— Ты все врешь, — сказал я Жоффруа.

— А ну-ка повтори, — сказал Жоффруа.

— Ты все врешь, — повторил я.

— Ах, так? — спросил он.

— Да, так, — ответил я.

Тут прозвенел звонок с перемены.

— Ладно, — сказал Жоффруа (мы в это время строились), — на следующей перемене будем драться.

— Договорились, — ответил я.

Ведь когда нужно драться, я слов на ветер не бросаю. Вот так-то.

— Прекратить разговоры! — крикнул Бульон, наш воспитатель, он очень строгий.

Начался урок географии. Альцесг, он сидит рядом со мной, сказал, что на перемене подержит мою куртку, пока я буду драться с Жоффруа. Еще он посоветовал бить в подбородок, как боксеры по телевизору.

— Ну уж нет, — сказал Эд, он сидит сзади нас. — Бить надо в нос. Ты налетаешь — бац! И победил.

— Думай, когда говоришь, — сказал Руфус, он сидит рядом с Эдом. — Это же Жоффруа, ему просто надо влепить сразу пару затрещин — и все.

— Вот дурак, ты видел когда-нибудь, чтобы боксеры влепляли друг другу затрещины? — спросил Мексан, он сидит недалеко и послал записку Жоакиму, потому что тот хотел знать, о чем спорят, но со своего места ничего не слышал. Плохо только, что записка попала к Аньяну, любимчику учительницы, а он поднял руку и сказал:

— Мадемуазель, я получил записку! Учительница удивленно посмотрела на Аньяна и велела принести записку ей. Аньян пошел к столу учительницы, очень довольный собой. Она прочла записку и сказала:

— Здесь написано, что двое из вас собираются драться на перемене. Я не знаю и не хочу знать, о ком идет речь. Но я вас предупреждаю, что после перемены расспрошу мсье Дюбона, вашего воспитателя, и строго накажу виновных. Альцест, идите к доске.

Альцест пошел отвечать урок о реках. Только отвечал он не очень хорошо, потому что из рек знал только Сену, она все время петляет, и Нив, в которой купался на каникулах прошлым летом. Все ребята с нетерпением ждали конца урока и спорили между собой. Учительнице даже пришлось постучать линейкой по парте Клотера. А он спал и подумал, что она сердится на него, поэтому встал и сам пошел в угол.

У меня очень испортилось настроение. Ведь если учительница оставит меня после уроков, жди неприятностей дома, и вечером я уж точно не получу шоколадного крема. И вообще, неизвестно, может, учительница захочет исключить меня из школы, тогда будет совсем ужасно. Мама очень расстроится. А папа скажет, что в моем возрасте он был примером для своих маленьких товарищей. И стоило ли ему тратить столько сил, чтобы дать мне прекрасное воспитание, и что я плохо кончу, и в ближайшее время мне нечего даже мечтать о кино. В горле у меня стоял ком. Тут прозвенел звонок с урока. Я посмотрел на Жоффруа и увидел, что он тоже как-то не торопится выходить во двор.

А там нас уже ждали все ребята, и Мексан сказал:

— Пошли в тот конец двора, там будет спокойнее.

Мы с Жоффруа поплелись вслед за остальными, а потом Клотер сказал Аньяну:

— Ну нет! Ты не пойдешь! Ты же наябедничал!

— А я хочу посмотреть, — сказал Аньян и добавил, что если ему не позволят, он пойдет и скажет Бульону. Тогда никто не будет драться, и так нам и надо.

— Да ладно! Пусть посмотрит, — сказал Руфус. — Ведь в конце концов Жоффруа и Никола все равно будут наказаны, поэтому какая разница, когда Аньян скажет учительнице, до или после.

— Наказаны, наказаны! — сказал Жоффруа. — Нас накажут, если мы будем драться. Никола, я тебя в последний раз спрашиваю: — Берешь свои слова обратно?

— Ну уж нет, он ничего назад не берет! — крикнул Альцест.

— Ага, — сказал Мексан.

— Ладно, начнем, — сказал Эд. — Я буду судьей.

— Ты — судьей? — сказал Руфус. — Ну, обхохочешься! Почему ты будешь судьей, а не кто-то другой?

— Ребята, давайте поскорее, — сказал Жоаким. — Не будем же мы из-за этого ругаться. А то перемена кончится.

