Я оказался в тупике; однако все, кто занимаются подобным ремеслом, всегда должны предусматривать возможность таких осложнений. Как бы там ни было, не так уж много я потеряю.

— Взятым и отданным будешь ты связан со мной. Плоть и кровь связывают крепко, Владыка! Принимая жертву, ты подчинишься моей воле.

— Воистину. Так я жду.

— Под страхом боли и вечного рабства ответствуй: берешь ли ты в жертву мою левую кисть?

— Проклятье, — произнес он негромко. — А я-то надеялся, что ты прежде ее отсечешь, тогда я смог бы отказаться. Да, принимаю.

Я не стал раздумывать и гадать, сумею ли осмелиться на такое. Просто взял окровавленный нож и что было силы ударил по левому запястью. И в следующий же момент затянул рану при помощи своей целительской силы, уняв пронзившую было меня боль, ибо мне еще некоторое время нужно было оставаться в здравом рассудке.

Забавное все же меня охватило чувство, когда я поднял собственную кисть и швырнул ее на горящие уголья. Она зашипела, и дух сейчас же принял ее.

— Покорись же мне, Владыка демонов, покорись и повинуйся! — воскликнул я.

— Хорошо, Малиор, — отозвался он из кучи углей. Теперь голос его был заметно громче. — Сейчас я явлюсь на остров, чтобы забрать то, что там пробуждается, а потом предстану пред тобою — в том теле, которое ты для меня приготовил. Меня это вполне устраивает. Я помогу тебе в благодарность за твою жертву, а после... что ж, после посмотрим, ничтожная отрыжка демона. По крайней мере, я получу удовольствие, став свидетелем смерти кантри, а потом и твоей собственной.

— Восстань же и явись ко мне с быстротою ветра! — выкрикнул я.

— Уже спешу, повелитель, — отозвался он; голос его звучал весело, с издевкой.

И он исчез.

Обряд был закончен. Мне удалось сделать это.

Я завершил заклинание, опечатал жаровню, погасив угли, и задул свечи.

Дело сделано. Я чувствовал себя несколько ошалело: начало сказываться потрясение; и все же, прибегнув к внутреннему целительскому зрению, я предусмотрительно оглядел руку — на месте кисти теперь была лишь культя. Как я и подозревал, рана была подернута пеленой, что говорило о заражении. Придется заняться ею.

По привычке я кликнул Дурстана, чтобы тот помог мне снять одеяния, но он распластался на алтаре и был мертв — мертвее не бывает. Я ухитрился возжечь жертвенное пламя, которое тут же его поглотило. Это было быстрым и очень удобным жертвоприношением — таким, к которому всегда можно прибегнуть. Это позволяло мне по желанию вызывать рикти: им всегда доставались остатки от моих жертвоприношений. Благодаря такому количеству свежей плоти я заполучу в свое распоряжение еще одну небольшую орду рикти, которые будут готовы служить мне, если я сочту это необходимым.

Не без труда влезши в обычную одежду, я покинул свои покои и, затворив за собою дверь, поковылял к общему приходу — в голове у меня уже созрел рассказ о том, будто на меня напали демоны.

Там рану мою очистили от заражения ракшасовой скверной, культю тщательно осмотрели и быстро покрыли кожей, все как положено. Потом меня понесли назад в мои покои, чтобы я смог там отдохнуть. Событие это повергло всех в смятение.

Пока меня несли, я предавался восторженным мыслям. Покалеченная рука не доставляла мне никаких неудобств. Теперь, когда в моем распоряжении было все, что мне требовалось для полного моего восторжествования, меня заботило лишь одно: кого из служителей школы поставить на место почившего Дурстана.

Я видел все. Видел Бериса под деревьями: он хохотал и выглядел лет на пятьдесят моложе, чем должен быть. Я попытался было добраться до него, пока нас окружали демоны, — хвала Владычице, Велкас и Арал удержали меня. А не то я вмиг лишился бы жизни. Я сразу же остановился, осознав, что действую по зову сердца, а не разума. А это глупо.

Но когда он схватил Ланен и исчез вместе с нею, я похолодел с головы до ног, чувствуя, как сердце мое сжимается, нежданно-негаданно превращаясь в кусок льда, каким было давным-давно. Я воспротивился этому чувству. Прежде нужно было многое сделать.

