А когда город перекрыли, понял Красный, что Транквилевский не успокоится, пока не изловит стервеца.

Красный начал действовать. Он знал слабое место Шуберта — его семью. Чудесно разбираясь в людях, он был уверен, что если Шуберту взбредет в голову вылезать из своей норы, то он первым делом сунется туда, куда нормальный человек в здравом уме и твердой памяти соваться бы не стал ни при каких обстоятельствах — к жене и сыну. Человек из телефонной компании установил прослушку на телефон, так что когда Шуберт позвонил сыну, получилось так, что он позвонил и Красному.

Пока придурки Бормана, высунув языки, бегали по городу, Красный спокойно и размеренно ехал за Артемом.

Артем ел мороженное. Бен понял, что такое счастье: это сидеть и смотреть, как твой сын ест мороженное. Артем неторопливо доел мороженое, облизал ложку и сказал:

— Я не знаю, получится ли у меня папа.

За прошедший час он повторил это в пятый или шестой раз. И это несмотря на то, что Бен уже передал ему ключ от абонентской ячейки и доверенность, заверенную у нотариуса. Бен почувствовал раздражение. Дети вырастают все менее адаптированные к условиям жизни, чем их родители, подумалось ему. Каков был отец Бена! Бен ему и в подметки не годился. На даче родителя вместо бочки с водой использовалась целая железнодорожная цистерна, добытая им неведомо какими путями. Бен и себя считал парнем не промах, а сын подкачал. Эволюция наоборот. Человек становится менее приспособленным и более тепличным.

— Мне надо сказать об этом маме, — это Артем тоже говорил.

Выхода не оставалось, и Бен стал напропалую врать. О том, что мама уже все знает, о том, что все на мази. Все это была ложь от начала до конца. На мази ничего не было, а Бурмистровичу, вице-президенту АМБ, он позвонил прямо при сыне.

Вышколенная секретарша, судя по голосу, дама в возрасте, только дураки держат симпатичных секретарш, для работы они не годятся, а для других целей можно легко найти их в специализированном для подобного поиска месте, здесь же надо было делать деньги. Судя по всему, секретарша знала, каким именно способом делал вице-президент деньги, поэтому без проблем соединила его напрямую.

Бен вел себя подчеркнуто предупредительно, хотя и не представился и сказал только то, о чем можно было говорить по телефону, без конкретики. Если бы кому-то вздумалось прослушать разговор, то вполне могли решить, что речь идет об обычной сделке.

— Я знаю ваши обычные условия, но я могу предложить увеличить бонус, — пояснил он.

— Вы получите двести тысяч, двадцать процентов, против обыкновения.

— Я не работаю против обыкновения, — по тому, как он это сказал, Бен понял, что тот сейчас бросит трубку.

— Триста тысяч, — быстро сказал он — Пятьсот! — потребовал ушлый Бурмистрович, прочувствовав момент. — Или я не буду разговаривать.

Бен скрипнул зубами. Его грабили. Грабили награбленное. Но у него действительно не было выхода. Лучше потерять половину, нежели все.

— Согласен, — ему показалось, что это сказал не он.

Денег было жалко неимоверно. Зная подобный расклад, можно было прекратить левые операции за год до провала и жить припеваючи. Приходилось дарить деньги уроду, который слыхом не слыхивал о затраченных им нервах, и который пальцем о палец не ударил, чтобы их заработать.

— Но вы должны понимать, что я требую гарантий выполнения соглашений, — осторожно сказал Бурмистрович. — Но это не телефонный разговор. Приезжайте, поговорим.

— Это было бы нежелательно. Встретимся на нейтральной территории.

— В таком случае, место выберу я.

— Можете называть любое, мне все равно.

Они условились встретиться в гриль баре на первом этаже гипермаркета "Все для всех". Бурмистрович разумно выбрал место людное, предупредив, чтобы Бен приехал один. У Бена тоже было условие: он не называет фамилии до тех пор, пока не окажется в депозитном отделении АМБ.

Бурмистрович положил трубку и вопросительно посмотрел на начальника охраны банка Андреаса Габалло, тот крупными габаритами и брезгливым взглядом напоминал самого хозяина. Габалло попросил минутку и сделал звонок по сотовому, потом подтвердил:

— Звонок сделан с трубки Магерамова. Это он, Сидор Иванович.

