– Понятно. – Калейла кивнула.

– Вы находились в Каире, когда Эван Кендрик выступал по телевидению…

– Да, в Каире, – прервала его Калейла, – но у нас работает Американский канал, разумеется, в записи. Я видела его выступление, да и здесь неоднократно благодаря вашей… повестке дня. Он прекрасно смотрится, отлично держится, хорошо говорит.

– Мисс Рашад, он вообще уникальный человек. Он всегда говорит то, что думает, и поэтому страна не в силах оторваться от экрана.

– Ваша заслуга, да?

– Ну зачем вы так? Он – уникум. Я рассмотрел свыше четырехсот кандидатур, используя для анализа характеристик самые современные компьютеры, и только один человек подошел к искомой величине по всем параметрам. Этим человеком оказался, естественно, Эван Кендрик.

– Вы от него ничего не хотите получить взамен?

– Ах, мисс Рашад! А еще говорите, будто хорошо его знаете. Захоти мы что-либо получить от него, как по-вашему, что он сделает?

– Передаст ваши дела на рассмотрение какого-нибудь антикоррупционного комитета и не успокоится, пока вы все не окажетесь за решеткой.

– Совершенно верно.

Калейла откинулась на спинку стула и едва слышно произнесла:

– Мистер Милош, я бы с удовольствием выпила бокал вина. Такая тяжелая голова, а мне надо кое о чем подумать.

Варак сделал знак официанту. Тот моментально подошел.

– Два бокала охлажденного шабли, пожалуйста.

– Урожая определенного года?

– На ваше усмотрение.

Когда официант ушел, Варак сказал:

– Мисс Рашад, представляете, среди множества моих недостатков – отсутствие знаний о винах, исключая те, что у меня на родине.

– Уж будто бы! Скорее всего, вы – дипломированный соммелье.

– О господи! Что это такое?

– Это – старший официант, ведающий винами.

– Вот уж что не дано, то не дано! Не умею я разбираться во всех тонкостях вин марочных, ординарных…

– Скажите, а друзья у вас есть?

– Конечно, есть. Они считают, что я переводчик, иными словами, свободный художник.

– Когда-то и я так начинала, – произнесла задумчиво Калейла.

Принесли вино. Калейла отпила глоток.

– Ну как? – спросил Варак.

– Дивный букет, – ответила она. – Вы ведь, кажется, не знаете, что случилось несколько часов назад в Меса-Верде?

– Не знаю. – Варак подался вперед.

– Террористы…

– Опять?

– Да.

– А Кендрик? Где был в это время Кендрик? Что с ним?

– Он жив, но погибли медсестры, ранен Вайнграсс…

– А террористы?

– Их всего было девять. Восемь убиты, самый молодой ранен.

– Мисс Рашад, разве нельзя в стране навести порядок?

– Можно, даже нужно.

– Так вот знайте, только что на законных основаниях создан комитет в поддержку конгрессмена Кендрика. Пусть члены комитета работают, никто им чинить препятствия не будет, а Эван Кендрик, думаю, сделает выбор. А что касается всяких там Ванвландеренов, Гринеллов и прочих, на их место всегда придут такие же другие, если в правительстве не появится сильная личность, обладающая силой убеждения и искренностью. Вы согласны?

Калейла заглянула Милошу в глаза и кивнула.

Кендрик шагал по Семнадцатой улице. Падал снег. Он велел таксисту высадить его в паре кварталов от своего отеля «Браун-Палас». Хотелось пройтись, побыть на свежем воздухе.

Врачи Центральной клинической больницы Денвера, латающие раны Мэнни, успокаивали его. Говорили, что раны хоть и рваные, но не опасные. Осколки стекла и металла уже удалили. Потеря крови для пожилого человека, конечно, существенная, но не критическая.

Возникло замешательство, когда Кендрик, решив проконсультироваться с главным врачом, сказал, что Эммануил Вайнграсс обеспокоен своим самочувствием, мол, не рак ли вновь дает о себе знать.

В течение двадцати минут все анализы Мэнни были посланы из Вашингтона по электронной почте, а ведущий онколог добавил от себя для сведения денверского хирурга, что это он оперировал знаменитого архитектора.

