Не теряя времени, Бен полез через прилавок.

— Куда в ботинках! — завизжала тетка.

Напротив прилавка на стене была прибита незатейливая деревянная полка с единственным продуктом: трехлитровыми банками с маринованными огурцами и луком.

Бен успел взять и швырнуть одну, но лезший через прилавок Петр успел увернуться.

Времени, чтобы схватить следующую, не было. Бен ухватился за полку обеими руками, согнул ноги в упор и резко распрямил их навстречу лезущему через прилавок мурлу.

Руки апостола соскользнули с прилавка и перед тем как улететь навстречу полу, он застыл в воздухе, словно распятый на невидимом распятии. Фома лез сбоку. Дорогу ему преградила негодующая тетка, которой он не сразу смог с маху приложить из-за обнаружившихся роскошных форм последней. Зато Бен схватил еще одну банку и дал ему по куполу. Банка разбилась чересчур быстро и без заметного урона для противоборствующей стороны. В руке осталось горловина с торчащими стеклами. Бен отважно ткнул им Фому. Хотел в глаз, но смелости не хватило, рука дрогнула, скользнула ниже. Фома ухватился за горло и, опустившись на корточки, приник к стене, на которой с каждым толчком крови возникал очередной бутон.

Петр уже оклемался и снова озверело лез на прилавок.

— Плотник! — крикнул Бен.

— Врешь, твои шутки больше не пройдут! — ухмыльнулся Петр.

Он успел взгромоздиться на прилавок, когда две крупные руки обхватили ему ноги и дернули назад. Петр со всего маху приложился о сиропный агрегат лицом. На лице его возникло изумление, и он захрюкал, пытаясь выбить возникшую в носе пробку из собственной крови. Потуги он продолжил уже на полу.

Жора в трико с обвислым задом и шлепанцах оказался против двух вооруженных ножами апостолов. Бен кинулся на помощь, перекидав оставшиеся банки с огурцами.

Ни одной не попал, но шуму получилось много.

— Банки по рубь-восемьдесят! Под отчет! — завыла продавщица.

С улицы заглянул случайный прохожий, это стало для апостолов знаком, и, пообещав еще встретиться и разобраться, они кинулись наутек.

— Я рад, что ты уцелел. Где ты был так долго? — напустился Бен.

Что делают люди, вместе перенесшие смертельную опасность? Радуются, хлопают друг друга по плечам. Плотник рассвирепел.

— Как вы мне надоели! Что я из — за вас все время должен страдать? Сидел себе спокойно, телестудию «Товарищ» смотрел, нет, ему обязательно надо было припереться! Могу я отдохнуть хоть раз за две тысячи лет? Как родился, так и мучаюсь с вами, козлищами!

— Гражданин, у вас все? Посторонитесь тогда, — не обращая внимания на гневную тираду, сказал Винипеникс.

Пользуясь случаем, Бен попросил у него прощение за происшедший ранее инцидент.

— Ерунда, череп у меня имеет другое строение, он гораздо толще и прочнее, чем у вас у всех, мозг внутри не закреплен, так что при ударе он только сместился, чтобы потом вернуться на исходные позиции, — махнул тот рукой.

Вдвоем с напарником гермафродиты выволокли Петра. Тот был синий и больше не хрюкал, задохнулся, бедолага. Оттащив его поближе к выходу, гермафродиты прошли за прилавок. Бен был уверен, что за Фомой, но те миновали его и под руки подняли продавщицу.

— Что с ней? — не понял Бен. — Ее пальцем не тронули.

— Инфаркт. Сердце никудышное, но гениталии высшего качества, к тому же хорошо разработанные с отличной смазкой. У нас как раз заказ от сменного олигарха.

Жора только сплюнул, в сердцах махнул рукой и пошел прочь. Бен догнал его и попросил:

— Жора, помоги, будь человеком.

— Я две тысячи лет только и слышу: помоги.

— Ты не должен быть таким черствым. Как же заповеди?

Жора с интересом посмотрел на него и велел перечислить заповеди. Бен вспомнил "не убий" и про жену.

— Про жен особенно чужих вы хорошо помните, — проворчал Жора.

— А я все помнить и не нанимался. Я атеист и в тебя никогда не верил.

— Атеист, а помощи просишь? — усмехнулся Жора.