— Шуберт, — Бурмистрович задумчиво пожевал толстыми губами.

Бена он вычислил случайно. У него была привычка просматривать записи телекамер, и на одной он узнал Шуберта. Каково же было его удивление, когда он навел справки, и ему сообщили, что парень заявился под другой фамилией. Мало того, является какой-то шишкой в «Росе». Бурмистрович не любил выскочек из «Росы», именно поэтому он и не сообщил Желько все сразу. Но вопрос взял на контроль.

Бену несказанно повезло, что устроители банковского аврала не сочли необходимым проинформировать банкиров, по поводу чего аврал. Против косарей Бурмистрович бы не пошел.

— Наглый тип, — согласился Габалло. — Я навел справки через третьих лиц, его ищут по всей стране, а он никуда не уезжал. Для пробы я послал своего парня в «Кайсар», когда он предложил свои услуги по поискам Шуберта, с ним сам Транквилевский разговаривал и велел в случае какой-либо информации звонить ему лично.

— На фига ему композитор? И кто такой Транквилевский? Он нам не указ, а композитор пол-лимона предлагает.

— Зеленых?

— Евриков!

Габалло с сомнением заметил.

— Он зачем-то нужен Борману, если мы скроем факт, что композитор объявился, мы можем попасть на большие бабки. У Бормана есть, чем надавить, у него большая мохнатая лапа в столице. Говорят, этот аврал в городе его рук дело, хоть прямых подтверждений мы не имеем.

— Что для столицы Алга? Провинция, на нас не обратят внимания, а мы сделаем все так, чтобы и в дальнейшем не выпендриваться. Композитор сказал, что речь идет о половине суммы, стало быть, есть возможность оттяпать все. Кто он такой?

Пропавший без вести, только не до конца. В наших силах сделать так, что он пропадет окончательно и бесповоротно.

— Могут найти останки, но если не будет пальцев и головы, то его невозможно будет опознать.

— Неопознанный труп-это даже лучше. Я думаю, тебе это несложно будет устроить?

— Почему мне?

— Ты хочешь с кем-то еще поделиться? Миллион на троих не делиться.

— А на сколько делится?

— На два! Ты что вообще отупел на своей охране? Не надоело чужие мешки возить?

Габалло, наконец, дал согласие. Они обговорили детали. За Андреасом была машина и ствол. И топор.

Бурмистрович миновал первый этаж гипермаркета «ВДВ» с новыми американскими автомобилями на постаментах и вошел в гриль-бар. Он сразу увидел Бена. Тот сидел у самого прилавка, выставив на стол условленную большую бутылку "пси-колы".

— Вы мне звонили? — спросил Бурмистрович, а когда Бен подтвердил, попросил подождать и, подойдя к прилавку, сделал заказ: мясо на ребрах, двойную порцию, и картошки побольше, любил поесть.

— Время не ждет, и я хотел бы получить деньги сегодня, — начал Бен.

— Время никогда не ждет, потому что его нельзя ни остановить, ни замедлить. Так что все это демагогия.

— Как знать. Возможно, можно и остановить.

Бурмистрович замер с открытым ртом. По подбородку тек жир от свинины.

— Это образное выражение, — поправился Бен, и Сидор Иванович быстро зажевал дальше. — Мне надо получить деньги быстрее, да и не в ваших интересах время тянуть. Вдруг я передумаю, и вы останетесь без полумиллиона. Вам часто предлагают такие деньги? Я думаю, нет.

— Не забывайтесь, условия здесь диктую я.

Бен извинился и продолжил.

— Посудите сами. Завтра-послезавтра депозиты начнут перетряхивать, и мы останемся без НАШИХ денег.

— Почем мне знать, что вы меня не кинете? Вдруг банкноты фальшивые или не дай бог ворованные, а их номера переписаны ФСБ.

— Можете быть уверены. Деньги не фальшивые, это можно будет проверить в банке сразу по мере доступа к ячейке. И номера не переписаны. Достоинство купюр не больше ста евро. Так получилось.