Пришлось ждать, пока в живых не останется ни одного из демонов. В конце концов Велкас убрал воздвигнутый им заслон и в считанные мгновения залечил мне рану на щеке. Поблагодарив его за неоценимую услугу, что он оказал нам с Реллой, я осторожно поднял ее на руки и отнес к костру, который мы поддерживали всю ночь, и там принялся будить ее, прогоняя чудодейственный сон.

— Релла, — позвал я негромко. — Релла, родимая, изочнись, очувствуйся, — продолжал я, на какой-то миг невольно перейдя на родной говор, памятный с детства. — Уже совсем рассвело. Релла, пробудись, милая.

Она вздрогнула и приоткрыла один глаз.

— Я устала, Джеми, — проговорила она сонно. — Отвяжись... Ох ты, будь я проклята! — Не успел я и глазом моргнуть, как она пришла в себя и все вспомнила. — О Богиня, неужели я... но... как же это?.. — Она поднесла руку к лицу, потом кое-как поднялась — не без моей помощи. — Не может этого быть. Как я могу двигаться, как я вообще стоять-то могу? Я ведь помню: эта тварюга набросилась на меня, точно паук, заполучивший в свои сети добычу, и я рухнула как подкошенная, а после уже ничего не чувствовала. Но как же?..

— Это все Велкас, — ответил я. — Отродясь такого не видывал. — Я взял ее за руку. — Ты права, милая, ты уже была покойницей. Я сам видел твою рану. Парень ни на что не годен против демонов, но, клянусь Преисподними, когда дело доходит до целительства — тут хоть песни о нем слагай!

— Чудеса, да и только, — проговорила она озадаченно.

Но пора было уже заканчивать с разговорами и заняться делом. Взяв ее за плечи, я заставил ее посмотреть мне в глаза.

— Я должен сказать тебе, милая... Когда я увидел, что произошло, то, прежде чем Велкас сказал, что сумеет тебе помочь, я уже приготовил меч. Я собирался ускорить твой путь.

На наймите это выражение означало смертельный удар, что из милости наносится товарищу, который иначе обречен на медленную и мучительную смерть.

Релла привлекла меня к себе и звонко чмокнула.

— Хвала Богине, что ты не глупец и не трус, — проговорила она, внимательно глядя на меня. — Иначе смерть моя была бы долгой. Никому такого не пожелала бы. — Она погладила меня по щеке. — Я должна быть тебе благодарна.

Убрав руку, она осмотрелась по сторонам.

— А что с Вариеном? И вообще, где же — Ланен?.. — На лице у нее вмиг отразился испуг. — Ох, Джеми, неужели она...

— Нет, она жива... по крайней мере пока, — ответил я. — Явился Берис, я видел его: он вызвал здоровенного ублюдка-демона, чтобы забрать ее. Она в его лапах, Релла. — Я заглянул ей в глаза — своей любви, так поздно обретенной, все еще кажущейся мне случайностью. — Берис увел ее из-под самого моего носа. И я должен отправиться в погоню — покуда у меня хватит сил, я не оставлю попыток освободить ее.

— Придется тогда тебе примириться и с моим обществом, — сказала она с улыбкой; в голосе ее послышалась легкость, точно она говорила всего лишь о продолжении нашего путешествия. Если бы я не заметил дорожку от слезы на ее щеке, блеснувшую в солнечном свете, я бы ни за что не узнал, что она плачет. — Но, Джеми... Я знаю, что это противоречит всем твоим внутренним порывам, но ты должен выждать. Мы еще слишком многого не знаем.

— Я и так чересчур долго ждал! — вскрикнул я. — А вдруг она уже умирает.

— И куда же ты побежишь, где собираешься искать ее? — вопросила Релла. — И что будешь делать, если окажется, что ее охраняют демоны? Сам подумай, мастер Джемет, — добавила она, — мы не можем рваться сломя голову в погоню, точно незрелые новобранцы. Следует хорошенько все продумать. Если бы Берис сразу хотел ее смерти, разве он стал бы утруждать себя, пытаясь ее похитить?

— Как я могу торчать здесь, когда она в его власти? — прокричал я, хотя в глубине души понимал, что Релла права.

— Потому что знаешь, что уже не будешь ей нужен, если она погибнет. Давай же. Нам нужно все обдумать и выяснить, согласится ли кто нам помочь и как нам лучше всего воспользоваться нашей силой. Что там этот юный целитель? — она окинула взглядом луг. И то сказать: там было на что посмотреть. — Пресвятая Владычица! Джеми, балбес, ты даже не сказал мне, что к нам на помощь явился настоящий дракон!