Победа под Саркелом досталась руссам дорогой ценой. Почти за сутки непрерывного сражения дружины потеряли более четырех тысяч убитыми; раненых было вдвое больше. Печенеги, союзники Святослава, поплатились шестью тысячами жизней. Хазары вместе с буртасами оставили на поле брани пятнадцать тысяч убитыми. Большую часть раненых они увезли с собой. В плен попало свыше пяти тысяч кочевников.

Санджар-Саркел-тархан, умелый и бесстрашный полководец, вряд ли бы ушел с поля боя так скоро. Но утром его бросили буртасы: кто-то сказал, что на их землю пошли печенеги бек-хана Кури, а с востока напали торки-огузы.

Когда союзники ушли, войск у Санджар-тархана осталось почти наполовину меньше прежнего. Хазары сразу же оказались окруженными и рубились с мужеством отчаяния, чтобы только пробиться и уйти в Дикое Поле. А после вступления в бой запасной дружины Святослава битва превратилась в избиение. И только хладнокровие и мужество хазарского полководца спасли кочевников от поголовного истребления: Санджар-Саркел-тархан сумел нащупать слабое место в могучем кольце врагов и устремил туда остатки своих туменов. Удар пришелся на легкоконных печенегов. В мгновение ока тысячи бек-хана Тарсука были смяты, и хазары лавиной ринулись в степь, к югу — туда, где под охраной двадцати тысяч богатуров кочевал сам великий каган Шад-Хазар Наран-Итиль Иосиф...

После короткого военного совета в угон за хазарами пошла вся печенежская орда, ведомая бек-ханами Илдеем, Тарсуком и Радманом. Только несколько тысяч батыров с Эрнак-ханом осталось, чтобы захоронить павших товарищей, а в дальнейшем помогать руссам громить недобитого врага, засевшего в Саркеле.

Провожая печенегов в погоню за хазарами, Святослав сказал на прощание бек-ханам:

— Через десять дней встретимся под стенами Тмутаракани!

— Ты надеешься за это время взять Саркел? — насмешливо прищурился Илдей.

— Надеюсь! — отрубил сурово великий князь Киевский.

Властитель Руси, скрестив на груди сильные руки, один стоял на вершине того самого кургана, с которого еще вчера вечером Санджар-Саркел-тархан оглядывал русские полки. Боль терзала душу непобедимого полководца: пал в суровой сече его мудрый пестун, друг и советник.

— Асмуд, Асмуд! — шептал князь-витязь. — Пошто ты бросил меня одного в столь грозное время? Неужто Перун-бог не мог повременить малость? О-о, как ты нужен мне! Кто теперь охранит мой сон среди недругов? Кто подаст добрый совет в деле ратном и мирном? Ежели бы мне проведать, кто заманил тебя в гущу мечей козар-ских! Ежели бы узнать!..

Всю ночь воевода Асмуд руководил главной русской ратью. Сам он меча в руку не брал, ибо не дело полководцу самому мечом махать! Разящая сталь доброго воеводы — все войско, тяжесть его и могущество!

Утром к Асмуду прискакал гонец.

— Великий князь Святослав погибает в кольце врагов! — хрипло прокричал он. — Тебя на подмогу кличет!

— Кто ты?!

— Завид, отрок княжецкий! Аль не признал?

Узнал его старый воевода, осторожный и недоверчивый, в этот раз он почему-то сразу поверил гонцу. Полководец передал командование всей ратью князю Улебу и подозвал к себе Остромира:

— Где гриди твои?

— Тут все!

— Вперед! На выручку князя нашего!

И тысяча богатырей Ряда Полчного, построившись в железный треугольник, ступила прямо в гущу вражеской орды. Хазары навалились на отряд Асмуда несметной силой. Рослые дружинники все в броне с головы до ног, прикрытые тяжелыми красными щитами с копьями наперевес, оказались не по зубам самым смелым и искусным кочевым богатурам. Словно тяжелая боевая ладья средь ломкого камыша, шла вперед несокрушимая дружина мо-гутов русских. Изумленные их неуязвимостью, враги с воем отлетали прочь.

— Кто добудет голову старого урусского бека, тот получит десять тысяч динаров! — велел сказать богатурам Санджар-Саркел-тархан.

С еще большей яростью навалились на отряд хазары. Но все усилия их оставались тщетными. Так через всю орду вражескую прошли доспешные богатыри-исполины, потеряв едва сотню товарищей.