— Нет уж, простите, — сказал Жоффруа. — Судья — это очень важно. Я, например, не буду драться без хорошего судьи.

— Точно, — сказал я. — Жоффруа правильно говорит.

— Ладно, ладно, — сказал Руфус. — Судьей буду я.

Это уж Эду совсем не понравилось. Он сказал, что Руфус ничего не понимает в боксе. Ведь Руфус думает, что боксеры дают друг другу затрещины.

— Мои затрещины ничуть не хуже твоих ударов в нос, — сказал Руфус — и как даст Эду!

Тут Эд не на шутку разозлился. Я его таким еще никогда не видел. Он начал драться с Руфусом и хотел дать ему в нос, но Руфус все время увертывался. Эд от этого только сильнее злился и кричал, что Руфус — плохой друг.

— Прекратите! Прекратите! — кричал Альцест. — Перемена скоро кончится!

— А ты, толстопузый, лучше помолчи! — крикнул Мексан.

Тогда Альцест попросил меня подержать его рогалик и стал драться с Мексаном. Я очень удивился, ведь обычно Альцест не любит драться, особенно когда ест рогалики. Дело в том, что его мама дает ему какое-то лекарство для похудения, и теперь Альцест не любит, чтобы его называли «толстым». Я смотрел на Альцеста и Мексана и поэтому не понял, почему Жоаким пнул ногой Клотера. Думаю, за то, что Клотер вчера выиграл у Жоакима целую кучу шариков.

Во всяком случае, ребята дрались изо всех сил, и было очень здорово! Я куснул рогалик Альцеста и отломал кусочек для Жоффруа. Тут прибежал Бульон. Он разнял дерущихся и сказал, что это позор и что всех ждет наказание. Потом он пошел звонить на урок.

— Ну вот, — сказал Альцест, — что я говорил? Мы все валяли дурака, а Жоффруа и Никола так и не успели подраться.

Когда Бульон рассказал обо всем учительнице, она очень рассердилась и оставила всех после уроков. Она не наказала только Аньяна, Жоффруа и меня и сказала, чтобы все брали с нас пример, и что все они маленькие дикари.

— Тебе повезло, что перемена кончилась, — сказал мне Жоффруа. — Ведь я правда собирался с тобой подраться.

— Ты все врешь, не смеши меня, — ответил я.

— А ну-ка повтори! — сказал он.

— Ты все врешь, — повторил я.

— Ладно — сказал Жоффруа. — На следующей перемене будем драться.

— Договорились, — ответил я.

Ведь когда нужно драться, я слов на ветер не бросаю. Вот так-то.

Мы с ребятами, Альцестом, Эдом, Руфусом, Клотером и другими, решили отправиться на рыбалку.

В сквере, мы там часто играем, есть небольшой пруд, и в нем водятся головастики, такие маленькие хвостатики. А когда они вырастают, то становятся лягушками. Нам рассказывали в школе. Клотер, конечно, об этом не знал, ведь он очень редко слушает на уроках. Но мы ему объяснили.

Я взял дома пустую банку из-под варенья и пошел в сквер, стараясь на попасться на глаза сторожу. У этого сторожа большие усы, палка и свисток, как у папы Руфуса, а он ведь полицейский. Сторож нас часто ругает, потому что в сквере ну просто все запрещено. Нельзя бегать по газону, нельзя залезать на деревья, рвать цветы, кататься на велосипеде, играть в футбол, бросать на землю бумажки и драться. А все-таки нам там очень весело.

Когда я пришел на берег пруда, Эд, Руфус и Клотер были уже там со своими банками. Альцест пришел последним. Он сказал, что не нашел пустой банки, и ему пришлось самому освободить одну из них. Лицо у него было вымазано вареньем, и он выглядел очень довольным. Сторожа поблизости не было видно, поэтому мы сразу принялись за дело. Только поймать головастиков очень трудно. Надо лечь на живот, опустить банку в воду и ловить их. А они очень быстро двигаются и совсем не хотят заплывать в банку. Первым головастика поймал Клотер и сразу задрал нос, потому что не привык быть первым. Но в конце концов мы все добыли своих головастиков, кроме Альцеста, у него ничего не получилось. Но Руфус — классный рыболов, он выловил целых двух и того, что поменьше, отдал Альцесту.