И когда Черный Орфей таки встретился с Бродягой, ему потребовалось не больше полминуты, чтобы понять, в чем тут дело: Бродягу воспитали инопланетяне.

Собственно, Бродяга этого и не отрицал, однако избегал вдаваться в подробности. К существам, среди которых он вырос, Бродяга относился с нежной любовью и не хотел, чтобы их начали изучать люди. А такое случилось бы, упомяни их Черный Орфей в своих четверостишьях.

В любом случае барда заворожили взрывные «г» и свистящие «ш» Бродяги. Он провел на Золотом початке неделю или две, поговаривали, что Бродяга взял Черного Орфея на одно из ограблений, чтобы показать, как это делается. Они подружились, ибо, несмотря на пренебрежительное отношение к закону, Бродяга по натуре был очень общительным. Несколько лет спустя он вновь свиделся с Черным Орфеем и даже не упомянул, что Орфей обидел его, посвятив ему лишь одно четверостишье. Черный же Орфей в немалой степени изумился этой встрече, поскольку полагал, что Бродягу давно уже упекли за решетку. Умение Бродяги ценить превыше всего собственную свободу подвигло барда на написание еще двух четверостиший, хотя Бродяга его об этом и не просил. В одном он написал о крепости Бродяги (для рифмы назвав ее shloss [8]).

Как ни называй – шлосс или крепость, думала Вера, стоя рядом с отцом Уильямом у массивных ворот, а сооружение внушительное. В менее прогрессивные времена потребовалась бы целая армия, чтобы взять штурмом эти могучие стены. Нынче же хитроумные системы защиты позволяли отразить атаку с земли, с неба и из преисподней.

Наконец что-то зажужжало, ворота распахнулись, открыв стоящего в громадном холле Бродягу, который с любопытством смотрел на Веру.

На бандита он ну никак не тянул. Ухоженные, белокожие руки без единого мозоля, светлые волосы, уложенные по последней делуросской моде, элегантная бархатная туника, полусапожки из кожи ящерицы.

– Ага! – Он дружелюбно улыбнулся. – Как я понимаю, загадочная Вера Маккензи?

– А вы – Бродяга? – ответила вопросом Вера.

– Единственный и неповторимый, – кивнул тот. – Добрый вечер, отец Уильям. Как идет борьба за спасение душ?

– Как и всегда, – буркнул проповедник. – Сатана не сдается.

– Однако в сегодняшней схватке победа осталась за вами, – говорил Бродяга все с тем же уникальным акцентом. – Но что же это я забываю про приличия? Пожалуйста, заходите.

Они последовали за ним по короткому коридору. Тем временем ворота за их спинами закрылись, а Бродяга ввел их в огромный зал с большим, во всю стену камином. Ковры, устилающие пол, соткали на Бориге II и на Каламакии, четыре резные кресла сработали на далеком Антаресе. В шкафах из черного дерева стояли уникальные произведения искусства с сотен планет галактики.

– Что вы скажете о моих игрушках? – спросил Бродяга Веру, застывшую в восхищении перед хрустальной сферой, созданной на Бокаре в те времена, когда бокарцы бороздили просторы своих океанов, а не покоряли межзвездные пространства.

– Просто захватывает дух! – Она повернулась к прейкью, знаменитому пыточному инструменту с Сабелиуса III.

– Тут вы более чем правы, – сурово молвил отец Уильям. – Чтобы все эти богатства скопились у Бродяги, у многих перехватило дыхание. Да так, что больше они вдохнуть не смогли.

– Перестаньте, отец Уильям, – хохотнул бандит. – Вы же знаете, что в списке разыскиваемых меня нет, так что за меня охотники за головами не получат ни цента.

– Да за тобой, как за кометой, тянется шлейф преступлений.

– Но не убийств, – уточнил Бродяга. – Так что оставьте наказание слугам Господа рангом пониже.

– Это справедливо, – признал отец Уильям. – Но я считаю безнравственным выставлять напоказ сокровища, запятнанные кровью.

– Даже если они выставлены за запертыми дверями моего дома? – Бродяга удивленно изогнул бровь. – Не переменить ли нам тему? Если мы продолжим разговор о моей коллекции, то боюсь, сильно разойдемся во мнении. – Он щелкнул пальцами. – А как насчет обеда? Я отдал приказ готовить его полчаса тому назад, когда вы представились у первого заградительного рубежа.