Не более полусотни шагов оставалось до печенегов, стремительно налетавших на хазар. Гриди Ряда Полчного ускорили движение, и тут копье могучего хазарского богатура ударило Асмида в глаз. Бесстрашный воевода умер мгновенно. Дружинники подняли своего сраженного предводителя на плечи и так вынесли его из боя.

До последнего мгновения Асмуд верил, что идет спасать Святослава. А тот с засадной дружиной еще и в битву не вступал. Бек-ханы Тарсук, Илдей и Радман изумились, когда узнали, во имя чего проделали эти урусские богатуры невероятный путь сквозь сонм врагов.

— Кагана Святосляба нет тут и не было! — хором воскликнули печенежские военачальники.

— Мы думали, он там! — показал Илдей на берег, где главные силы руссов отражали бешеный натиск хазар...

Наверное, Святослав, не посмотрев ни на что, казнил бы виновника смерти Асмуда. А он недалеко был. И тоже слезы с лица смахивал. Свенельд, этот герой нынешней битвы, трижды раненный стрелой, копьем и мечом, страшился опасного свидетеля своей измены. Это он подослал гонца, которого сам же потом пронзил мечом... Эх! Если бы знал обо всем Святослав, многих бед в дальнейшем мог бы избежать великий князь Киевский. Многих!..

Святослав с вершины кургана смотрел на поле недавней брани. Солнце поднялось высоко. На берегу, залитом кровью, почти никто не шевелился. Глядя на тела воинов, можно было подумать, что все они мертвые. Но это было не так, просто смертельно уставшие ратники спали тяжелым сном где попадя. Кончилась битва, тут и свалились без сил. Храп здоровых и стоны раненых слились воедино. И ходили среди богатырских тел лекари-ведуны и те, кто не участвовал в сражении, будучи в запасном полку. Они перевязывали раненых, сносили тела павших на крутой холм у реки.

Печенеги делали то же со своими убитыми товарищами, и горестный заупокойный вой степняков оглашал кровавое поле.

— Святич! — позвал князь.

Телохранитель, пришпорив коня, взлетел на курган.

— Как только солнце перевалит за полдень, разбудишь всех воев. А сейчас прикажи полонянникам рубить деревья для прощального костра!

— Сполню, князь!

— И еще. Достань из реки лодию витязя Асмуда... — И снова при звуке этого имени голос Святослава дрогнул. — Прикажи Свенельду моим именем все изготовить для тризны по воям русским и за упокой славного богатыря Асмуда!

— Сполню!

— Поспешай!..

Когда солнце склонилось к западу, погребальный костер был сложен. Он представлял собой грозное и внушительное зрелище. На высоком берегу Дона руссы соорудили клети из березовых и дубовых стволов. Они заняли пространство на сто шагов в окружности, и высота нижнего ряда равнялась росту человека. На эти бревна рядами положили павших ратников в полном вооружении, каждый с обнаженным мечом в правой руке. Три ряда поленниц встали на первом настиле и приняли на себя всех мертвых богатырей.

На самой вершине смертного одра на шести поленницах поставили боевую ладью. Снизу к ней вела ступенчатая лестница, по которой внесли наверх тело воеводы Асмуда. Витязя посадили на высокий резной трон, отнятый в битве у врага. Старый воин был одет в богатый боевой наряд. На шее блестели ярко три золотые гривны — три высшие награды за ратную доблесть. К веслам смертной ладьи посадили двадцать самых знатных богатырей, павших в недавнем сражении. У подножия трона в ладью навалили горы разноцветного шелка, а по нему рассыпали несколько тысяч золотых и серебряных монет и три чувала пшеницы. Перед Асмудом на столике в золотых блюдах положили самые дорогие яства, какие только можно было найти в шатрах разбитого врага. В мертвой окостеневшей руке воевода держал кубок-ритон из турьего рога, до краев наполненный пахучим фруктовым вином.

За бортами боевого корабля лежали убитые четыре арабских коня в богатой сбруе. Тут же покоились мохнатые туши двух огромных медведей и тела двенадцати сторожевых собак. Рядом сидели по воле великого князя Киевского и волхва Перунова Дикобора десять связанных хазарских богатуров, взятых недавно в плен: на небесах в светлом мире бога-воина Перуна они будут рабами служить прославленному русскому воеводе.