– Тогда почему Сантьяго счел возможным сказать ей часть правды?

– Он хотел, чтобы она осталась на Тихой гавани, где ему легче защитить ее, если возникнет такая необходимость.

– А если она захочет улететь?

– Она свободна в выборе.

– Даже зная, что Тихая гавань – планета Сантьяго?

– Да.

Каин наклонил голову, глубоко задумавшись. Наконец посмотрел Молчаливой Энни в глаза:

– Я бы хотел с ним встретиться.

– Встретитесь.

– Я также понимаю, что могу угодить в западню.

– Зачем нам все так усложнять?

– Не знаю, – признал Каин. – Однако, если вы мне лгали, он уже покойник.

– Я не лгала. – Молчаливая Энни подошла к переговорному устройству. – Не понимаю, почему молчит отец Уильям. Сейчас свяжусь с таверной и узнаю, что его задержало.

– Может, позволите мне? – предложил Каин. – Может ответить Лунная Дорожка, а вы для нее немая.

Молчаливая Энни улыбнулась:

– Если ответит она, я попрошу подозвать отца Уильяма. Моего голоса она не слышала и не поймет, что говорю я.

Молчаливая Энни поговорила на низких тонах, выключила переговорное устройство, повернулась к Каину:

– Все в порядке. Мы можем идти.

– Почему он не позвонил сам?

– Увлекся пивом и едой и забыл о нас, – усмехнулась Молчаливая Энни.

– Это на него похоже, – согласился Каин. Внезапно нахмурился. – Перенесем поход к Сантьяго на час.

– Почему?

– У меня есть одно неотложное дело.

– Связанное с Сантьяго?

– Не напрямую. Я должен выполнить то, что обещал.

– Кому?

– Другу. – Он направился к двери. – Я вернусь.

Молчаливая Энни кивнула, а Каин вышел из маленького дома и зашагал к звездолету-киборгу.

– Ты выглядишь несчастным, – отметил Шусслер, едва Каин вошел в рубку.

– Так оно и есть.

– Ты ошибся насчет Тихой гавани?

Каин покачал головой:

– Наоборот.

– Сантьяго прилетит сюда? – воскликнул Шусслер.

– Он уже здесь.

– Слава Богу! – И звук, вырвавшийся из динамиков, более всего напоминал вздох облегчения.

Последовала пауза.

– Ты помнишь наш уговор? – спросил киборг.

– Поэтому я здесь.

– Ты – честный человек, Себастьян.

– Как мы это сделаем? – Каин подошел к стене, за которой стоял черный куб. – Могу я отсоединить провода и шланги, не причинив тебе боли?

– Я не могу чувствовать боль, – ответил Шусслер. – Если бы мог, может, предпочел бы жизнь смерти.

– Глупая фраза.

– Только для человека, Себастьян.

– Пусть так. – Каин нажал на консоли соответствующие кнопки, стена ушла в сторону, открыв черный куб. – Что мне теперь делать?

– Я обязан выполнять твои приказы, даже ценой собственного существования. Можешь приказать мне перестать функционировать, и я умру.

– Этого достаточно?

– Да.

– Я мог это сделать в любой момент.

– А наш уговор? – напомнил Шусслер. – Я тоже хотел его выполнить.

– Ты готов?

– Да… Себастьян?

– Что?

– Я бывал на кислородных планетах, хлорных, метановых. На Делуросе Восемь, на самых дальних мирах Пограничья. Летал быстрее света, прокладывал путь сквозь метеорные штормы.

– Я знаю.

– А вот одного я не делал никогда, в одном месте не побывал.

– Где?

– Внутри звезды.

– Там не бывал никто.

– Тогда я буду первым. И это прекрасное видение я унесу с собой в вечность!

– Так я отдаю такой приказ, – печально молвил Каин.

– Благодарю тебя, Себастьян. А теперь тебе лучше уйти.

– Прощай, Шусслер. – Каин шагнул к люку.

– Наблюдай за мной, Себастьян. Скоро начнет смеркаться. Я подожду, чтобы ты смог меня увидеть. В этот вечер я стану первой падающей звездой.

