– Вы продали ее кому-то еще?

– Никто не спрашивал. А если спросят – продам.

– Хорошо, – кивнул Каин. – Так что вы можете мне предложить?

– Имя, голограмму и местопребывание человека, который непосредственно имел дело с Сантьяго. Имена и голограммы четырех его агентов, с которыми я вела дела три года тому назад. У меня осталась часть золота, полученного от Сантьяго. На контейнерах указано, где он его добыл. И я знаю, кто убил Кастартоса.

– Кастартоса? – повторил Каин. – Человека, который уговаривал Стерна сдать Сантьяго?

Она кивнула.

– И что вы за все это хотите?

– Я хочу, чтобы вы убили Сантьяго.

На его лице отразилось изумление.

– И только?

– И только.

– Могу я спросить почему?

– Дункан Блек был хорошим человеком, – начала она. – Нет, пожалуй, не был. Вороватый, ненадежный, безвольный, но мой! Когда он узнал, что наш партнер – Сантьяго, он решил, что сможет заработать больше денег, войдя в его команду. Я не знаю, что он им предложил, но из этого ничего не вышло. – Она отпила вина. – Спустя две недели его нашли мертвым на Биндере Десять. Официальная причина смерти – сердечный приступ.

– Вы хотите сказать, что его убил Сантьяго?

– Сантьяго, возможно, даже не знал о существовании Дункана. Но кто-то его убил. Так что умер он из-за Сантьяго. Не будь его, Дункан по-прежнему был бы при мне. Так себе мужичонка, но лучше такой, чем никакого. – Она посмотрела Каину в глаза. – Сантьяго не знал Дункана, а я не знаю Сантьяго. И мы ничего не должны друг другу.

– Хорошо, – кивнул Каин. – Давайте посмотрим, что у вас есть.

Саргассова Роза поднялась, подошла к сейфу, скрытому за плоским компьютерным экраном, набрала шифр, открыла дверцу.

– Это вы можете забрать с собой. – Она вернулась к столу с пакетом. – У меня есть копии.

– Я в этом не сомневался. – Он взял пакет, достал из него голограммы.

– Сверху четыре агента Сантьяго, от которых я получала товар, – пояснила она. – Имена на обороте.

– Один из них, похоже, дышит метаном, – заметил Каин.

– Да, – кивнула Саргассова Роза. – Я видела его лишь однажды. Ему очень не нравилось ходить в скафандре. Подозреваю, что после первого визита сюда он нашел другого скупщика, из числа своих сородичей.

– А это кто? – Каин держал в руке фотографию экзотической женщины с иссиня-черными волосами и белоснежной кожей.

– Альтаир-с-Альтаира. Она убила Кастартоса.

Он несколько секунд изучал голограмму.

– Она – профи?

– Одна из лучших. Я удивлена, что вы о ней ничего не слышали.

– Галактика большая. Я о многих ничего не слышал. – Он вновь взглянул на Альтаир. – Вы уверены, что она – человек?

– Кто знает? Уверена я лишь в том, что она – убийца.

Каин добрался до последней голограммы.

– Он встречался с Сантьяго?

– Да. Его зовут Сократ. Я не видела его больше года, но знаю, где его найти. Время от времени мы работаем вместе.

– Может, галактика не так уж и велика, – вздохнул Каин, глядя на полное, улыбающееся лицо.

– Вы о чем?

– Я знал этого человека, но тогда его звали Уиттейкер Драм.

– Мне это ничего не говорит.

– Естественно.

– Кто он?

Каин улыбнулся:

– Человек, которому я помог захватить власть на Силарии.

– Он вас узнает?

– Надеюсь, что да.

Не часто встречались во Внутреннем Пограничье люди, которых не любил Черный Орфей, но Сократ входил в их число. Казалось бы, неудовольствие Черного Орфея могли вызвать головорезы, бандиты, шулера, но в большинстве своем это были открытые и прямые мужчины и женщины, а чего Черный Орфей не выносил, так это лицемерия.

