Внезапно вода вокруг начала бурлить и вскипать, и Килак понял, что тело идет ко дну! Он стремглав бросился к морде чудища и успел выдернуть из горла кинжал, пока туша не скрылась под водой.

Последним, что он видел, было бледное красноватое сияние единственного чудовищного глаза.

Слипшиеся веки с трудом открылись, в глазах кололо и щипало. Джером очнулся. Он зажмурился от яркого света. Когда зрение понемногу восстановилось, Джерому показалось, что он все-таки умер. Вместо обычного мира он словно очутился в раю, недоступному человеческому воображению.

В новом мире его встретила самая прекрасная богиня или по меньшей мере фея. Лазурные глаза светились тепло и ласково. Локоны золотых волос ласкали нежную белую кожу, падая на плечи и спину. Солнечные лучи путались в завитках. Взгляд Джерома скользнул от ясных глаз к тонким изящным губам и к пленительно-нежной улыбке.

Воздух зазвенел от нежного голоса.

— С возвращением.

Мелодичные звуки показались Джерому самой сладкой соловьиной трелью. Сердце юноши затрепетало от легкого прикосновения ее руки. Джером попытался сесть, но резкая боль пронзила спину, и он повалился на кровать.

— Осторожно, — пропел голос, и заботливые руки уложили юношу в постель. — Ты пока не в том состоянии, чтобы вскакивать с кровати и разгуливать, где захочется.

От боли Джером стиснул зубы и зажмурил глаза. Через несколько секунд осталось только ноющее чувство под левой лопаткой.

— Твои друзья волнуются.

Неожиданно на бедную голову Джерома обрушились воспоминания. Имя… путешествие… похищение… битва с незнакомцем в черном плаще…

— Где я? — Собственный сухой и хриплый голос неприятно поразил Джерома.

— Ты в Левеллинской общине Феверрута, — ответила женщина, — в доме самого мастера Нимбруса.

Джером озадаченно нахмурился. Левеллин. Феверрут. Нимбрус. Ни одно из имен не было знакомо юноше. Заметив смущение больного, женщина не удивилась.

— Мало кто о нас знает, — объяснила она, поднося к губам Джерома чашку неприятно пахнущего отвара. — Наша община живет уединенно, посвящая больше времени изучению, нежели врачеванию за деньги. — Чашка наклонилась, и больной проглотил немного жидкости. — Вам повезло наткнуться на Килака.

Джером проглотил снадобье. Вкус оказался еще хуже запаха.

— Килак?

— Добрый друг нашей общины. Он нашел вас с приятелем и привел сюда после твоего ранения. Они сами расскажут лучше меня.

Девушка поставила пустую чашку на столик у кровати, поднялась и грациозно скользнула к двери.

— Я приведу твоих друзей, — предложила она. — Они будут рады увидеть тебя.

— Подожди.

Девушка остановилась, обратив к больному прекрасное лицо.

— Кто ты? — спросил он, смущенный такой услужливостью и заботой.

— Мариша Валур, ученица Левеллина.

— Ты меня вылечила?

— Нет, — поспешила ответить девушка и мелодично рассмеялась. — Я всего лишь ученица. Твоя рана требовала внимания самых искусных лекарей Феверрута. Мы все ждали, затаив дыхание. — Мариша нежно улыбнулась. — Ты нас здорово напугал. Но ты поправишься. Надо только расслабиться и немного отдохнуть.

Джером кивнул, и Мариша ушла, оставив больного наедине с его мыслями. Удивительно, но он совершенно не помнил времени, о котором говорила Мариша. Времени, когда его вылечили. Воспоминания обрывались в лесу. Джером пытался предупредить Эллайена и предпринял отчаянную попытку спастись. Сколько времени прошло? Несколько часов? Дней? Должно было остаться хоть какое-то воспоминание об этом отрывке вечности. Но в сознании Джерома витали лишь клочки сновидений, потерянные и лихорадочные ощущения борьбы и боли. Он вспомнил, как ледяные воды тащили его на дно, вспомнил жгучий зной и пробиравший до костей холод. Где он очутился, едва не покинув этот мир? И почему не мог вспомнить?

Джером выбросил из головы тревожные размышления. Что бы ни случилось, он жив и в сознании. Лучше сосредоточиться на реальности, чем на вопросах без ответов.

