Киваю, молчу. Пока все нормально.

— Кое-что я вам сам расскажу, кое-что вы и без меня раздобыть сможете. Через вашу всезнающую супругу. Но, естественно, хотелось бы мне, чтобы вы перед встречей с Петром Петровичем ваши сведения мне показывали: и vox populi, то бишь глас народа, интерес представляет, и лишние детали успеем устранить, если что… Естественно, буде глас народа что-либо любопытное о коллеге Арсланове произнесет, не упускайте…

Опять киваю — понятно, чего же переспрашивать?

Дальше разговор пошел сугубо конкретный и технический — как звонить, через кого связываться. Решили, что Ася будет встречаться с Алексеем, пока я по больницам хвори свои залечиваю. Или Алексей прямо ко мне будет приезжать… Меня устраивает — он мужик деловой, немногословный, мы с ним легко друг друга понимаем, а это в деле немаловажно… Если же Алексей будет занят, приедет известный нам Анатолий (известный, та самая горилла на побегушках) или известный же водитель Антон. Если, наконец, возникнет нужда использовать лицо, нам не известное, упомянутое лицо назовет пароль, к примеру, «Мудрый Хати протрубил день».

Я улыбнулся и отметил про себя, что Дубов цитирует совсем старое издание «Маугли» — в более поздних переводах слон именовался Хатхи…

На прощание Слон мне руку пожал и отечески так посоветовал:

— Лечитесь как следует, Вадим Андреевич. Не торопитесь наработу выходить. Здоровье дороже.

Что это они все о моем здоровье пекутся? Наверное, и в самом деле выгляжу соответственно.

Пока ехал в офис, ещё раз подытожил. Значит, так. Говорю Петру Петровичу «да». Но время тяну — я в больнице, а коллектив мой для таких серьезных расследований ещё не готов. Это раз. Пусть Аська, «супруга моя», по своим бабским каналам тем временем сплетни собирает. А оперативная работа — документы там, свидетельства — подождать может. Пока я выйду. Здоровый.

Гостя повез Антон, а бригадира Дубов вызвал к себе. Во время поездки в Сады Алексей удивил его своей психологической проницательностью, и Борис Олегович, который не страдал высокомерием и не стеснялся пить из любого источника, начал чаще советоваться со своим начальником охраны.

— Знаете, Алексей, я все пытаюсь понять Колесникова, что он за человек — наивный идеалист или хитрый пройдоха?

Алексей помолчал. Наконец сказал:

— Боец. Честный. Если прижать, убьет — но не в спину, а в грудь.

Дубов снова изумился: никак не ждал от своего оруженосца такой чеканной формулировки. О чем не замедлил Алексею сообщить.

Тот переступил с ноги на ногу:

— Это не я придумал. В одной книжке прочитал.

И Дубов изумился ещё раз. Начал набивать трубку. Наконец заговорил, уже другим тоном.

— Приставьте к нему людей. И к ней. Пишите телефоны.

— Охрана или контроль?

— А это вы мне скажете. И как можно раньше.

Под вечер пятницы раздался звонок и незнакомый мужской голос попросил Вадим Андреича. Дима снял трубку параллельного телефона, поговорил недолго и появился возле моего стола. Морда довольная. Чего это он?

— Порядок, Алиса. Это звонил Стивенс.

— Кто?

— Не перебивай. Мы на два дня едем на дачу. В гости. На день рождения.

— Ну и что? Чего ты довольный такой?

— Давно хотел тебя с этими ребятами познакомить. Очень нестандартная компания — они тебе понравятся.

Ага, теперь оказывается, что мне нравятся нестандартные. Вот вы, значит, какого о себе мнения, милый Вэ-А. Хоть это правда, конечно. Господин Колесников так же далек от стандарта, как наш родной Чураев от Парижа.

— Димыч, давай ещё раз с начала и не торопясь.

— Стивенсы — друзья Полковника.

— А генерала в вашей нестандартной компании нет?

Не знаю почему, но в последнее время я что-то стала на людей кидаться.

Он перемолчал, пожевал губами.

— Давай я ещё раз попробую.

— Попробуй.

