— Братья, — начал хриплым от волнения голосом каган, — нежданный враг окружил Итиль-кел...

От этих слов все невольно вздрогнули. В звенящей тишине зашелестели вопросы:

— Кто эти враги?

— Откуда они?

— Почему — со всех сторон?

— Это невероятно. Наверное нас обманывают?

— Нет! — возвысил голос кендар-каган. — Обмана нет. С восхода солнца подходят тюрки-огузы с Булат-ханом во главе. С ними наши ослушники: их Араз-табунщик ведет. Тот самый, который зажег возмущение в сердцах кара-хазар нынешней весной.

«Еще одна новость, — отметил про себя имам Хад-жи-Мамед. — И тоже не менее грозная».

Но, вопреки его ожиданию, услышав это, многие облегченно вздохнули. Раздались голоса:

— Ну и пусть приходит Араз-беки. Мы с ним уже почти договорились о мире.

— Это свои — хазары, — уже громче раздалось среди иудейских купцов. — Мы же простили возмутителей спокойствия, многие вернулись и продолжают работать на нас. Разве это опасность?

Кендар-каган удивленно взметнул брови: этого он тоже не ожидал.

— Но Булат-хан с огузами пришел грабить нас! — возвысил голос Азиз. — Он без добычи не уйдет. Что я огузов не знаю что ли?

— Откупимся! — громко возразил ему самый богатый толстосум, старшина иудейских купцов Аарон. — Мы уже говорили между собой об этом. Если вернутся в свои хижины все кара-хазары Араза-беки, мы быстро возместим утерянное.

— Да, это так! — поддержали своего старшину иудеи.

— И мы согласны заплатить, — поддержали их мусульмане, христиане и язычники.

— Хорошо, — после некоторого раздумья заключил властелин. — Кого к Аразу и Булат-хану пошлем?

— Пусть имам Хаджи-Мамед едет, — подсказал улыбчивый купец-мусульманин Бари-Шамердин. — Святой имам владеет волшебным словом красноречия и убеждения лучше всех нас.

— Конечно, — поддержали богатея остальные. — Лучше святого имама никто убеждать не умеет.

Имам Хаджи-Мамед встал, поклонился сначала кагану, потом всему собранию и скорым шагом покинул шатер. ..

— Кто же еще окружил нас? — задал вопрос Аарон. Голос его был ровен и не выдавал ни страха, ни волнения: толстосум был уверен, что золото все решит.

Но кендар-каган Азиз разочаровал его:

— С захода солнца на Итиль-кел надвигаются два тумена Фаруз-Капад-эльтебера.

Вот теперь, и тоже к немалому изумлению Азиза, все не на шутку испугались. Даже с лица Бари-Шамердина слетела вечная улыбка. Все знали, Фаруз-Капад сам кого хочешь купит, ибо на его земле больше всего приисков и рек, несущих драгоценный металл. Оттуда — с Кавказа — течет сверкающий ручей бесценных самоцветов. Эльтеберу плата подороже золота нужна — ему власть подавай! И тут, среди собравшихся, иных мнений не было.

— Что же делать? — обескураженно спросил старшина рахдонитов. И голос его жалобно прозвучал во враз наступившей тишине.

— Пойти навстречу и разбить! — внезапно проревел Гариф-тархан. — У меня тумен крепких воинов. И еще половину можно до полудня набрать. Мы разметаем алан по степи, а голову мятежного Фаруза выставим на острие копья посреди рабского базара!

— Ты что, не слыхал, что у Фаруз-Капада два тумена отборных воинов? Они не старики и не калеки, которых оставил тебе каган-беки Асмид! — возвысил голос Азиз. — Ты что, погубить нас хочешь?!

— Зачем губить, — не сдавался бесстрашный Гариф-тархан. — Мои богатуры хоть и стары, зато опытны и хитры прожитой боевой жизнью. Мы внезапно нападем на...

— Внезапно не получится, — прервал ретивого вояку кендар-каган. — Это Фаруз-Капад внезапно явился перед нами.

— А чего он хочет? — спросил Бари-Шамердин.

— Он хочет стать каганом-беки Великой Хазарии.

— Пусть станет, если ему этого хочется, — пожал плечами богатей.

— Да, пусть станет, — поддержал его Аарон, а следом и другие толстосумы.

Ханы же, особенно мусульмане, насупясь, молчали.

— А как же каган-беки Асмид? — зловеще спросил Гариф-тархан и хватательный инстинкт стражника мгновенно приготовился к действию: если бы не кендар-каган Азиз, тогда и Бари-Шамердин, и Аарон могли лишиться голов.

