Есть у меня знакомый, — Веничка закатывается, смех у него как колокольчик, люди тоже оборачиваются, но теперь уже доброжелательно, кто это так ясно и заразительно смеется, Артем и сам был такой.

— Дай мне мяч. Давай на спор я дойду с ним до дворца спорта! Буду вести и ни разу не уроню.

— Ха, нашел дурака. Ты обманешь меня, ведь смотреть на себя ты запретил.

— Ну, ты же не глухой! Слушай!

Веничка ударил об асфальт, и мяч запел, зазвенел всей своей резиновой душой.

— За мной!

Артемка как сомнамбула пошел вслед за такими зовущими ударами. Ему вдруг до смерти захотелось коснуться мяча, почувствовать его шершавую кожу. Он с тоской подумал, что целый год не брал его в руки. Целый год потерян. Вот если бы вернуться назад. Веничка засмеялся.

— Хочешь поводить?

— Нет, я обязательно собьюсь, — запаниковал Артем. — Да и мяч грязный от асфальта.

— Тоже мне барон нашелся! Держи!

Веничка с ходу бросил ему мяч, и Артем автоматически поймал. Неловко ударил об асфальт, повторил. Теперь он знал, что чудеса случаются. Мяч не упал, не укатился, а послушно запрыгал, забился с гулким стуком между ладонью и асфальтом.

— Проиграл, проиграл! — радостно крикнул Артемка, несясь к возвышающейся вдали громаде дворца спорта.

— Дурачок, я выиграл! — серьезно сказал Веничка.

Пасуя друг другу, они не заметили, как оказались в фойе, где строгая дама в пенсе преградила им путь, требуя билеты, но Веничка неведомым путем оказался у нее за спиной и его голос прозвучал уже из холла, сливаясь с хором многочисленных голосов, по спортивному веселых и задорных.

— Он со мной!

— Я с ним! — послушно повторил Артемка, но был остановлен вялой старушечьей дланью.

— Давай билет!

— Да с Веничкой я! — Артемка пихнулся плечом, стал ввинчиваться в холл, где горел яркий свет, и сновали веселые люди, кипела другая жизнь, к которой он жаждал приобщиться, была даже обида, он обязан был там находиться по всем законам и самому главному закону — закону справедливости.

Он уже практически выскользнул из старушечьих лягушачьих лапок, и только ради приличия дама спросила уже ему в спину:

— Ты из какой школы?

— Из 66-й!

— Тогда понятно. Ваши уже отметились, говны такие, в буфете стаканы побили. Вас что не кормят? Как только таких пускают в приличные места!

— Сюда! — крикнул Веничка сверху. — Здесь буфет на втором этаже! Я тебе уже место занял!

Все оказалось не так просто. Сразу за Веничкой уже пристроился толстый мальчик года на полтора старше и не пускал.

— Я ему занял! — взвизгнул Веничка и пихнул толстяка.

— Я тебе пихну! — взъярился тот почему-то на Артемку.

— У него игра!

— Да, у меня игра! — вторил Артемка, какая игра, шут его знает.

— И кто ж ты у нас? — подбоченился толстяк.

— Баскетболист.

Толстяк зашелся в издевательском смехе. Смеяться ему не хотелось, но для поддержки форсу надо было.

— Посмотрите на этого баскетболиста! Тебя из-за мяча не видно! И за кого ты играешь? Скажешь, за команду мастеров ДЮСШ "Морские дьяволы"?

— За 66-ю школу.

— Твою школу сегодня «дьяволы» сожрут сырыми. Наш спонсор сам капитан порта! У нас одни кроссовки дороже всей вашей команды оптом!

— Команда для толстых! — сказал Веничка.

— Что ты сказал? Удавлю!

Веничка с ходу зафиндилил ему мячом в наетую ряшку. Артемке случалось получать баскетбольным мячом во время игры. Хоть и минул год, но он хорошо помнил это ощущение, что после удара еще длительное время лицо остается совершенно плоским, но в пупырышку, повторяющим протектор мяча. Пользуясь моментом, пока толстяк превратился в овощ, они ретировались в зал. И вовремя, команды вызывались на поле.

Поле было яркое, раскрашенное веселыми красками, и баскетбольные кольца смотрелись на глянцевых щитах, словно кольца далекой планеты Сатурн. Судьи с буквами «НБА» на футболках сверяли данные в протоколах.

