женщина, помоги же ей! — проворчала я сердито. Целительница кивнула и направила на Ланен поток более яркого, голубоватого света. Та немного расслабилась.

— Впервые беременна, милочка? Прости, мне не часто выпадает быть повитухой, и все же я достаточно повидала, чтобы сразу понять, намерено ли тело отторгнуть то, что в нем зарождается. Но поверь, это даже к лучшему. Если ребенок во чреве слишком слаб или неправильно сложен, тело твое узнаёт об этом первым. И всегда лучше всего просто помочь телу очиститься. Расслабься и не волнуйся: я сделаю так, что тебе будет хорошо.

Она обволокла Ланен лазоревым туманом и принялась выводить что-то руками.

— Что ты делаешь? — осведомилась я. Глаза Ланен были раскрыты, но взгляд казался рассеянным. Женщина вселяла какую-то неприязнь.

— Тело отторгает плод, но на этом сроке излечение не представляет трудности, — ответила она спокойным, ровным голосом. — Мне требуется лишь ускорить то, что готово произойти само собой... Хм...

Она глянула на свои руки, затем смежила веки — и сияние сделалось еще ярче. Вновь открыв глаза, она направила на Ланен тонкую, но мощную струю голубого света, и бедняжка сейчас же закричала.

Почти не раздумывая, я оттолкнула целительницу и, прижав ее к стене, схватила за горло. И не зря: поток ее силы прервался.

— Во имя Преисподних, что ты вытворяешь?! — завопила я.

— Должно было получиться, — произнесла женщина, отстраняя мою руку на диво спокойно, несмотря на мою ярость. — И уж никак не могло это причинить ей боль. Ничего не пойму.

— Так постарайся понять, разрази тебя гром! Что ты пыталась над ней учинить? — вопросила я настойчиво.

— Я же сказала: нужно помочь телу девочки избавиться от беременности, которая явно причиняет ей немало неудобств, — ответила она. — Я бы излечила ее и позаботилась бы, чтобы следующая беременность протекала более успешно. — Нахмурившись, она посмотрела на Ланен, которая от боли хваталась за живот. — Тело ее, похоже, само не знает, что делает, и это очень странно, — продолжала она. — Кажется, оно борется само с собой, пытаясь одновременно и сохранить плод, и выкинуть его.

Она вновь протянула к Ланен руки и направила в ее сторону голубоватое сияние, но на этот раз гораздо слабее. Боль исчезла с лица Ланен, но остался гнев.

— Больше я ничего не могу сделать, молодка, — сказала целительница. — Тебе надо как можно скорее найти какого-нибудь мага. Следует избавиться от этого ребенка, пока он не убил тебя.

Это было последней каплей. Невзирая на боль, Ланен в один миг вскочила на ноги и хлестнула что было силы женщину по лицу.

— Да как ты смеешь! — вскричала она; ее все больше охватывала ярость. — Только дотронься до меня еще раз — клянусь Владычицей, я тебя так оглоушу, что не скоро в себя придешь! Убирайся!

Женщина казалась бесстрастной, точно камень; но собственная безопасность, как видно, все-таки оказалась ей дороже. Она покинула комнату, но, уходя, проронила:

— Думай обо мне что хочешь, да только ведь я права. Ребенок этот питается твоими соками, и избавить тебя от него может лишь маг. Если же ты решишь его сохранить, то непременно погибнешь...

Ланен нацелилась было, чтобы дать ей пинка, но женщину уже как ветром сдуло.

— Девонька, не стоит спускать ее с лестницы, подумай только, сколько возни будет потом: придется отмывать ступени от крови! — сказала я, пытаясь утихомирить Ланен: она едва не бесновалась.

— Ступени? Скорее мне пришлось бы отмывать кинжал! Релла, до чего же она отвратительна! Клянусь Богиней: какая-то гадкая, бесчувственная кобыла! Как такие вообще могут... ну, то есть... а, пойди все прахом! — Ланен сразу выпустила весь пар. — О Владычица, помоги мне, — проговорила она слабо. — Проклятье, Релла! Она, конечно, стерва порядочная, но почем знать, может, есть в ее словах правда?

Я усадила Ланен, взяв ее за плечи.

— Девонька моя, думаю, насчет твоей беременности она права, разве нет?

Она глянула не меня опустошенно, и вдруг ее затрясло: было не понять, плачет она или смеется.

— Раз уж и ты так считаешь, то, наверное, так оно и есть. Но до чего же мне дурно!

— Что ж, может, она и тут была права. Обрати-ка внимание кое на что. Во-первых, она не смогла избавить тебя от беременности — как знать, может это значит, что ребенок твой сильный и цепкий до жизни. — При этих словах Ланен кивнула, и взгляд ее чуточку просветлел. — А во-вторых, бьюсь об заклад: в этом городе можно найти какого-нибудь сведущего мага, который окажется способным на большее, чем эта дура, — фыркнула я. — Я уже видывала таких раньше: едва освоят начатки, а уже мнят из себя невесть что. И если уж отказываются излечить какую-то бородавку, на что тогда они вообще годны? Ни за что не поверю в мастерство таких искусников!

— Так ты думаешь, она заблуждалась, когда говорила, что я могу умереть? — спросила Ланен озабоченно. Я знала, что не смогла бы солгать ей: она вмиг это почует. К счастью, этого и не требовалось.