— Верно! — поддержал боевого товарища Ангельды-тургуд-хан. — Великий Шад-Хазар Наран-Итиль никогда не согласится на это...

— Согласится, — прервал его Азиз. — Великий Шад-Хазар Наран-Итиль осветит божественным сиянием своим любое наше решение.

Но Ангельды-тургуд-хан не сдавался:

— Когда каган-беки Асмид вернется из похода на Урусию с пятью туменами, он срубит наши головы и...

— Замолчи! — наконец осадил начальника своих телохранителей Азиз. — О каком походе ты говоришь?! Какая Урусия?! Асмид уже рубится с каганом Святослябом у стен Саркела!

— Ка-ак?! — хором спросили хазары.

— Вот так. Сегодня гонец прискакал. Три дня назад каган Святосляб напал на хазарские тумены. С ним пришли печенеги бек-ханов Илдея, Радмана и Тарсука. Крепость Каракел в развалины превращена.

— А бек-хан Кураши с кем? — спросил Бари-Шамердин.

— Кто его знает. Скорее всего сюда скачет, нас грабить, — пророчески сообщил наместник Великого кагана.

— Что же нам делать? — раздался вопрос из полумрака шатра, где сидели язычники.

— Фаруз-Капад не зря оказался тут, — заговорил властелин. — Если бы каган Святосляб и вправду пошел на булгар, аланы тогда вместе с каганом-беки Асмидом наверняка ринулись бы в пределы Урусии. А раз аланы со своим тарханом тут, то уж наверное Фаруз-Капад знал о намерениях кагана Святосляба. Фаруз умный человек и уверен, что Асмид со своими туменами будет разбит. И никто не ведает, сохранит ли он голову на плечах. Каган-беки Урак куда умнее и доблестнее Асми-да был, а где он теперь?.. Надо пообещать Фаруз-Капад-эльтеберу золотой трон-колесницу и он сразу станет нашим союзником и защитником. А это очень важно, ибо печенеги и в самом деле могут оказаться у стен Итиль-кела. Надо выбирать, какая беда для нас страшнее.

— А что скажет имам Хаджи-Мамед? — спросил Аарон. — Мы не хотели бы с ним ссориться.

— Святой имам одобрит наше решение, — успокоил его Бари-Шамердин. — Хаджи-Мамед уже давно недоволен своим родственником и вряд ли очень огорчится, если тот потеряет голову. Но... — поднял палец купец. — Мы пообещаем Фаруз-Капад-эльтеберу золотую колесницу лишь в том случае, если каган-беки Асмид проиграет битву Святослябу. А вдруг он победит?

Многие с сомнением покачали головами: в полководческий дар крикливого и самонадеянного Асмида мало кто верил, разве только простодушный Гариф-тархан. Но и он промолчал.

...В трех фарсахах от стен Итиль-кела Фаруз-Капад-эльтебер приказал ставить походные шатры. Дозоры его обложили столицу Хазарского каганата полукольцом и перехватывали всех, кто спешил, особенно налегке, в сторону Кавказа или реки Дона.

Военачальник как раз допрашивал перехваченных гонцов одного за другим, когда ему доложили о посольстве кендар-кагана Азиза.

— Кто главный среди послов? — спросил эльтебер начальника стражи.

— Максак-Алла, — сообщил тот.

— Пусть подождет, — прищурил красивые глаза Фаруз-Капад и подумал: «Где же Хаджи-Мамед? Ни с кем другим говорить не буду!»

Два дня ждал приема посланник кендар-кагана, зубами скрежетал от унижения, но непреклонный алан говорить с ним так и не пожелал. В Итиль-кел стал заползать ужас. Ханы собирали ополчение.

Прискакали посланцы Араза-беки. С Демиром, главным из них, Фаруз-Капад уединился на некоторое время. О чем они говорили, не узнали даже самые близкие и доверенные помощники эльтебера. Вскоре Демир уехал. И полководец тотчас призвал к себе начальника тумена «Стремительных» Хаким-хана.

— Почему больше нет гонцов от Саркела, как думаешь? — спросил он встревоженно.

— Кто-то перехватывает их! — уверенно заявил ту-мен-тархан.

— Кто же?

— Печенеги, например.

— Но они в одной упряжке с каганом Святослябом, значит, и с нами тоже.

— Не все. Бек-хан Кураши против пошел.

— Ага. Значит, этот разбойник бросил Асмида и сюда с ордой головорезов бежит Итиль-кел грабить. Он думает, что тут нет никого. Пошли дозоры на пять фарсахов в сторону Саркела. Дай им по три самых резвых коня.