– Очень по-президентски… – Рашад внезапно оборвала себя. – Давай прогуляемся, – быстро предложила она, заметив, что у причала появились двое мужчин в белых костюмах обслуги «стерильного» дома. – Не оглядывайся! Держись беззаботно. Давай спустимся к берегу.

– Говорить можно? – спросил Кендрик, шагая за ней.

– Ничего важного. Подожди, пока повернем.

– Почему? Думаешь, они могут нас услышать?

– Возможно, хотя я не уверена.

Они шли вдоль извилистой береговой линии до тех пор, пока деревья не скрыли их от двоих мужчин на причале.

– Японцы разработали ретрансляторы направленного действия, хотя я никогда таких не видела, – продолжила Рашад. Потом остановилась и взглянула на Эвана. Ее умные глаза смотрели вопрошающе. – Ты говорил с Ахматом?

– Вчера. Он велел мне убираться к черту, но не возвращаться в Оман. Никогда.

– Ты ведь понимаешь, что я тебя проверю, да?

В первую секунду Кендрик удивился, потом пришел в ярость. Эта женщина допрашивала его, обвиняла, а теперь еще намерена и проверить.

– Мне наплевать на то, что ты сделаешь, меня беспокоит только то, что ты, возможно, уже сделала. Ты убедительна, Калейла, то есть, извините, мисс Рашад, и, возможно, сама веришь в то, о чем говоришь, но тем шестерым, которые знают обо мне, есть что терять, и они ничего не приобрели бы, рассказав о том, что я был в Маскате в прошлом году.

– А уж мне, конечно, нечего терять, кроме собственной жизни и жизней тех, кого я собирала на моем участке? Кстати, некоторые из этих людей мне очень дороги. Прекрати этот надоевший спор, конгрессмен, смешно. Ты не просто любитель, ты невыносим.

– Знаешь, но ты ведь могла и ошибиться! – Кендрик был раздражен. – Я был почти готов поделиться с тобой своими сомнениями, даже намекнул на это Деннисону, сказав ему, что не позволю тебя повесить за это.

– О, вы слишком добры, сэр!

– Нет, я на самом деле так думал. Ты ведь и правда спасла мне жизнь, и если ты по ошибке, случайно вымолвила мое имя…

– Не упорствуй в своей глупости, – перебила его Рашад. – Вероятнее, гораздо вероятнее, что подобную ошибку совершил кто-то из остальных пятерых, но не Грэйсон и не я. Мы работаем в полевых условиях и не допускаем ошибок такого рода.

– Давай пройдемся, – предложил Эван.

Никаких охранников на сей раз поблизости не было, его побуждали двигаться сомнения и замешательство. Трудность заключалась в том, что он ей верил, как верил и тому, что сказал о Калейле Мэнни Вайнграсс: «Она не имеет никакого отношения к твоему разоблачению. Это только усилит ее стыд и еще сильнее воспламенит тот безумный мир, в котором она живет». А когда Кендрик возразил, что другие не могли этого сделать, Мэнни добавил: «Тогда за другими есть еще другие».

Они дошли до ухабистой проселочной дороги, которая пролегала среди деревьев и вела, очевидно, к каменной ограде имения.

– Обследуем? – предложил Эван.

– Почему бы и нет? – отозвалась Адриенна.

– Слушай, – продолжил он, когда бок о бок они начали взбираться по лесистому склону, – скажем, я тебе верю…

– Спасибо большое.

– Да ладно, я правда тебе верю! И поэтому сейчас скажу то, что знают только Свонн и Деннисон. Другие не знают, по крайней мере я так думаю.

– А ты уверен, что стоит говорить?

– Мне нужна помощь, а они не могут мне помочь. Может, ты сможешь. Ты ведь была там со мной и знаешь столько всего из того, что мне неизвестно: как сохранять события в тайне, как передавать секретную информацию тем, для кого она предназначена, в общем, процедуры такого рода.

– Да, я что-то знаю, но никоим образом не все. Моя база – в Каире, а не здесь. Но продолжай.

– Недавно Свонна навестил какой-то человек, блондин с европейским акцентом, который располагал подробнейшей информацией обо мне. Фрэнк назвал это «ПД».

– Предшествующие данные, – перевела на нормальный язык Рашад. – Еще так называются привилегированные детали. Обычно их добывают из подвалов.