– Я буду наблюдать за тобой, – пообещал Каин.

Часом позже, когда он и Энни уже направлялись к Сантьяго, Каин остановился, поднял голову. Поначалу не увидел ничего необычного, а потом, возможно, у него разыгралось воображение: солнце Тихой гавани еще стояло достаточно высоко, Шусслера отделяли от планеты восемьдесят миллионов миль, но Каин заметил-таки невероятно яркую звездочку, стремительно приближающуюся к золотому светилу Тихой гавани, чтобы раствориться в нем.

Ровно сорок четверостиший – именно столько посвятил ему Черный Орфей.

Никому он не уделял больше двенадцати, но никто и не мог сравниться с Сантьяго.

И дались Орфею эти четверостишья непросто, ибо он оказался в щекотливой ситуации. С одной стороны, все его словесные портреты основывались на личных впечатлениях, а он никогда не встречался со знаменитым преступником. (На самом деле за многие годы он виделся с ним пять раз и дважды даже говорил, но так об этом и не узнал.)

С другой – он понимал, что его баллада, призванная оставить в памяти потомков людей Внутреннего Пограничья и события, участниками которых они стали, не получит логического завершения, если из нее выпадет главный герой.

Поэтому Черному Орфею пришлось идти на компромисс. Он посвятил Сантьяго сорок четверостиший, но ни разу не назвал его по имени. Таким образом он хотел показать, что четверостишья, в которых речь идет о Сантьяго, не завершены.

Вот и Себастьян Каин все более приходил к выводу, что легенда о Сантьяго так же далека от завершения, как и сага Орфея. Он сидел рядом с Энни в ее авто, петляющем по узкой дороге среди полей под слабым светом трех лун Тихой гавани. Наконец они остановились перед амбаром.

– Первая остановка, – объявила Молчаливая Энни, открыла дверцу, вышла из кабины.

– Амбар? – спросил Каин, последовав ее примеру.

Энни улыбнулась:

– Я-то надеялась, что вы уже уяснили одну маленькую истину: не верь глазам своим, если то, что ты видишь, имеет отношение к Сантьяго.

Она подошла к двери, набрала комбинацию на электронном замке, дверь уползла в стену.

– Заходите, мистер Каин. – Она первой переступила порог, отдала негромкую команду.

Вспыхнули лампы.

Каин следовал за ней по коридору между сушилками, заполненными зерном гибридной кукурузы. Каин обратил внимание, что сеновалом под крышей не пользовались уже лет двадцать.

– Так что? – спросил он.

– Присмотритесь к третьей сушилке по вашу левую руку.

Каин подошел, присмотрелся:

– Вроде бы зерно.

– По первому взгляду – да. А вы присмотритесь, присмотритесь.

Каин разгреб руками верхний слой и увидел золотой слиток.

– Рейд на Эпсилон Эридани? – спросил он, вытащив слиток и внимательно оглядев его.

Молчаливая Энни кивнула:

– У нас осталось штук сорок.

– Все в этой зерносушилке?

– Да.

– А где остальные? Я видел один у Джонатана Стерна на Порт-Этранже, но никто не знает, куда подевались остальные.

– Мы их продали. Хотите знать кому?

– Почему нет? – Каин пожал плечами.

– Следуйте за мной.

Молчаливая Энни прошла в маленькую клетушку, служившую кабинетом. Всю обстановку составляли маленький деревянный стол, на котором стояли два видеофона и компьютер, да вращающееся кресло. Стену украшал старый календарь, покрытый пылью. Впрочем, пыль покрывала все, за исключением компьютера и одного видеофона.

Молчаливая Энни включила компьютер, подождала, пока его блокировочная система идентифицирует ее ретинограмму и отпечаток большого пальца правой руки, затем приказала вывести на экран подробности операций с золотом с Эпсилон Эридани.

– Я вижу, треть получил отец Уильям, – отметил Каин.

– Отец Уильям – один из основных каналов, по которым Сантьяго кормит голодных и излечивает больных. Но основную часть золота мы продали на черном рынке Кабалка Пять.

– Кабалка Пять? Она же населена инопланетянами, не так ли?