Паренек о чем-то задумался, но отвечать не стал. Джером нахмурился.

— Ты что-то знаешь и не говоришь?

— К сожалению, нет, — вздохнул паренек, снова подняв взгляд к горизонту. — Во всем этом есть что-то противоестественное. Знаешь, зачем я здесь? Я просто хочу разгадать тайну. Если бы мне это удалось раньше, Феверрут мог бы уцелеть.

Только теперь дошло до Джерома, что он всю дорогу рас тратил на пустые мысли о том, что могло бы случиться. Последние события развивались в мгновение ока, стремительно сменяя друг друга — от спасения королевы Эллибе в лесах Дилна до его падения на нижний ярус эльфийских катакомб, где они и обнаружили Алый Меч. И вот новое происшествие. Вчера, ослепленные ненавистью, не думая о последствиях своих действий, они пустились в погоню за неведомым врагом. И только теперь Джером в первый раз задумался, против кого они намеревались сражаться. Может быть, кроме колдуна у них появился новый противник? Или же колдун действительно обладает невиданным могуществом и управляет войском демонов? Как бы то ни было, при каждой из этих мыслей кровь леденела в жилах. Друзья делали все, от них зависящее, и Джерому было больно видеть, как мучается Килак. Такого развития событий никто не мог предвидеть.

— Иногда лучше не слишком задумываться. — Джером напомнил Килаку его слова по пути в Восгес. — Если хочешь выжить, надо уметь вовремя реагировать.

Удивленная улыбка заиграла на лице Килака.

— Я вижу, ты прислушался.

— Мне еще многому надо научиться, — пожал плечами Джером, почесав обросший щетиной подбородок.

Килак снова вздохнул и кивнул.

— Тогда пошли. Думаю, вместе мы найдем ответ. Джером и Килак вернулись к укрытию и разбудили Эллайена, который окончательно проснулся, только когда собрал вещи. Оставив шалаш зверю, который первым вернется в опустошенный лес, друзья молча тронулись в путь, избегая тяжелых и грустных разговоров. Килак вновь гнал нещадно, и к рассвету, когда солнце залило алыми лучами восточный горизонт, путники покинули пределы Кальмира и вышли к теплым равнинам южной Парты. На севере, где земля встречается с небом, бурые облака вздымались, будто горные пики в снежных шапках, купаясь в первых серебристых солнечных лучах. Над головой открылось ясное и приветливое небо, свежий ветерок гулял над равнинами.

Путники не тратили времени на остановки, не обращали внимания на голод, промокшую одежду и усталость. Джером хорошо знал, что в движении мышцы не затекают. Поплатиться за нещадное к себе отношение предстояло в будущем, если им удастся дожить до того времени, что само по себе было сомнительным.

Жаркое солнце поднимало клубы пара из мокрой одежды, которые кружились и окутывали путников призрачной дымкой. Словно духи несчастных, которые были втоптаны в землю и сожжены вместе с нею, подумал Джером, и, поежившись, плотнее укутался в плащ.

Дневной свет не открыл ничего нового. Земля была опустошена и перерыта. Время от времени друзья останавливались в поисках хотя бы малейшего признака того, что Маришу и остальных живыми увели на север. Но несметные полчища затоптали любые следы. Земля вздымалась, будто беспокойное море, раздираемое штормами. Различить удавалось лишь знакомые уже трехпалые следы — единственное, что знали друзья о своем таинственном враге.

Поднимаясь над землей, туман окончательно рассеялся и открыл глазам путешественников столп черного дыма, вздымавшегося над горизонтом с севера. К полудню друзья добрались до сожженного и лежавшего в руинах Баттлмонта. Гостей встретила лишь гора обломков — жуткие призрачные руины в наполненном едким дымом воздухе. Джером вдруг ощутил, что может вот-вот расстаться с завтраком. Юноша не предполагал встретить такое разорение, да и не мог никак привыкнуть к запаху разлагающейся горелой плоти. Удивительно, но нигде не было тел. Изверги, должно быть, унесли их с собой или сожрали прямо на месте. Сомнений не оставалось — погибло множество людей. Крепость лежала в руинах, воздух пропах смертью. Килак снова принялся просеивать и перебирать пепел в поисках ответа.

