— Будет исполнено, о Сокрушающий.

— Имам Хаджи-Мамед где, не знаешь?

— С Максак-Аллой разговаривает. Только что приехал.

— Позови к нам святого имама с поклоном и почтением.

Хаким-хан вышел...

Вскоре имам Хаджи-Мамед в сопровождении Бари-Шамердина и Аарона явился в шатер. Фаруз-Капад-эль-тебер встретил их стоя, три шага навстречу сделал, склонил гордую голову.

Долго говорили они. Солнце к западу катиться стало, когда старый имам и купцы покинули шатер предводителя алан. А вскоре все посольство кендар-кагана Азиза возвратилось в Итиль-кел.

Вечером к войскам Фаруз-Капад-эльтебера присоединился тумен Гариф-тархана. Предводитель алан встретил хазарского военачальника с почестями: пять тысяч отборных богатуров построил, карнаи заставил звучать и барабаны греметь. Гариф-тархан чуть не лопнул от гордости.

Ночью при свете факелов за трапезой в своем шатре Фаруз-Капад-эльтебер сказал союзнику:

— По всем приметам к Итиль-келу враг скачет. Не знаю только — печенеги это бек-хана Кураши или бур-тасы Бурзи-бохадур-хана.

— Как?! — не поверил Гариф-тархан. — Бурзи-бохадур-хан вместе с Асмид-каганом на Урусию пошел. Он верный человек, он не предаст.

— Это так, — вроде бы согласился эльтебер. — Не предаст, если Асмид побеждать будет. Если же каган-беки с бедой побратается, буртасы сразу бросят его и устремятся Хазарию грабить.

— Что-о?! — взъярился Гариф-тархан. — Тогда я поведу свой тумен навстречу и сокрушу любого, кто бы ни попался мне на пути! — и вскочил, готовый тотчас идти в поход.

— Подожди, брат, — остановил порыв бесстрашного военачальника Фаруз-Капад-эльтебер. — Далеко к Саркелу ускакали мои дозоры. Они вовремя предупредят нас об опасности. И мы вместе встретим врага.

— Хорошо, — согласился хазарин. Потому согласился, что получил строгий приказ кендар-кагана Азиза, во всем слушаться предводителя алан.

Простодушный вояка и стражник не все понимал в завязавшейся игре сильных мира сего, но привык беспрекословно выполнять приказы, поэтому всегда начальником тумена в Итиль-келе оставался...

На рассвете с запада прилетели дозорные.

— Печенеги! — возвестили они.

— Сколько? — хладнокровно спросил Фаруз-Капад-эльтебер.

— Трудно сказать, — замялся старший дозора. — Но не менее одного тумена.

— А если четыре тумена?

— Нет. Я с кургана видел их всех. Может быть где-то там позади еще печенеги есть. Но этих не больше одного тумена.

— Ладно, иди! Ну вот и твоим богатурам работа есть, — обернулся Фаруз-Капад к Гариф-тархану.

— Это хорошо. Я готов идти навстречу!

— Не надо навстречу, это спугнет их. Ты желтую низину знаешь?

— В двух фарсахах слева? Знаю. В той стороне, — показал плетью хазарин.

— Там спрячь своих воинов. Я же один тумен вон в том лесу поставлю, а другой — на пути врага. Как только увидишь в небе три дымящиеся стрелы, выводи богатуров и отрезай печенегам путь назад.

— Слушаю и повинуюсь! — воскликнул Гариф-тархан и помчался к своему тумену.

Фаруз-Капад-эльтебер расположил своих воинов в заранее обусловленных местах...

Дальше все пошло как по-писаному. Куря такой встречи не ожидал, и прежде чем печенеги изготовились к организованному бою, четверть их была порублена и побита стрелами. Одна отрада свирепым наездникам — путь назад им не сам Фаруз-Капад-эльтебер перегородил. Старики же и калеки Гариф-тархана не смогли удержать разъяренную орду стремительных степняков и они сумели вырваться из смертельных объятий. Но половина печенегов в плен попала, ибо хазары, даже старые, мастерски владели арканами. И уже через три дня весь рабский базар Итиль-кела был забит живым товаром.

Куря, дважды раненный, в бешенстве грозил кулаком небу...

