У Джерома заныло в груди при мысли о том, что было уничтожено. Дома, деревья, звери, люди, которые спасли ему жизнь — Мариша! Внезапная мысль поразила его. Кровь застыла в жилах, обжигающая волна гнева захлестнула сердце.

— Нет! — закричал Джером, выдернув из ножен Алый Меч.

Но в то мгновение, когда Меч вырвался на свободу, его умиротворяющее тепло разлилось по венам, утолив прожорливое пламя мести. Огонь Меча вспыхнул, будто почувствовав гнев хозяина, но отказываясь поддержать его безумную ярость. Окунувшись в ауру талисмана, Джером с болью в душе оглянулся вокруг.

Погрузившись в скорбное молчание, Джером и Эллайен наблюдали, как мрачный и угрюмый Килак бродил по обугленным руинам в поисках ответа. Лицо паренька скрывал опущенный капюшон, но Джером чувствовал его боль и горе, когда тот осторожно пробирался среди обломков, долго и внимательно изучая каждую деревяшку в попытке разгадать что постигло Феверрут. Окутанный туманом, в широком серо-зеленом плаще парень казался призраком.

— Смотри-ка, — сказал Эллайен.

Джером опустился на корточки рядом с охотником. Судя по следам на грязной земле, войско изменило маршрут и двигалось теперь с юга на северо-запад. Но зачем?

Наконец к друзьям бесшумно присоединился Килак.

— Никогда не видел такой разрухи, — признал паренек, и голос выдавал его напряженность. Несмотря на все усилия, он не смог понять причин свершившегося безумия.

— Колдун? — предположил Эллайен.

Джером кивнул, и ярость вновь охватила его.

— Подручные колдуна, должно быть, напали на след после нашего ухода.

— Но здесь прошло войско, — напомнил Килак, — Следы те же самые, что мы видели утром. — Паренек взглянул на Эллайена. — Здесь они повернули.

— Войско под предводительством колдуна, — продолжал настаивать Джером. — Они нелюди, ты же сам сказал.

Парень покачал головой, выражая скорее досаду, чем несогласие.

— Не знаю. Не верится мне тока, чоб человек управлял такой силой.

— Он послал убийц вслед за нами, — напомнил Эллайен.

Паренек отвернулся, разглядывая призрачный туман.

— Может быть.

Бросив беглый взгляд на Джерома, Эллайен сказал:

— Если не колдун, то кто?

Килак ничего не ответил. Он молча разглядывал безжизненную искореженную землю, которая еще недавно цвела и дышала.

— Ты… нашел кого-нибудь? — наконец выдавил Джером.

— Никого.

— Значит, они живы? — с надеждой в голосе спросил Джером.

Килак устремил на него холодный взгляд, в самой глубине которого сверкал огонь.

— Давайте выясним.

Друзья двинулись в путь, не теряя более времени на разговоры и рассуждения, позабыв вдруг и Куурию, и Имперский совет. Время аудиенций и петиций прошло. Большая война началась, и необходимо поспешить, чтобы принять в ней участие. Джером в последний раз окинул взглядом развалины Феверрута перед тем как отправиться на север. Юноша хотел запечатлеть в памяти этот образ, как неугасимый источник силы и решимости в долгом и трудном пути. Спрятав Алый Меч в ножны, он побежал вслед за друзьями, охваченный недоумением и гневом, снедаемый жаждой мести и расплаты.

Задыхаясь от ярости, друзья продолжали свой путь за полночь. Они перешли вброд северное русло Изумрудной реки и двигались по следу врага сквозь мертвый лес и ледяной дождь. Черные тучи клубились над головой, землю окутала непроглядная холодная мгла. Сверху без конца сыпалась отвратительная морось. Друзья шли без отдыха уже более двадцати часов, и если бы не твердая решимость во что бы то ни стало настичь врага, опустошившего Феверрут, давно бы свалились от смертельной усталости. После всего, что он увидел, Джером ни за что не уснул бы. Только не теперь. Мариша погибла или страдает в лапах невиданного доселе злодея. Он будет шагать без устали всю ночь, целую неделю, если понадобится.