Опять же, некоторые говорили, что Черный Орфей все-таки уважал Сократа, раз уж упомянул о нем в своей саге, но Черный Орфей знал, что в свое время, под именем Уиттейкер Драм, Сократ правил целой планетой. А кроме того, Черный Орфей полагал, что его работа – описывать то, что видел, а судить он предоставлял другим.

Разумеется, в этом он несколько лукавил, поскольку написанные о Сократе строки недвусмысленно указывали на то, что их герой, по мнению Черного Орфея, обречен на вечные муки. Да, разумеется, нечто подобное он писал и о Тервиллигере-Полпенни, и о некоторых других, но там чувствовалась ирония. А вот о Шусслере-Киборге, который считал, что он уже в аду, или о самом Сантьяго Черный Орфей ничего такого не говорил. Ну никак не нравился ему Сократ.

Большинством жителей Пограничья вынесенные Черным Орфеем суждения о людях, которых они никогда не встречали, принимались за истину в последней инстанции. Так что многие полагали, что жить Сократу осталось недолго.

Никто не знал, как и когда он стал Сократом, но никто не сомневался, что прозвище это он получил не от Черного Орфея. Он был Уиттейкером Драмом, когда писал революционные трактаты, оставался Уиттейкером Драмом, когда взял на себя бразды правления на Силарии, и Уиттейкера Драма несколько лет спустя с треском вышибли за пределы планеты. А вот на Деклане IV уже появился Сократ. Первым делом он подхватил вирусное венерическое заболевание, потом ударился в религию, а параллельно зарабатывал на жизнь, ссужая капитал на очень рискованные проекты.

Возможно, он этого не знал, но на Деклане IV собралась довольно-таки большая компания его собратьев по несчастью. Никто не мог точно сказать, чем привлекала их эта планета, может, своим расположением на пересечении Пограничья и Демократии, но за семь лет, проведенных Сократом на Деклане IV, там нашли пристанище пять изгнанных всепланетных президентов, два короля и один адмирал, с позором отправленный в отставку.

Жизнь на Деклане IV вошла в бурную эпоху перемен. Порядки и нравы Пограничья всем уже приелись, но путь к стандартам Демократии оказался крут и извилист. Два неказистых Трейдтауна уступили место пяти современным городам. Поначалу колонисты усмиряли, а затем истребляли шестиногих сумчатых – венец долгой эволюции местной фауны. Колонисты следили за модными веяниями на Делуросе VIII, которые достигали Деклана IV лет эдак через десять. Они подкупали крупнейшие торговые компании с тем, чтобы те открывали филиалы на их планете. Они выставляли команды для участия в межзвездных чемпионатах различных лиг. Они активно загрязняли окружающую среду. Молодая колония еще не успела обрести чувства уважения к собственному прошлому, поэтому здания, среди них очень красивые, разрушались, чтобы уступить место более новым, иной раз довольно-таки уродливым. Постепенно пришло осознание того, что уничтожение туземцев не есть цивилизованный подход к проблеме, и внезапно каждое предприятие, каждая школа, каждый домовладелец стали лезть из кожи, чтобы нанимать на работу, учить, поселять у себя тех немногих, что еще остались в живых. А туземцы хладнокровно выбирали колонистов, предлагающих по максимуму, и вскоре достаточно разбогатели, чтобы не считаться людьми второго сорта.

Каин и Тервиллигер приземлились в большом космопорте. Сотни сверкающих рекламных щитов сообщали о близящемся к завершению строительстве орбитального ангара. Таможенный досмотр занял десять минут. Еще пять Тервиллигеру пришлось объяснять, почему его паспорт просрочен на семь лет. Но уж потом вагон монорельсовой дороги помчал их в город Коммонуил [6].

– В такое просто невозможно поверить, – жаловался картежник Каину. – За последние десять лет я побывал на доброй сотне планет, и впервые у меня попросили паспорт.

– Мы уже не в Пограничье. – Каин оглядывал возделанные поля. – Здесь другие порядки.

– А почему они не теребили вас?

– У меня паспорт в порядке.

– Почему?

– На случай, что тот, кого я буду преследовать, рванет в Демократию, – объяснил Каин.