Первыми на поле появились «дьяволы». Вышли чинно и аккуратно, как маленькие вымуштрованные солдатики. Стали снимать фирменные костюмы с молниями по всей длине. Капитаном у них был высокий блондин по фамилии Филинов. Красавчик с напыщенным лицом и точеным греческим носиком, который он всячески лелеял и тщательно припудривал.

— Этот будет забивать, — профессионально отметил Артемка. — А тот костолом, — указал на коренастого угрюмого подростка с фамилией Собакин на майке. — Таких специально против лучших нападающих выставляют. Против меня всегда персональную защиту играли, — вздохнул он, сердце сжала жалость к самому себе, такому никчемному.

После небольшой паузы на площадку выдавилась 66-я, о чем можно было загодя догадаться по крикам "Козел!", "Сам козел!" и "Чего ты гонишь, гонза?". Игроки были в растоптанных кроссовках и дешевеньких куртках и сразу вызвали пренебрежительные улыбки «дьяволов». Особенно хорош был в своем превосходстве Филинов. Настоящий антипод. Высокий, красивый, в подогнанной по фигуре форме, он стоял и слегка лениво, слегка снисходительно улыбался, показывая шикарные белые зубы. Лимоном он их отбеливает что ли?

Когда школьники разделись, то в рядах не только соперников, но и среди зрителей раздался смех. Игроки оказались в не по росту длиннющих синих трусах и майках, причем размер оказался у всех одинаков и у переростков и у коротышек. Брунов, который теперь был главным, раздавал пинки и оплеухи.

— Негоже так. По спортивным законам перед матчем нельзя своих обижать, от обиды они могут в отместку специально игру сдать, — заметил Артемка.

И тут же обо все забыл, потому что разглядел Алену. За прошедший год она сильно изменилась. Во всяком случае, год назад она лифчика не носила. Артемка почувствовал себя уязвленным, увидев, что девочка часто поглядывает на красавца Филинова. Тот заметил девичьи взгляды, но отнесся к ним с полным пренебрежением.

Красавец давно привык к всеобщему обожанию. Он больше наслаждался возможностью унизить заведомо более слабого соперника.

— Эй, парни из подворотни, мы вас сейчас всех обуем!

— Филинов, что ты такое говоришь? — притворно возмутилась тренер «дьяволов», женщина с пышной прической, отчего голова ее казалась большой как у рахитика, пряча невольную улыбку.

— Сусанна Леонидовна, но ведь это чистая правда, что мы сейчас разделаем их под орех.

— Конечно, Филинов. Но к слабому сопернику надо проявлять великодушие. А то ты их позоришь перед их же девочками. Правда, девочки?

Игра началась. 66-ю стали громить с первых минут. У школьников не получалось буквально ничего. Они не успевали держать более организованных и быстро играющих в пас соперников. Ольга Владимировна сорвала голос, крича на них с места. Без толку. Делалось только хуже. Своими криками она сбивала настрой у игроков, они уже не знали, что делать. Брунов на площадке был незаметен, создавалось ощущение, что 66-я играет без центрового. Сусанна Леонидовна громко комментировала ошибки чужой команды, переместившись ближе к девочкам и обращаясь исключительно к ним:

— Ваши мальчики, наверное, не слушают свою маму, а надо слушать. Правда, девочки?

Хи-хи, да ха-ха.

— Я считаю, что взрослый, тем более педагог, не имеет права издеваться над нами, детьми, пусть даже мы из чужой команды, — посетовал Артемка Веничке.

— Какие ты знаешь слова, — дурашливо протянул он. — И весь такой умный из себя.

Педагог!

— Разве я не прав? — заводясь, спросил Артемка.

— Конечно, нет. В трудной ситуации совершенно необязательно говорить всякие умные слова, надо сжать зубы и делать свое дело. Пусть девчонки стонут, это им от природы изворотливость завещана, а мы мужики должны не прогибаться никогда, а ломать сами. Девочки, — и он вдруг заорал. — Эй, девочки из 66-й! Вы зачем пришли? Тут в баскет играют, мы съедим вас сырыми!

На них оглянулись.

— Это не я, — стеснительно произнес Артемка. — Это все он.