Вот что оказалось. В чернобыльские времена познакомился Дима с неким Полковником. Господин этот был командиром разведчиков — конечно, химразведчиков. Не очень я поняла, как они встретились. Но близко познакомились уже в госпитале, лечились вместе. Полковник в миру носил приличное имя Жора — Георгий. Однако со студенческих времен его по имени не звал никто, тем более, когда после 86-го получил он майора…

Но в миру Полковник был биохимиком, работал в университете, на химфаке, и изобретал те самые радиопротекторы, которыми его потом и лечили — по большому блату.

А близким знакомым Полковника чуть ли не с детского сада и был Стивенс. Кстати, и это не фамилия, а студенческая кличка. Тоже заканчивал университет. Только другой факультет — физический.

Перед самым отъездом на историческую родину Полковник и познакомил Колесникова со Стивенсом.

И вот теперь Дима (вместе со мной) зван к вышеуказанному Стивенсу на день рождения. А поскольку отмечается почти круглая дата, то решено провести празднование на природе. И воздух лучше, чем в городе, и уехать можно на все выходные.

— Димыч, выходит, нам сейчас надо срочно подарок изобретать.

— Не надо. Уже все изобретено. Мы везем в подарок чайник. Электрический.

— А почему так?

— Заказано. Ну, а еще, конечно же, бутылочку хорошего коньяка.

— А где мы чайник возьмем?

— Завтра с утра перед электричкой в «Тысячу мелочей» зайдем.

Вот и хорошо. Два дня на даче, и не на уборочной, а в гостях… Отлично. И по дому ничего делать не надо, да и Димке два дня на воздухе совсем не повредят.

— Дим, а как же Петр Петрович?

— В понедельник встретимся.

— Ты же ложишься в больницу.

— Вот там и встретимся. У одра страданий.

Я кивнула. Господин так решил — и все. И не суйся со своим мнением. Правда, я и не стремилась. Не тот случай. Ему виднее.

Чайник в магазине обнаружился без затруднений. И, как договаривались, компания встретилась прямо на платформе ровно в 10.30. Электричку ждать не пришлось, поэтому знакомились уже в вагоне.

Честно говоря, новых знакомств я не боюсь — после двух лет практики в «Татьяне», наверное, даже с коброй нашла бы общий язык. Поэтому уже через десять минут со мной все были на «ты», и я с ними тоже.

Гостей и хозяев набралось, в общем, немного. Стивенс, урожденный Стефановский Анатолий Сергеевич, его жена Алла Кузьмичева, которую никто по имени не звал — только Кузя, мы с Димой и ещё пара: Джо с мужем Геной. Чуть попозже ждали приезда ещё двоих, а может, двух пар, я как-то не поняла. Сейчас в электричке шел общий треп, сплетничали о старых знакомых. А заодно нас, людей, в общем, практически незнакомых, расспрашивали. Я не спешила составлять мнение, отметила только, что они все на удивление шумные.

За болтовней я их даже не успела толком разглядеть, лишь занесла в оперативную память для целей идентификации, что Стивенс большой, оручий и с усами, как у городового (а вот интересно, какие такие особые усы были у городовых?), Кузя вся черная и стройная (тощей меня!), у Джо рыжесть не своя, а импортная, и мордаха по циркулю, зато у Гены морда топором и лысина от уха до уха.

Ехали недолго. Вышли на станции Восточная. Минут десять пешком, распахнулись с рипом и скрипом деревянные ворота, и мы все ввалились в шикарно заросший осенний сад.

Да, братцы, это вам не наша дача! Моя мамочка и на природехирургическую чистоту наводит. Грядочка к грядочке, кустик к кустику, а тут… В общем, тоже и деревья, и клумбы. Все честь по чести. Только побольше травы, поменьше грядок и прочего чернозема. Роскошный виноград неторопливо так заплел стену до самой крыши. Огромный куст хмеля радовал глаз зелеными шишечками. Причем шишки эти висели рядом с красными ягодами шиповника. Этакий мичуринский шедевр.

Мужики немедленно занялись мужским делом — костер, дрова… А прекрасные дамы отправились разбирать сумки и готовить стол.

Ровно через три минуты этой интеллектуальной работы мы все общались, словно знакомы были лет сто, вместе бегали в комнату то за вилками, то за бокалами, Кузя кричала мне: «Аська, ты сошла с ума!» В общем, даже притираться не пришлось — я сразу стала совсем своя.