Килак, лучше подготовленный к трудным переходам, понимал, как глупо и ошибочно закрывать глаза на потребности собственного тела. Что толку от изнуренных дорогой воинов, которые не смогут и оружия поднять, защищая друзей, когда найдут их? И хотя стоны сердца заглушали боль в ногах и легких, Джером неохотно согласился сделать привал. По оценкам Килака враг опережал их на сутки или более, и нельзя покрыть это расстояние за одну ночь. При таком раскладе они попросту отнимали часы у следующего дня.

Килак повел друзей к западному краю широкой дороги, оставленной неприятелем, где стояли ели. Все чаще попадались им участки с мокрым подлеском, а земля, хотя и опаленная, по большей части уцелела. Вероятно, врагу надоело выжигать все живое на своем пути. Или, может быть, лес оказался чересчур влажным и сырым.

Ночь обещала быть дождливой, и спутники за несколько минут соорудили более или менее надежное укрытие из бревен и суков, накрыв их сверку мелкими ветками. Убедившись в надежности постройки, они поужинали кореньями и заплесневелым сыром и стали ожидать рассвета.

Во сне Джером продолжал путь и в предрассветные часы, но подсознательно понимал, что необходимо отдохнуть, пока есть немного времени, и заставлял тело расслабиться, прекратить борьбу хоть ненадолго. Ярость же, которая целые сутки заставляла его идти без остановки, и теперь не давала успокоиться. Образы и видения, сталкиваясь и сливаясь, закружились в лихорадочном вихре.

Наконец Джером открыл глаза. Изнуренное тело ломило. Лишь через мгновение юноша сообразил, где находится. Он лежал на боку, повернувшись к стенке шалаша. Тоненькие струйки воды бежали по краям. По крыше настойчиво стучал дождь, но земля под ним лишь слегка отсырела.

Джером сел, отбросил одеяло и вздрогнул от холода. Мышцы жалобно застонали, и только тогда юноша вспомнил, что привело его сюда. Джером усилием воли заставил замолчать свое несчастное тело и огляделся. Свернувшись калачиком у стенки, спал Эллайен. Рядом с охотником смятой кучей лежали вещи Килака, но самого паренька нигде не было видно.

Джером протер глаза, схватил Меч и одеяло и на ощупь пополз к небольшому покосившемуся отверстию, в которое уставила свои слепые глаза ночь. Порыв ветра обдал его снаружи, и юноша тут же накинул одеяло. Капли дождя били в лицо. Джером всмотрелся в темноту в поисках Килака.

Юноша обошел вокруг убежища и направился из рощицы, в которой заночевали товарищи, к искореженной и выжженной вражеским войском полосе земли. Солнце еще не пробудилось, в мутном лунном свете кипели серые облака. Голые ноги озябли на мокрой траве, зато боль в мозолях и ссадинах утихла. Осторожно ступая по острым палкам и колючим веткам, юноша подошел к упавшему дереву и увидел закутанную в плащ фигуру.

Джером хорошо знал, что для Килака не стало секретом его появление, но он не обернулся, продолжая упорно смотреть на север, куда вела выжженная дорога.

— Похоже, они собираются идти через Баттлмонт.

Джером остановился рядом с Килаком. Взгляд его был прикован к горизонту.

— Через город?

— Аванпост, — покачал головой Килак. — Крепость построена, чтобы держать под контролем южные земли.

— Крепость? Думаешь, она устояла?

— У крепости больше шансов, чем у Феверрута. — Паренек замолчал и перевел взгляд на Джерома, а затем продолжил: — Наше путешествие этой ночью не завершится, приятель.

Джером угрюмо кивнул в знак согласия. Мысль о целом дне пути, за которым следовал другой, наводила на него тоску. Но в конце концов он оставался в долгу у Мариши и ее народа.

— Мы догоним их во что бы то ни стало, — заверил парня Джером.

Слова его, однако, прозвучали не очень убедительно. Из-под капюшона, которым он укрылся от дождя, Килак посмотрел на юношу потухшими от недосыпания глазами.

— Знаешь, я тебе завидую.

— Мне? — удивился Джером.

— Твоей целеустремленности. Уверенности в том, для чего ты рожден, в своем предназначении. Я уже три года ищу свой путь. Даже больше. И вот я стою здесь, бездельник и неудачник.

— Ты самый выдающий неудачник и бездельник из тех, что мне встречались, — усмехнулся Джером.