Бену стало так обидно, как никогда в жизни.

— У кого же тогда просить? У кого? Жулики нас дурят, правительству мы и наши сыновья нужны только во время войны! У врачей время отнимаем своими болячками, на дорогах крутым мешаем ездить! У кого мне еще просить? Ну, подскажи!

И неожиданно для себя Бен послал Жору подальше и решительно зашагал прочь.

— Подожди, мил человек!

Бен видел как старик, прихрамывая, бежит за ним, потом тапочки слетели с ног.

Бен уже не знал, от чего он сбежал: то ли разозлился, то ли от стыда. Невмоготу было смотреть, как пожилой человек не поспевает за ним, бежит, теряя старые тапки, и кричит вслед, словно ребенку малому.

Бен успел к кинотеатру за полчаса до сеанса. Народу было много. В единственную кассу стояла длинная очередь. Петьки Кривоногова не было видно, но он мог уже пройти внутрь. У Бена не на что было купить билеты, мало того, билеты уже продавались на следующие два дня — вещь невиданная для его времени.

Бен нашарил в карманах фломастер и, выбрав паренька с мороженым в одной руке и билетами в другой, предложил обмен. Тот к предложению отнесся с подозрением, но все же спросил, что такое фломастер.

Задание оказалось не таким легким, как казалось. Бен и сам не знал, что это такое и как работает. Стержень внутри твердый, краска всякая, но почему он тогда называется не ручкой. Варвар 21 века. Пользоваться научились, но не спрашивай меня как.

— А по стене пишет? — заинтересовался малолетка.

Бен уверил, что еще как. Чтобы проверить, зашли за тыл «Восхода». Здесь и настал швах. Ручка писать по побелке отказалась, а малолетний силач употребил силу и вконец фломастер загубил, расплющив о камень.

— Что ты наделал, дурило? Ты вещь загубил! Дай сюда билет! — Бен без труда отобрал вожделенный билет, но ему сделалось стыдно. — У меня на носках «Nike» написано, а тебе отдам.

Малец, хлюпая носом, признал, что знает только «Adidas», а когда Бен разоблачился, сбежал, чего-то напугавшись. Бен запрыгал за ним в одном ботинке, но не догнал.

На втором этаже кинотеатрика обнаружилось небольшое фойе. Бен сел в одно из кресел, установленных в несколько рядов, словно в зале ожидания. Со своей точки он мог смотреть в большие окна, которые местным вероятно казались огромными, но они не видели алгинского «Юпитера», в фойе которого можно было разъезжать на нескольких автомобилях сразу. Вход в зал тоже просматривался неплохо.

Рядом примостился моложавый ветеран с орденскими планками, не дурак поболтать.

Сначала спросил, знает ли Бен, о чем фильм. Бен видел фильм раз пять: один раз в кино, остальные по телевизору. Особенно ему нравился эпизод, когда молодого Лаврова везут в крохотном самолетике под забойную музыку.

— Говорят, Королев полет на Марс готовил. Жалко, не успел чуть — чуть. Не знаете, когда полетим? — спросил молодой ветеран.

Бен сказал, что точно не знает, но читал в прессе, что не раньше 2025 года совместно с американцами вроде должны как. И осекся. Ветеран смотрел с укоризной.

— При чем здесь американцы? Я уверен, что мы полетим еще до 2000 года. В 2000 году машины будут не ездить, а летать по воздуху.

И пересел. Разговор современника с потомком явно не получился. Бен посмотрел вокруг и подумал, что многое мог бы им всем рассказать и вообще такой жути напустить. Получат ли они кайф от ожидающего их будущего — большой вопрос.

Кривоногов с Верой задерживались. Зазвенел звонок как в школе, приглашая в зал.

Все дисциплинировано занимали места, и вскоре маленький зал был практически полон. Под барабанную дробь на сцену поднялись пионеры и стали читать Мусу Джалиля — тоже мазок из той эпохи. Бен уже забывать начал, что было такое.

Зрители не возмущались и хлопали после каждого стиха. Никто не ел и не пил в зале, что вообще смотрелось дико. Потом двери закрыли, и начался журнал, что-то там под урожай. Судя по бравурной музыке с урожаем все было на мази. Бен остался в фойе совершенно один и почувствовал себя очень неуютно. Уже потом понял почему.