– Подвалы? Что еще за подвалы?

– По-нашему – засекреченные разведывательные материны. Продолжай.

– Этот блондин заявил Франку, поразив его – на самом деле поразив! – что, по его мнению, во время того кризиса с заложниками меня послал в Маскат Госдеп.

– Что-о? – Адриенна схватила Кендрика за руку. – Кто он?

– Никто не знает. Его никто не может найти. А сведения, которые он сообщил о себе, чтобы попасть к Фрэнку, оказались фальшивыми.

– Боже всемогущий! – прошептала Рашад, глядя на поднимающуюся вверх тропу. Сквозь стену деревьев, растущих наверху, пробивался солнечный свет. – Задержимся здесь ненадолго, – спокойно попросила она. – Сядь. – А когда они опустились на тропу, окруженную толстыми стволами деревьев и густой листвой, спросила: – И что же дальше?

– Ну, Свонн попытался отшить его; даже показал ему записку к госсекретарю, которую мы составляли с ним вместе – в ней мои услуги отвергались. Но, видимо, тот человек не поверил Фрэнку и продолжил свои раскопки, пока все не узнал. Все появившееся вчера утром в печати настолько точно, что может исходить только из оманских материалов – по-вашему, из подвалов.

– Знаю, знаю. – Ярость в голосе Рашад смешивалась со страхом. – Боже мой, кого-то ведь достали!

– Одного из семерых, то есть шестерых, – быстро поправился Эван.

– Кто эти люди? Я не имею в виду Свонна и его компьютерщика из «Огайо-4-0». Кроме Деннисона, Грэйсона и меня?

– Госсекретарь, министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов.

– Ни к одному из них даже близко подойти нельзя.

– Ну а компьютерщик? Его зовут Брюс, Джералд Брюс, и он молод. Фрэнк за него ручается, но ведь это лишь его суждение.

– Вряд ли. Фрэнк Свонн – подонок, но не думаю, что его можно так провести. Человек вроде Брюса – первый, на кого в таком случае падает подозрение, а тот наверняка знает, что рискует провести тридцать лет в Ливенуорте.

Эван улыбнулся:

– Деннисон грозил и тебе провести там пять лет.

– Я сказала ему, что это мужская тюрьма. – Адриенна тоже усмехнулась.

– И я, – засмеялся Кендрик. – А все-таки почему ты села в правительственную машину?

– Из чистого любопытства. Вот единственный ответ, который я могу тебе дать.

– Ответ принимается… Итак, на чем мы остановились? Семеро вне игры, а европеец-блондин в игре.

– Не знаю. – Неожиданно Рашад снова тронула его за руку. – Мне нужно задать тебе несколько вопросов, Эван…

– Эван? Спасибо.

– Простите, конгрессмен. Это действительно была ошибка.

– Не извиняйся, пожалуйста. По-моему, мы имеем право называть друг друга по имени.

– Значит, ты остановился…

– Не возражаешь, если я буду называть тебя Калейлой? Мне так удобнее.

– И мне. Моя арабская половина всегда негодовала на Адриенну за отступничество.

– Задавай свои вопросы… Калейла.

– По крайней мере, ты не произносишь мое имя как «Койлейла»… Ладно. Когда ты решил поехать в Маскат? Принимая во внимание обстоятельства и твои возможности, ты попал туда поздно.

Кендрик перевел дыхание.

– Я был в Аризоне – преодолевал пороги. Только добравшись до базового лагеря под названием Лава-Фоллз, впервые за несколько недель услышал радио. Вот тогда понял, что должен попасть в Вашингтон… – И он подробно рассказал о безумных восьми часах своего путешествия из примитивного лагеря в горах в кабинеты Госдепартамента и сложный компьютерный комплекс под названием «Огайо-4-0», закончив повествование словами: – Там мы со Свонном заключили наше соглашение, и я отправился в путь.

– Вернемся немного назад, – предложила Калейла, впервые за все время рассказа Кендрика отводя взгляд от его лица. – Итак, ты нанял гидроплан, чтобы добраться до Флагстаффа, где попытался зафрахтовать самолет до округа Колумбия. Верно?

– Да, но регистратор чартерных рейсов сказал, что слишком поздно.

– Ты был встревожен, – предположила разведчица. – Вероятно, зол. Должно быть, немного использовал свое положение. Конгрессмен от великого штата Колорадо и так далее.