— Ну-ка, давай спускайся, я покажу, как надо! — сказал Жоффруа.

Но Руфус не захотел, и тогда Жоффруа с Клотером полезли оба сразу, а Руфус кричал:

— Смотрите, смотрите! Как я уже высоко!

Нам еще повезло, что папы не было дома, — он не очень-то любит, чтобы в саду лазили по деревьям.

Мы с Эдом опять начали кувыркаться, потому что на дереве больше не было места, а Мари-Эдвиж считала, кто из нас сколько раз перекувыркнулся.

Потом мадам Куртеплак крикнула из своего сада:

— Мари-Эдвиж! Иди домой! У тебя урок музыки!

Тогда Мари-Эдвиж взяла у Альцеста куклу, помахала нам рукой и ушла.

Руфус, Клотер и Жоффруа слезли с дерева, Эд перестал кувыркаться, а Альцест сказал:

— Уже поздно, я пошел домой.

И они ушли все вместе.

Хороший получился денек. И поиграли мы отлично! Только не знаю, может, Мари-Эдвиж было скучно. Ведь мы с ребятами не очень-то обращали на нее внимание, почти не говорили с ней и играли сами, как будто ее и не было.

Меня удивляет, что у нас дома еще не было никаких разговоров о каникулах. Раньше, например, папа говорил, что он хочет куда-то поехать, мама отвечала, что ей хочется в другое место, они спорили. Потом папа и мама решали, что раз так, мы остаемся дома, я начинал плакать, и потом мы ехали, куда хотела мама. Но в этом году мои родители молчат.

А ведь все ребята в школе уже готовятся к отъезду. Жоффруа, у него очень богатый папа, поедет на каникулы на берег моря, где у его папы есть большой дом. Жоффруа сказал, что там есть кусок пляжа только для него одного, и никто не имеет права приходить туда делать куличики из песка. Может быть, это и вранье, потому что, вообще-то, Жоффруа очень любит приврать.

Аньян, первый ученик в классе и любимчик учительницы, едет на каникулы в Англию, в какую-то школу, где его будут учить говорить по-английски. Этот Аньян просто ненормальный.

Альцест поедет есть грибы трюфели в Перигор — там у его папы живет друг, а у него собственный колбасный магазин. И все так: уезжают на море, в горы, к бабушкам в деревню. Только я до сих пор не наю, куда поеду, и мне очень обидно, потому что я больше всего люблю каникулы за то, что о них можно мечтать до и долго рассказывать после.

Поэтому сегодня я спросил маму, куда мы поедем на каникулы. Мама как-то странно на меня посмотрела, поцеловала меня и сказала, что мы об этом еще поговорим, «когда вернется папа, дорогой мой», и добавила, чтобы я шел играть в сад.

Тогда я пошел в сад и стал ждать папу. А когда он наконец вернулся с работы, бросился к нему. Он подхватил меня, поднял вверх «оп-ля! «, и я спросил у него, куда мы поедем на каникулы. Тогда папа стал серьезным, опустил меня на землю и сказал, что мы поговорим об этом в доме. Мы нашли маму в гостиной.

— Я думаю, что пора сказать ему, — сказал папа.

— Да, — сказала мама, — он только что меня об этом спрашивал.

— Значит, надо ему сказать, — согласился папа.

— Ну что же, скажи, — ответила мама.

— Почему я? — спросил папа. — Ты должна ему сказать.

— Я? Нет, должен ты, — сказала мама. — Это твоя идея.

— Позволь, позволь, — возразил папа, — ты была вполне согласна со мной. Ты даже говорила, что это для него будет очень хорошо и для нас тоже. Так что мы в одинаковом положении.

— Ну так что? — сказал я. — Мы будем говорить о каникулах или нет? Все ребята уезжают, а я, как дурак, не могу им даже сказать, куда мы едем и что мы будем там делать.

Тогда папа сел в кресло, взял меня за руки и притянул к себе.

— Никола, ты же у меня уже большой и разумный мальчик? — спросил папа.

— О, конечно, — ответила мама. — Он уже мужчина!

Я не очень-то люблю, когда мне говорят, что я большой мальчик, потому что обычно это значит, что мне собираются сделать что-то такое, чего я не люблю.

— И я уверен, — сказал папа, — что мой взрослый сын хотел бы поехать на море!

— Конечно, еще бы! — закричал я.

— Поехать на море, плавать, удить рыбу, играть, на пляже, гулять в лесу, — сказал папа.

— Там, куда мы едем, есть лес? — спросил я. — Значит, не туда, где мы были в прошлом году?

— Послушай, — сказала мама папе, — я больше не могу. Мне кажется, что эта идея не так уж хороша. Лучше от нее отказаться. Может быть, в будущем году…

— Нет! — сказал папа. — Что решено — то решено. Немного смелости, черт возьми! А Никола проявит благоразумие, ведь так, Никола?

Я сказал, что да, что буду благоразумен. Я был очень доволен: и море, и пляж — я все это очень люблю. Гулять по лесу не так интересно, но если там играть в прятки — тогда это здорово!

— Мы будем жить в гостинице? — спросил я.

— Не совсем, — сказал папа. — Я думаю, ты будешь спать в палатке. Знаешь, это очень хорошо!

Тут-то я совсем обрадовался.

— В палатке, как индейцы из книжки, которую мне подарила тетя Доротея? — спросил я.

— Именно так, — сказал папа.

— Отлично! — закричал я. — И я буду помогать тебе ставить палатку? И разводить костер, чтобы готовить еду? И ты научишь меня подводной ловле, чтобы приносить маме больших рыб? Вот это будет здорово! Здорово! Здорово!

Папа вытер лицо платком, как будто ему стало жарко, и сказал:

— Никола, мы должны поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Надо, чтобы ты был благоразумен.

— И если ты будешь вести себя как взрослый мальчик, — сказала мама, — сегодня вечером на сладкое будет торт.

— И я отдам починить твой велосипед, ты ведь меня давно об этом просил, — сказал папа. — Так вот я должен тебе кое-что объяснить.

— Я иду на кухню, — сказала мама.

— Нет останься! — сказал папа. — Мы решили вместе ему сказать.

Папа откашлялся, положил руки мне на плечи и сказал:

— Никола, мой мальчик, мы не поедем с тобой на каникулы. Ты'поедешь один, как взрослый.

— Как… один? — спросил я. — А вы не поедете?

— Никола, — сказал папа, — будь умницей, прошу тебя. Мы с мамой поедем в небольшое путешествие. Но мы подумали, что тебе это неинтересно, и поэтому решили, что ты поедешь в летний лагерь. Это для тебя гораздо лучше, там будут твои ровесники, и ты весело проведешь с ними время…

— Конечно, ты впервые будешь без нас, Никола, но это для твоего блага, — сказала мама.

— Ну что же, Никола, мой взрослый сын, что ты об этом скажешь? — спросил папа.

— Здорово! — закричал я и пустился в пляс по комнате. Потому что правда, летний лагерь — это здорово! Говорят, там будет куча друзей, там ходят в походы, играют, поют вокруг большого костра. Я так обрадовался, что поцеловал папу и маму.

На сладкое был очень вкусный торт, и я съел несколько кусков, потому что ни папа, ни мама его не ели. Странно, но папа и мама смотрели на меня с некоторым удивлением, и казалось, что они даже немного обижены.

Не знаю, но, по-моему, я вел себя очень благоразумно. Разве нет?