— Это подстрекательство и большевизм! — закричал кто-то в конце зала. И подрядчик вновь стал наступать на оратора, готовый, как петух, ринуться в драку.
Но докладчика не легко было сбить, наоборот, он стал еще красноречивее, чем прежде. Он говорил о будущем коммунального рыболовства, ловко играя цифрами, доказывал, какие доходы оно может принести и как все это легко осуществить. Это будет рыболовецкая флотилия, принадлежащая отцам бедных семейств этого местечка и их женам. Возможность получения займа, необходимого для этого начинания, зависит от того, кто получит большинство на выборах в альтинг — консервативная или прогрессивная партия. То же самое касалось и большой фермы, которую коммуна выстроит в долине не без помощи государства. И вот тогда-то дети смогут все лето играть на чудесной зеленой траве, а свежее молоко, сливки и баранина будут развозиться на тележках по домам бедных тружеников, которые всю свою жизнь не представляют себе иной пищи, кроме рыбных отходов, которые они обычно собирают в мешки и на спине тащат домой, и разве только по воскресеньям балуют себя соленой бараниной, жесткой, как подметка. Докладчик не позабыл и о современных удобных жилищах для рабочих, которые вырастут здесь в поселке. Их построят по типу домов во Франкфурте-на-Майне. Они будут освещены электричеством от энергии, получаемой от горных водопадов. В общественных столовых умелые повара будут жарить сочные румяные бифштексы, чтобы накормить людей, созданных из рыбных отбросов. Они станут готовить пищу для всех живущих в этих домах. Библиотека с множеством интересных книг откроет свои двери перед рабочими. Здесь будет великолепный зал с музыкальными инструментами, площадки для детских игр. За детьми не только будут ухаживать по всем правилам науки, но и воспитывать, прививать знания. Опытные мастера своего дела проложат дороги в Осейри — они будут гладкими, как его ладонь, — и оратор для наглядности протянул к слушателям руку. — Рабочие Осейри у Аксларфьорда создадут для себя новый мир, а основа этого мира будет заложена сегодня вечером, когда организуется профессиональный союз. И оратор при помощи умозаключений и подсчетов, таких же удивительно стройных и точных, как арифметические задачки в учебнике, доказал, что единственное логичное, разумное дело для местных жителей — это создание нового мира и что в этом нет ничего невозможного. Слушатели попытались представить себе не существующие в действительности широкие светлые дороги, по которым прогуливались, выходя из своих красивых домов, здоровые, крепкие, хорошо сложенные трудящиеся, еще не родившиеся на свет.
— Если вы думаете, что это только мечта, и не верите, что рабочие могут добиться всего этого своими собственными руками, то я могу сообщить вам: рабочие уже добились этого в самом большом государстве мира — в России, которая занимает одну шестую часть земли и где живет сто шестьдесят пять национальностей, а ведь лишь немногие из них находились на более высоком культурном уровне, чем мы.
Закончив свою речь, оратор предложил сделать перерыв и попросил тех, кто не заинтересован в создании профсоюза, покинуть зал. Не успел он произнести эту фразу, как поднялся сильнейший шум. Все заговорили разом. Кричали, что-то доказывали друг другу — одни ратовали за капитализм, другие — против, раздавались авторитетные голоса, утверждавшие, что создавать союзы из преступников и воров — чистейшая диктатура. Настаивали на открытии дискуссии, нужен ли такой союз вообще. Хвала богу, люди здесь еще не опустились до положения покорных рабов, чтобы так легко поддаться насилию большевизма и предоставить прихвостню Кристофера Турфдаля возможность лишить народ свободы действий, дарованной законом от 1851 года — или, бог его знает, в каком это было году, — тем более что здесь, на собрании, присутствуют видные умы с довольно полным карманом. Пока сторонники большевизма совещались между собой, кому из них следует дать отпор всем этим крикунам, а председатель приходского совета откашливался и прочищал горло, с места поднялся человек, видимо не уяснивший себе, что собрание достигло самого драматического момента. Он поднялся лишь потому, что один маленький вопрос смущал его христианскую совесть: среди хаоса и шума его дрожащий, старческий голос прозвучал совершенно неожиданно. — Я хотел спросить докладчика об одной незначительной вещи, которая меня очень интересует. Я знаю докладчика еще с давних пор, когда он был мальчонкой, ростом не больше кнутовища, а я тогда был кадетом в Армии спасения. Теперь ты стал ученым, побывал за границей, и я хочу спросить тебя об одной вещи. Скажи мне, правда ли, что Кристофер Турфдаль держит разную тварь, завезенную из России? Вот на этот вопрос я хотел бы получить ответ. Я уверен, что и другие не прочь знать правду. Об этом у нас в местечке ходит много слухов. Вот и все, что я хотел спросить.