— Они пытались сражаться, — с трудом сдерживаясь, сказал паренек. — Оружие повсюду. — Он прервал речь и оглянулся на своих спутников, зажавших рты и носы. — Пошли.

Друзьям не терпелось поскорее миновать страшное место, и они поспешили продолжить путь. Несчастному Джерому пришлось терпеть не меньше часа, прежде чем начал улетучиваться тошнотворный едкий запах. И все же полностью избавиться от него не удалось. Баттлмонт давно остался позади, но следы бойни и опустошения виднелись повсюду. Деревенские дома сгорели дотла, на полях не осталось ни единой скотины. Заборы были разбиты и повалены, а ручейки и пруды наполнились кровью. Землю окутал призрачный саван смерти, который временами исчезал под порывами ветра, а иногда опускался такой густой пеленой, что его можно было почувствовать на вкус.

Друзья ни разу не остановились, чтобы перекусить или напиться воды. Они почти полностью израсходовали провизию, а пополнить запасы было нечем. Впрочем, задерживаться они и не собирались — желание разгадать истину безжалостно гнало их вперед, и друзья всецело повиновались ему.

Джером ни на минуту не переставал думать о Марише. Удивительно, как медленно тянулось время, когда они были вместе в Феверруте. Ему не терпелось покинуть тихое и мирное селение. Воспоминания оживали в душе, и он все больше тосковал по девушке. Если она жива, Джером разыщет ее, если мертва… Сердце заныло от боли, и Джером сжал рукоятку висевшего на плече Меча. Если Мариша погибла, он отомстит.

Джером не без удивления заметил, что совершенно не уставал под тяжестью Меча, хотя преодолел с ним не одну милю. Зато книга древинов, ответственность за которую они разделили с Эллайеном, становилась тяжелее с каждым шагом. Меч вовсе не казался ему обузой. Древнее оружие стало для Джерома третьим товарищем, присутствие которого наполняло его сердце надеждой, поддерживало огонь его решимости.

Вскоре Джером почти перестал замечать признаки безжизненного опустения. Изуродованная земля монотонно скользила под ногами. Темная, испускающая струйки дыма почва хранила мертвое молчание. После Баттлмонта Джером более не испытывал благоговейного ужаса при виде черного ковра, на мили раскинувшегося перед ним. Спутников продолжал терзать лишь вопрос — зачем? Судя по всему, враг пробивался на север безрассудно и яростно, сметая все на пути в неистовом и слепом гневе. Останков несчастных, застигнутых зловещим ураганом, не было нигде. Их либо уничтожили, либо угнали в плен. Какое существо способно на подобное зверство, оставалось только гадать. А до тех пор, пока друзья не узнали, с каким врагом имеют дело, и зачем он вторгся в их земли, бесполезно рассуждать о его целях и намерениях.

Джером вновь начал сомневаться в искренности Килака. В конце концов паренек не впервые скрывал свои подозрения. Странным казалось и то, что Килак настойчиво отвергал все заявления Джерома о том, что демоническое войско было очередной проделкой колдуна, не предлагая взамен иного объяснения. Не единожды Джером замечал, как парень оглядывался в сторону Скуллмарских гор и призрачного алого сияния, залившего горизонт с востока — вершины Краккен. На все расспросы Килак неизменно пожимал плечами и рассказывал, что лишь пытается собрать осколки воедино, а догадок у него не больше, чем у Эллайена или Джерома. Отговорки казались Джерому слишком наивными, и Эллайен, несомненно, подозревал то же самое. Тем не менее давить на Килака представлялось совершенно бесполезным занятием. Если ему и есть, что сказать, сделает он это, только когда сам посчитает нужным.

А до тех пор пускай в одиночку таскает за собой свои тайны, решил Джером. Следуя по выжженному пути, они и без того скоро узнают правду.

Остаток дня прошел под знаком боли и усталости, гнева и отчаяния. Дорога уходила на север, глубоким шрамом разрезав поля и деревни, города и баронства. Казалось, гигантское чудовище пережевало и перемололо мягкую землю в крошки, а потом выплюнуло ее обратно. Путешественники поднимались на холмы и спускались к заливным лугам, пока ноги не начинали неметь. Небо заслоняли назойливые тучи, ежеминутно грозящие пролиться дождем. Говорили друзья мало, стараясь сосредоточиться на единственной цели.