Тогда я спросил, а далеко ли Атлантический океан от того места, куда мы едем. И папа сказал, что если бы я немного прилежнее делал уроки, то не задавал бы подобных вопросов. А это нечестно, в школе мы не проходим подводной охоты. Только я ничего не сказал, потому что видел, что папе совсем не хочется разговаривать. — Надо составить список вещей, которые мы возьмем с собой, — сказала мама.

— Ну, нет! — вскричал папа. — На этот раз мы не поедем нагруженные, как верблюды! Плавки, шорты, одежда попроще, немного белья…

— И еще кастрюли, электрокофеварка, красное одеяло, кой-какая посуда, — сказала мама.

Тут папа вскочил. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел, потому что за него это сделала мама.

— Ты же прекрасно помнишь, — сказала мама, — что рассказывали Бельдюры о том, как они в прошлом году снимали виллу. Из посуды там были только три выщербленные тарелки, а в кухне — две маленькие кастрюльки, причем одна дырявая. Им пришлось купить все необходимое на месте втридорога.

— Бельдюр просто растяпа, — сказал папа и снова уткнулся в газету.

— Возможно, — сказала мама, — но если ты захочешь поесть рыбного супа, то в дырявой кастрюльке я не смогу его сварить, даже если вам удастся поймать рыбу.

Тогда я разревелся, потому что это и вправду не так уж здорово ехать к морю, где нет рыбы, хотя поблизости есть Атлантический океан и там ее полно. Мама оставила вязание, обняла меня и сказала, что не надо расстраиваться из-за какой-то несчастной рыбы. Каждое утро, просыпаясь, я буду прямо из окна моей комнаты смотреть на море, а это большая радость.

— Дело в том, — сказал папа, — что из окон виллы моря не видно. Хотя оно не очень далеко, всего километрах в двух. Это последняя вилла, которая еще оставалась не снятой в Пляж-ле-Пен.

— Ну еще бы, дорогой, — сказала мама.

Она меня поцеловала, а я сел на ковер и стал играть двумя шариками, которые выиграл в школе у Эда. — А пляж там какой? — спросила мама. — Наверное, галька?

— Ну уж нет, мадам. Вовсе нет! — воскликнул папа, очень довольный. — Это песчаный пляж, с очень мелким песком! На этом пляже не найдешь ни одного камешка!

— Тем лучше, — сказала мама. — По крайней мере, Никола не будет проводить целые дни, пуская камешки рикошетом по воде. С тех пор, как ты показал ему, как надо бросать, он прямо помешался на этом.

А я опять разревелся, потому что правда же очень здорово, когда плоский камешек прыгает по воде. Они у меня иногда до четырех раз подпрыгивали. И в конце концов, это нечестно — ехать жить в дурацкую виллу, где все кастрюли дырявые, а до моря далеко, и в нем нет ни гальки, ни рыбы.

— Я поеду к бабушке! — закричал я и наподдал ногой по шарику, который выиграл у Эда.

Мама снова обняла меня и сказала, что не надо плакать, что в нашей семье папа больше всех нуждается в отдыхе и что даже если место, которое он выбрал, плохое, надо будет все равно поехать туда и делать вид, будто все хорошо.

— Да, но… но как же…? — сказал папа.

— Я хочу бросать камешки! — закричал я.

— Ну, может быть, в будущем году, если, конечно, папа решит повезти нас в Бен-ле-Мер.

— Это еще куда? — спросил папа, у него даже рот раскрылся.

— Бен-ле-Мер, — сказала мама, — находится в Бретани, на берегу Атлантического океана. Там много рыбы и уютный маленький пансионат с окнами на пляж, где есть галька и песок.

— Я хочу в Бен-ле-Мер! — закричал я. — Я хочу в Бен-ле-Мер!

— Но, дорогой, — сказала мама, — надо быть благоразумным. Решение у нас принимает папа.

— Ладно, хорошо! Я все понял, — сказал папа. — Так как называется твой пансионат?

— «Прекрасный берег», дорогой, — сказала мама. Папа сказал, что хорошо, он напишет и узнает, есть ли еще свободные номера.

— Не затрудняйся, дорогой, — сказала мама. — Все в порядке. У нас номер двадцать девять с видом на море и с ванной.