Джером оглядел причудливую комнату — маленькую, уютную и чистую. Стены напомнили юноше родной дом. На них опирался наклонный потолок, облицованный лакированными деревянными панелями — зеркальное отражение пола. В помещение струился теплый солнечный свет. Рядом с открытым окном в углу стояла кровать и столик — единственная мебель.

Легкий ветерок скользнул в комнату, приподняв занавески. Повеяло ароматами сосны и можжевельника. В листве звенела птаха. Джером заложил руки под голову и с удовольствием потянулся. Восхитительное место. После дома — самое лучшее место на земле, решил юноша.

Стук отвлек его внимание от окна. Дверь отворилась, и в комнату вошел Эллайен, расплываясь в радостной улыбке. За спиной лучника показался молодой незнакомец с веселыми блестящими глазами, помогавший Эллайену в спасении Джерома.

— Так, так! Мы вовремя! — воскликнул Эллайен. Лучник крепко схватил протянутую руку Джерома и потряс изо всех сил. Джером даже зажмурился от такого усердия.

— Я думал, ты уже на полпути к дому.

— Да вот все боялся, не придется ли возиться с тобой, — улыбаясь, ответил Эллайен.

Только через какое-то время Эллайен догадался представить своего нового друга, о котором, казалось, совсем позабыл.

— А, Джером, это Килак Кронус.

Присмотревшись поближе, Джером вдруг подумал, что уже где-то встречал этого невероятно знакомого паренька. Но Джером отбросил в сторону мимолетную мысль как осадок той последней ночи в лесу. Больной с любопытством рассматривал смуглое лицо и спутанные волосы гостя, и тот подмигнул в ответ.

— Я слышал, что обязан тебе жизнью, — наконец сказал Джером.

— Чепуха. Мине за собой-то глядеть времени нету.

Джером внутренне улыбнулся скромному ответу. Юный путешественник явно начинал ему нравиться.

— Любопытный говор, — заметил Джером. — Ты откуда родом?

— Отсюдова и оттудова, — пожал плечами Килак.

— Я многое должен тебе рассказать, — нетерпеливо вмешался Эллайен. Радостно сияя, лучник отодвинул чашку, вазу с цветами и взгромоздился на столик. — Ты нормально себя чувствуешь? Разговаривать можешь? Ну, или хотя бы послушать?

— Все в порядке, — заверил друга Джером.

— Еще бы, — лукаво заметил Эллайен, — тебя же тут выхаживали целую неделю.

— Что? — подскочил Джером. — Неделю?

— Пять дней, — поправился Эллайен, как будто Джерому от этого стало бы легче.

— Пять дней?

— Да ладно, не переживай ты так, — нахмурился лучник. — Ничего уже не вернешь. Тебе надо поправляться. А это не скоро случится, если будешь попусту волноваться о потерянном времени.

— Но Олсон…

— Вполне вероятно, уже полностью захвачен колдуном, — закончил за друга Эллайен. — И нам этого не изменить. В любом случае все известия сходятся на том, что наша родина пока в безопасности. Бароны, кажется, взялись охранять свои земли. Либо так, либо колдун решил повременить. Мы точно не знаем, какие территории Олсона захвачены.

Джером продолжал внутренне протестовать. Пять дней? Как можно потерять пять дней, даже находясь без памяти? Не важно, где именно он был, но за это время, подозревал больной, можно пересечь Кальмир и даже добраться до Скуллмарских гор. При таком стечении обстоятельств времени терять нельзя. Пять дней!

Джером попытался подняться, но застыл на полпути. Новый приступ боли напомнил о цене опрометчивого поступка. Эллайен прав. Злость и досада — плохие советчики. Надо признать — в теперешнем состоянии он беспомощен. Взгляд Джерома упал на Килака, который за все время ни разу не сдвинулся с места и не сменил простодушного выражения лица.

Неожиданный вопрос промелькнул в голове Джерома, и он посмотрел на Эллайена, который понял его и ответил вслух:

— Нет причины что-либо скрывать от него или от остальных, — сказал лучник. — Все знают, кто ты и что мы ищем. Хочу только предупредить, что все они, так же как и я, считают тебя безумцем. Даже Килак, хотя он и вызвался составить нам компанию.