На следующий день Фаруз-Капад-эльтебер в сопровождении отборной тысячи воинов въезжал в западные ворота ханской половины города Итиль-кела. Его встречали ликующие толпы народа. Сам кендар-каган Азиз навстречу вышел, обнял коленопреклоненного героя...

С высоких белокаменных стен Золотого дворца Солнца, где в холодное время обитал Шад-Хазар Наран-Итиль, мрачно глядели на город великаны-тургуды, оставшиеся здесь для охраны.

Каган-беки Асмид не ошибся, из подземелья воеводу Ядрея вывел Лорикат. После поражения хазар в битве за рекой византийский лазутчик понял, что дни Саркела сочтены. Имея на руках план крепости со всеми ее тайными ходами и особенностями сильных и слабых сторон, а более того, зная полководческий дар Святослава, грек мгновенно сделал выбор между добром и злом для себя.

За великую заслугу перед хазарским полководцем Лорикат в крепости удостоился чести быть советником. По приказу Могучего все раболепствовали перед ним, и свободой грек пользовался неограниченной. Переметчик же никогда и ничего не делал просто так. Шатаясь по Саркелу с сонным видом, высокий, сухой и сутулый, он тем не менее внимательно и зорко осматривал оборонительные сооружения. Не раз Лорикат восхищался предусмотрительностью стратига Петроны Каматира, некогда руководившего строительством твердыни. Да, эта крепость была неприступна и могла противостоять любому войску столь долго, сколько бы пожелали ее защитники.

Но Лорикат, внимательно осмотрев самую неприступную юго-восточную стену, пробормотал себе под нос:

— Вот где ахиллесова пята города!

Вряд ли бы с ним согласился хоть один полководец того времени: «ахиллесова пята» опускалась фундаментом прямо в воду; четыре башни охраняли ее снаружи, причем прямоугольные восточная и южная являли собой могучие сооружения, способные вместить по две сотни защитников каждая. Помимо этого две внутрикрепостные башни-донжона господствовали над твердыней: с них воины могли обстреливать из катапульт и луков даже внутренние укрепления города. Ни одна стена не была защищена так, как юго-восточная. Казалось, Петрона Каматир предвидел, что именно отсюда через сто тридцать лет Саркел примет самый могучий удар.

— Тут ахиллесова пята! — повторил Лорикат, разглядывая зеленые потеки на каменных глыбах.

Под постоянным воздействием воды камень, особенно внизу стены, кое-где рассыпался. Казалось, несколько ударов тараном, и стена рухнет. Но в том-то и дело, что на реке таран не поставишь.

Грек поднялся на восточный донжон, огляделся: перед воротами Саркела плотная масса русских войск готовилась к штурму.

— Нет, с той стороны крепость так просто, создав перевес в числе воинов, не взять! — громко сказал себе переметчик.

Взгляд его обратился на восток. Там, в верховьях реки, сгруппировались корабли руссов. Грек пригляделся внимательно и все понял: «Архонт Сфендослав будет штурмовать город отсюда. Да-да, это великий полководец, раз видит сквозь стены. Пора уносить ноги...»

Ночью при свете костра мокрые с головы до ног Ядрей и Лорикат стояли перед Святославом. Ядрею, хмурясь и едва сдерживая смех, князь приказал переодеться. С Лорикатом он говорил наедине. Похвалив его за доброе дело и не подозревая о злом, властитель Руси обещал достойно наградить героя. Грек с достоинством поблагодарил за честь.

— А нет ли у тебя чертежа тверди сей? — спросил Святослав пронырливого лазутчика.

— Нет! Но я запомнил ее устройство и знаю несколько тайных ходов внутри стен.

— Укажи!

— Я знаю пять ходов. Один из подземелья внутренней башни, откуда я увел друнгария Ядрея. Другой проложен из северной угловой башни. Два из стенных башен на противоположной стороне идут прямо через поток. И еще один ход ведет в колодец внутрь Саркела.

— Со стороны ворот ходов нет?

— Может быть, и есть, но я их не знаю.

— Скажи, а нельзя ли как-нибудь проникнуть в твердь хотя бы сотне воев?

— Вряд ли. После нашего побега царь Итиля наверняка приказал завалить все обнаруженные ходы или поставил возле них крепкую стражу.

— А все ль их обнаружат козары? Ведь чертежа у них тоже нету.

— Все не все, но они будут искать их и найдут.