Тут мама попросила папу, чтобы он стоял спокойно, потому что ей надо проверить, достаточна ли длина свитера, который она ему вяжет. Наверное, по ночам в Бретани бывает прохладно.

На пляже всегда весело. Я завел много новых друзей: Блез, Фрюктюе, Мамер (правда, он совсем дурак), Иреней, Фабрис, Ком, а еще Ив, но он не отдыхающий, а всегда здесь живет. Мы вместе играем, потом ссоримся и не разговариваем. В общем, все очень здорово!

— Иди поиграй с твоими товарищами, — сказал сегодня утром папа. — Я хочу отдохнуть и позагорать.

Тут он стал мазать себя кремом для загара и весело приговаривать:

— Как подумаю о друзьях, которые сейчас на службе, до того их жалко становится!

А мы начали играть мячом Иренея.

— Лучше отойдите подальше, — сказал папа (он как раз кончил мазаться кремом). Но в это время — бум! — получил удар мячом прямо по голове. Папа ужасно рассердился, изо всех сил ударил по мячу ногой, и тот упал далеко в воду.

Вот это удар!

— Так-то! — сказал папа.

А Иреней убежал и вернулся со своим папой. Папа Иренея был очень высоким и толстым, а лицо у него было сердитое.

— Вот он, — сказал Иреней, указывая пальцем на моего папу.

— Так это вы, — сказал папа Иренея, — швырнули в воду мяч моего сына?

— Ну, я, — ответил мой папа. — Но этим мячом мне залепили в лицо.

— Дети приходят на пляж резвиться, — сказал папа Иренея, — если вас это не устраивает, можете сидеть дома. А пока верните мяч.

— Не обращай внимания, — сказала мама папе. Но папа предпочел обратить внимание.

— Ну хорошо, хорошо, — сказал он, — сейчас я принесу этот ваш злополучный мяч.

— Да уж, — сказал папа Иренея, — на вашем месте я бы его принес.

Ветер отогнал мяч довольно далеко от берега, и прошло немало времени, пока папа с ним вернулся. Он выглядел усталым, когда отдавал мяч Иренею. Потом он сказал:

— Послушайте, дети, я хочу спокойно отдохнуть. Почему бы вам не оставить мяч и не поиграть во что-нибудь другое?

— А во что, в другое? — спросил Мамер (он совсем дурак).

— Ну, я не знаю, — ответил папа. — Вы можете, например, рыть ямки в песке, это очень интересно.

Мы решили, что он здорово придумал, и схватили наши лопатки. А папа хотел снова намазаться кремом, но во флаконе его больше не осталось.

— Я пойду куплю крем в пляжном киоске, — сказал папа.

А мама спросила, почему он не может посидеть спокойно.

Мы начали копать ямку. Она получилась большая и глубокая. Когда папа вернулся со своим кремом, я позвал его и спросил:

— Пап, ты видел нашу ямку?

— Прекрасная яма, дорогой, — ответил папа и попытался открыть зубами флакон с кремом.

Но тут пришел какой-то господин в белой каскетке и строго спросил, кто нам позволил выкопать яму на его пляже.

— Это он, мсье! — хором сказали мои друзья, показывая на папу.

Я очень обрадовался. Я думал, что господин в каскетке хочет поблагодарить папу. Но у него был очень серьезный вид.

— Вы что, с ума сошли? Подсказывать детям такие забавы? — спросил господин в каскетке.

Папа все никак не мог открыть флакон с кремом и пробурчал:

— Ну и что!

Тут господин в каскетке начал кричать, что это невероятно, как люди не понимают, что в яму можно упасть и сломать ногу. А во время прилива те, кто не умеет плавать, могут потерять дно и утонуть в этой яме. А если песок начнет осыпаться и один из детей будет засыпан? И вообще эта яма может стать причиной множества ужасных несчастий, и ее необходимо закопать.

— Ну хорошо, — сказал папа. — Дети, закопайте яму.

Но никто не захотел.

— Яму интересно копать, — объяснил Ком, — а засыпать ее очень скучно.

— Пошли лучше купаться, — сказал Фабрис.

И они убежали. А я остался, потому что видел, что у папы неприятности.