Затем в течение двух часов из четырех, которые Кендрик провел в больнице, среди медперсонала наблюдалось заметное оживление. Взад-вперед сновали лаборантки, врачи – у Мэнни брали ткани на биопсию. Часом позже главный патолог, худощавый мужчина с пронзительным взглядом, подошел к Кендрику, ожидавшему заключения в приемной главного врача. Состоялся разговор, усугубивший тревогу. «Конгрессмен, скажите, в какие страны выезжал мистер Вайнграсс в течение последней пары лет?» – «Какое-то время он проживал во Франции, год назад выезжал в Юго-Восточную Азию». – «Я не силен в географии. Юго-Восточная Азия – это где?» – «Это Оман и Бахрейн». – «Стало быть, он был там вместе с вами». – «Он был со мной. Хотя Эммануил Вайнграсс – один из тех, кому я не имею права вынести благодарность публично. Понимаете?» – «Понимаю». – «Почему вас интересует география?» – «Потому что его недомогание, точнее, тяжелейшее заболевание вызвано вирусом, который распространен в Центральной Африке». – «Этого не может быть!» – «Возможно, я ошибаюсь. Наша аппаратура, к слову сказать, числится среди лучших на Западе, но, возможно, в Атланте еще лучше. Мы собираемся отослать результаты биопсии, анализы крови и прочие медицинские премудрости туда, в Центр диагностики болезней». – «Доктор, отправляйте прямо сейчас. В аэропорту Стейплтон на всякий случай самолет, как говорится, под парами… Передайте в Атланту, чтобы к исследованию анализов приступили немедленно. Я оплачу сверхурочную работу». – «Сделаю все, что в моих силах». – «Если нужно, могу организовать звонок из Белого дома». – «Не думаю, что в этом есть необходимость…»

Пожелав спокойной ночи Мэнни, загруженному медицинскими препаратами, Кендрик спускался по лестнице, когда вспомнил доктора Лайонса из Меса-Верде. Черт! Как же он упустил из виду этого лекаря? Какой-то Лайонс… без адреса, без номера телефона, но зато с письменным уведомлением на правительственном бланке, мол, такой-сякой имеет право лечить конгрессмена Кендрика и его персонал. Что за чушь? Ладно, разберемся!

– Где ты, черт возьми, была? – обрушился на Калейлу Митчелл Пейтон.

– Ужинала, – спокойно ответила она.

– А знаешь ли ты, что наш великолепный блондин-европеец в твоем отеле?

– Знаю. Я как раз с ним ужинала.

– Ну, знаешь ли… Не время меня разыгрывать!

– Он у меня. Хочешь с ним пообщаться?

– Адриенна Калейла Рашад, выношу вам благодарность, но прежде скажи этому сукиному сыну, что мистер Б хотел бы поговорить с мистером А.

– Мистер Б, так это, оказывается, вы…

– Прекрати, Рашад! – оборвал ее Пейтон. Калейла обернулась к Вараку.

– Мистер Б хотел бы поговорить с мистером А. Вы как? – сказала она в трубку.

– Охотно, – ответил Варак.

Калейла протянула трубку.

– Приветствую вас, мистер Б! Никаких изменений, вы понимаете, о чем я. Личности не установлены.

– Как вас называет моя племянница, она же леди, с которой вы ужинали?

– Милош. Мистер Милош.

– Милош… Это, кажется, славянское…

– Американское, сэр!

– Прошу прощения, забыл. Вы уже объясняли…

– Госсекретарь долетел благополучно?

– Да.

– Как говорится, камень с души…

– Стотонный…

– Не понял.

– Камень стотонный, говорю…

– Ну да, конечно!

– К сожалению, нам пока не удалось напасть на след Гринелла. Из отеля он ушел, в своей резиденции не появился.

– Он ушел вместе с миссис Ванвландерен.

– Да, мы знаем. По словам портье, с ними были еще люди.

– Это охрана Гринелла. Я упоминал, что он не один.

– Да, вы предупреждали. Мы что, работаем вместе?

– Да.

– У вас есть какая-либо информация?

– Есть. Я передам кое-что вашей племяннице. Только подкорректирую сначала, – сказал Варак, а про себя подумал, что Эрик Сандстрем останется на пленках анонимом, потому как мертвецы не нуждаются в опознании. – Короче, эта информация вам пригодится.

– Примем с благодарностью.