Но как всегда, когда Гудмундур Йоунссон задавал вопросы, каждый думал о своем, и никто не удосужился выслушать его. Одни были слишком умны, другие слишком зажиточны, чтобы снизойти до ответа ему. Даже сам король, который был королем всех, и тот не ответил на его письмо. Вместо того чтобы ответить Гудмундуру Йоунссону и осветить этот интереснейший вопрос, волновавший все местечко последние шесть месяцев, председатель призвал аудиторию к тишине и порядку, так как известный гениальный поэт, учитель Йоун Йоунссон, собирался выступить с речью.
И хотя зал не утихомирился, несмотря на внушительное приказание председателя, школьный учитель все же поднялся с места. Худой, серьезный, с большими усами, в очках и с огромным подвижным кадыком, он принялся читать свою речь, написанную убористым почерком.
— Как известно, хевдинги и викинги, не смирившиеся с насилием короля Харальда, бежали сюда из Норвегии и основали наше государство. Они так любили свободу, что пожертвовали ради нее своей, родиной. Им пришлось жить в тяжелых условиях. Несмотря на все трудности, они создали здесь цветущее государство, доказав тем самым, на что способен свободный и независимый человек. Это научило всех добрых исландцев понимать и предвидеть, как может сложиться судьба народа, если он потеряет свою независимость и попадет в ярмо самодержавия.
— Кто не может помолчать — пусть убирается отсюда! — закричал управляющий.
Первый докладчик сидел, прислонившись к стене, и слушал с недоверчивой и насмешливой улыбкой. Школьный учитель продолжал чтение. Изложив в общих чертах историю Исландии, он пошел в наступление на основные положения программы социалистов.
— Основное положение в программе социалистов заключается в национализации средств производства и ограничении личных свобод. Если им удастся осуществить свою теорию на практике, то это неизбежно приведет к беспримерной в истории тирании и монопольному владычеству, чего не может потерпеть ни один свободомыслящий человек, И поверьте мне, мы вернемся к порядкам, царившим когда-то в этой стране, когда бедного крестьянина Хоульмфастура выпороли плетьми у позорного столба лишь за то, что он продал несколько рыбешек не в том торговом районе, где это было предписано хозяевами монополии.
— Долой монополию Йохана Богесена! — закричал кто-то из зала. Подрядчик внимательно осматривал зал, пытаясь опознать смутьяна, но напрасно.
— Долой прихвостней капитализма!
— Нужно, чтобы индивид имел полную возможность свободно выбирать, чтобы он имел право направлять свои усилия, как ему угодно, в соответствии со своими убеждениями и взглядами. Только так он может остаться свободным человеком — свободным и ответственным за свои поступки…
— Довольно!..
Это был Арнальдур Бьернссон. Он поднялся с места, сделал несколько шагов вперед, подобно учителю в классе, и призвал всех к порядку.
— Тем, кто не хочет вступать в профсоюз, предлагаем покинуть зал.
— Долой! Долой! — раздалось со всех сторон. Хор молодых толосов был настолько силен, что было невозможно расслышать свой собственный голос. Чтение речи прекратилось. Школьный учитель, глубоко возмущенный, направился к двери, сопровождаемый эпитетами «осел», «идиот». И кто же, как не бывшие ученики, величали его так. Вот вам благодарность на старости лет за все годы труда.