– Кому вы отдали этот приказ? – полюбопытствовала Вера. – Слуг я не заметила.

– Мои слуги – роботы, – пояснил Бродяга. – И на глаза обычно не попадаются.

– Так вы живете здесь один? – воскликнула Вера.

– В это так трудно поверить? – усмехнулся Бродяга.

– Я-то думала, что вы окружены слугами, охраной.

– У роботов есть одно существенное преимущество. С ними можно не опасаться за столовое серебро или за стоящие на полках произведения искусства. И потом, зачем мне вся эта толпа?

– Но у вас репутация короля преступного мира.

– Доходили до меня такие разговоры, – сухо ответил Бродяга.

– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивала Вера.

– Я не очень понимаю, чем, по-вашему, должен заниматься король преступного мира, но я всего лишь использую труд других преступников, ничего больше. – Дважды мелодично звякнул звонок, Бродяга повернулся к отцу Уильяму: – Обед готов. Аппетита, надеюсь, вы не потеряли?

– Он всегда со мной, – заверил его проповедник.

Бродяга провел их в столовую, также заставленную уникальными творениями инопланетных мастеров. За столом без труда уселись бы сорок человек, но роботы накрыли лишь малую его часть на три персоны. У стульев привычные четыре ножки заменяла одна, сужающаяся к сиденью.

– Не соизволите ли присесть? – Бродяга отодвинул стул для Веры.

– Благодарю, – улыбнулась она.

Отец Уильям сел напротив.

– Обычно таким дорогим гостям я подаю посуду с Робелиана, – в голосе Бродяги слышались извиняющиеся нотки, – но я как раз отдал ее на реставрацию. Надеюсь, атрианский кварц вас не оскорбит. Там тоже знают толк в посуде.

– Главное, что подают, а не в чем, – ответствовал отец Уильям, подавшись назад, чтобы робот мог поставить перед ним тарелку с рыбным ассорти.

– Вы так говорите, потому что основная ваша забота – накопить энергию, потребную для ведения святой войны, – улыбнулся Бродяга. – Те же из нас, кому посчастливилось быть всего лишь зрителем битвы добра со злом, а не ее участником, благословенны вдвойне, поскольку могут наслаждаться и сосудами, в которых прибывает энергия.

– Хорош зритель! – Отец Уильям ел и говорил одновременно. – Да на тебя работает больше киллеров, чем на Дмитрия Сокола!

– Потому что мне приходится оплачивать больше счетов. Должен добавить, что благодаря вашему короткому визиту на Дарий Десять в прошлом месяце я недосчитался четырех киллеров. – Он улыбнулся проповеднику. – Знаете, этим визитом вы доставили мне столько неудобств, что меня так и подмывает взять с вас стоимость обеда.

Отец Уильям улыбнулся в ответ:

– Я же не прошу тебя пожертвовать что-либо на нужды бедных, так что мы квиты.

– Согласен… при условии, что у вас не войдет в привычку уничтожать мою рабочую силу.

– Я буду убивать всех, кто разыскивается государством, – твердо заявил отец Уильям, вытер уголок рта салфеткой, потом повязал ее вокруг шеи как слюнявчик.

Бродяга пожал плечами:

– Значит, придется более тщательно проверять тех, кого беру на работу. Однако, покончив с ними, вы лишили меня ценного груза с Нелсона Семнадцать. Могли бы заняться ими неделей позже.

Отец Уильям молча отодвинул пустую тарелку и дал знак роботу принести полную.

Бродяга повернулся к Вере.

– Никогда не принимайте сан, – посоветовал он ей. – Все церковники начисто лишены сострадания к людям.

– Да и вас не так уж расстроила потеря этой четверки, – заметила Вера.

– Они всего лишь люди. Я найду других. А вот груз… Там была такая ваза с Кинросса! – Он вздохнул, покачал головой, посмотрел на отца Уильяма. – Однако, я полагаю, наш друг должен время от времени сводить счеты со своим Богом.

– Будешь богохульствовать, – прорычал отец Уильям, – я забуду, что тебя не разыскивают за убийство.

– Уж не думаете ли вы, что сможете причинить мне вред в моем собственном доме? – усмехнулся Бродяга. – Никогда не произносите подобных глупостей, а то, не дай Бог, вы поверите своим словам, а закончится все печально. Во всяком случае, для вас.