Трудно сказать, осталось ли в памяти у малютки Петра именно это последнее бело-сахарное изваяние. Если бы тогда существовала фотография и рядом, на событии, оказался шустрый фоторепортер, то, возможно, наши современники нашли бы много сходного между Санкт-Петербургом и этим, неведомым до 1703 года «пушечным квадратом».

Про древнюю столицу и новый город говорили: «Москва строилась веками, а Петербург — деньгами».

В православном календаре обыкновенно отмечались воскресные, праздничные (неприсутственные) дни, а также указывались и периоды постов. Часто календари имели алфавитные указатели имен святых с днями их празднований, с разделением на мужские и женские. Новорожденным детям давались имена близких по календарю святых.

Календарь имеет свои закономерные особенности. Так, ни одно столетие не начинается со среды, пятницы или субботы. В невисокосные годы октябрь всегда начинается в тот же день, что и январь, апрель в один и тот же с июлем, декабрь — с сентябрем. Февраль, март и ноябрь также начинаются в одинаковые дни недели, но май, июнь и август — в различные. Простой год кончается таким же днем недели, что и начался. Каждые 28 лет календарь бывает тождественным.

Начало нового года в России изменялось несколько раз. С древних времен до начала ХV столетия годы считались с весны — с марта.

По преданию, митрополит Киприан убедил великого князя Василия I Дмитриевича (годы правления 1389–1425) начать летоисчисление с сентября, отблагодарив Бога за милость в минувшее лето и моля его «благословить венец лета своею благостью».

Такая встреча года русскими уподоблялась греческой. С этого времени в Росcии год начинали со дня святого Симеона Летопроводца, память которому празднуется в первый день сентября. Празднование проводилось до 8 сентября — дня Рождества Богородицы. Этот обычай продолжался в течение последующих трех сотен лет.

Ко дню нового года приурочивались значительные государственные акты. Например, в Симеонов день Борис Годунов венчался на царство, а Алексей Михайлович этим днем в 1674 году объявил народу царевича Федора своим наследником.

По старому русскому летоисчислению, годы которого обозначались буквами (чтобы не путать их с прописными в словах, над годовой ставилась черточка), сентябрьский новогодний праздник бывал, как правило, солнечным днем. В столице он начинался со звона колоколов. Горожане спешили на Боровицкий холм. Царский дворец окружали воины и многочисленная толпа. На Красном крыльце теснились царедворцы и вельможи. На нем и на Соборной площади от Благовещенского собора были разостланы ковры и красное сукно.

Когда в Успенском соборе заканчивалась утренняя служба, на Иване Великом начинался благовест (праздничный звон) в Большой колокол. При выходе патриарха все снимали шапки.

На площади на застеленные коврами плиты устанавливали образ Симеона Летопроводца, церковную утварь, позолоченную чашу со святой водой. По обе стороны ставили вынесенные из собора «Царское место», шатерное место в бархате, «Патриаршее место».

Вновь звонили колокола. При этом седовласый первосвятитель выходил из собора и начинал «действо нового лета»: более 400 человек духовенства, при согласном пении, несли святые иконы, хоругви, кресты, фонари. Весь народ при этом молился, становясь на колени.

Из Благовещенского собора появлялся царь в сопровождении ближних бояр и воевод. Среди глубокой тишины святитель благословлял царя, просил Бога о его здравии.

Потом царь и патриарх становились на свои места. Громогласный архидьякон провозглашал начало священного обряда. Колокола умолкали. В безмолвии отчетливо было слышно каждое слово Евангелия, которое читал сам патриарх.

При провозглашении слов о новом годе весь народ вновь становился на колени и молился о Божьем благословении на новое лето, на мир.

Патриарх затем при утихших и коленопреклоненных молящихся умывал руки над золотой чашею, погружал животворящий крест в воду. Певчие пели: «Спаси, Господи, люди твоя и благослови достояние твое!» Патриарх благословлял, целовал царя. Потом благословлял и народ, кропил всех святою водой, приветствовал государя. Затем он низко кланялся народу. Вослед царь сходил со своего места и также низко кланялся москвичам, провозглашая вслух: «Люди православные, Богом мне данные! Здравы будьте в новое лето!» Тысячи голосов отвечали: «Здравствуй, здоров будь, царь-государь!»

Бедные, нищие, страдальцы спешно пробирались вперед, восклицая: «Царь, начни новый год милостью, да милостив к тебе будет Господь Бог!» Специально приставленные к государю люди раздавали милостыню. По обычаю, у просивших принимались приготовленные заранее челобитные письма.

При звоне колоколов всех московских церквей царь шел в Благовещенский собор, патриарх — в Успенский, к литургии.

В это время народ ликовал. Одни прикладывались к праздничной иконе, другие обнимались, целовались, поздравляли: «С новым годом, с новым счастьем!» Москвичи под несмолкаемый перезвон колоколов выходили из Кремля: прихожанам надо было спешить в свои храмы к обедне.

После службы каждый шел с поздравлениями к старшему в роде. У этого старшего собиралось много родных. Все вместе обедали. После того расходились, полагая, что первый день нового года надо провести в тишине и в благочестивом размышлении, чтобы Божие благословение осеняло потом небесной милостью целый год.

Так было в сентябре. Но проживалось четыре месяца, и Рождество Христово отмечалось с не меньшей пышностью, нежели новый русский год.

На Руси, сильной в своих устоях, летоисчисление долго велось от сотворения мира (к 1700 году русский календарь имел уже 72 века от этого события — шел 7208 год[4]).

И вот в середине декабря 1699 европейского года царь Петр I издал указ, в котором 1 января (православного, юлианского, календаря) повелел считать началом нового на Руси 1700 года, по счету от рождения Христа.

«А в знак того доброго начинания, нового столетнего века, в царствующем граде Москве, после должного благодарения к Богу и молебенного пения в церкви, а кому случится и в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людем и у домов нарочатых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от дерев и ветвей, сосновых, еловых и мозжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у Нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людем скудным комуждо хотя по деревцу или ветке на вороты или над хороминою своею поставить и чтобы то поспело ныне будущего января к 1-му числу сего года, а стоять тому украшению по 7-й день того-ж 1700 года. Да января-ж в 1-й день в знак веселия друг друга поздравляя новым годом и столетним веком, учинить сие, когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным людем палатного, воинского и купецкого чина знаменитым людем, каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть и из нескольких мушкетов, или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, января с 1-го числа по 7-е число, по ночам огни зажигать из дров и хвороста или соломы, а где мелкие дворы, собрався пять или шесть дворов, такой огонь класть или кто похочет на столбиках поставить по одной или по две или по три смоляные и худые бочки и, наполня соломою или хворостом, зажигать, а перед бурмистрскою ратушею стрельбы и таким огням и украшению по их рассмотрению быть».

Согласно царскому указу, все было так и приготовлено. Праздник начался. В полночь во всех церквах происходило всенощное бдение, а утром — литургия, за которой следовало молебствие. Государь со своим двором и вельможами слушал литургию в Успенском соборе. Ее проводил Стефан Яворский, митрополит Рязанский. По окончании литургии в парадном порядке, с распущенными знаменами, с барабанным боем и военной музыкой в Кремль вступили войска. Ответом на многолетие, провозглашенное великому государю и всему царствовавшему дому, стала пушечная пальба и троекратный беглый ружейный огонь.