К середине октября 1941 года дивизия Рейх была вовлечена в полномасштабное германское наступление на внешнюю линию обороны. На острие наступления находились батальоны полка Дер Фюрер (чему немецкой стороной, вероятно, наряду с чисто военным, придавалось еще и символическое значение).

19 октября начались проливные дожди, и не только дивизия Рейх, но и вся Группа армий "Центр" застряла в грязи. Как вспоминают очевидцы, их глазам представилась ужасная картина: колонна техники, растянувшаяся на сотни километров, в которой в три ряда стояли застрявшие в грязи на автостраде грузовики, увязшие в глинистой жиже нередко по самый капот. Как обычно, не хватало бензина и боеприпасов. Обеспечение (в среднем по двести тонн на дивизию), доставлялось по воздуху. Ценой тяжелейшего, каторжного труда, и неимоверных усилий "зелёным эсэсовцам" удалось проложить пятнадцать километров дороги из кругляка. Отражая контратаки сибирских стрелков и танков Т-34, эсэсовцы Рейх а форсировали Москва-реку выше Рузы. Уж очень им "хотелось быть первыми на Красной площади". Морозу, ударившему в ночь с 6 на 7 ноября, они даже обрадовались. Транспортное сообщение улучшилось, в части дивизии СС были доставлены боеприпасы, горючее, продовольствие и сигареты, раненые были эвакуированы, и началась подготовка к генеральному наступлению на столицу Коминтерна.

Штурмовые батальоны полка Дер Фюрер рвались вперёд, сметая дорожные заграждения, уничтожая закопанные в землю и превращенные в огневые точки советские танки, уничтожая расчеты красноармейских огнеметов, разрушая доты и надолбы. В бою, продолжавшемся целую ночь, гренадеры-ударники "зелёных СС" сошлись в смертельной, то и дело переходившей в рукопашную, схватке с ударными частями советской 32-й Сибирской стрелковой дивизии. Ожесточенные бои продлились две недели. Хотя немцы, подвергая беспощадному артиллерийскому обстрелу неприятельские позиции, захватили Можайск, их силы оказались подорванными огромными потерями, болезнями и климатическими условиями — наступали все более суровые холода.

К северу от шоссе на Москву полк Дойчланд в бою за Михайловку и Пушкин столкнулся с двумя казахскими (сами немцы называли их "монгольскими") батальонами из состава советской 82-й мотострелковой дивизии. Под градом реактивных мин, изрыгаемых советскими "катюшами", ударники СС ворвались в село близ Михайловской, где были контратакованы казахами, наступавшими при поддержке артиллерии и танковых частей. "Монголы" накатывались на эсэсовцев волнами, непрерывно сменявшими одна другую. В рукопашных схватках в ход пошли штыки, приклады, саперные лопатки и гранаты. Пленных не брали, раненым пощады не давали. В конце концов, гренадерам полка Дойчланд, хотя и с огромным трудом и при помощи огневой поддержки артиллерийских батарей СС, удалось отразить контратаку "монголов".

Как мы уже знаем, всего через несколько недель после начала операции Барбаросса пошли дожди, и "генерал Грязь"[303] (несколько поэтическое название, данное неисправимыми романтиками-немцами российским распутице и бездорожью) вступил в свои права, сыграв немаловажную роль в замедлении темпов германского "молниеносного" наступления на Москву. Чрезмерно растянутые линии коммуникаций дивизии Рейх, испытывавшей (подобно другим германским частям, принимавшим участие в наступлении), вследствие этой растянутости, постоянный недостаток в снабжении боеприпасами, горючим, продовольствием и всем необходимым, привели к срыву проведения и завершения операции "Тайфун" в намеченные сроки. Но окончание периода осенних дождей и распутицы, несмотря на то, что от морозов почва, наконец-то, затвердела, так что по ней опять можно было проехать на колесном и гусеничном транспорте, не принесло армиям "Третьего Рейх а" никакого облегчения, а, напротив, привело к дальнейшему усугублению их и без того тяжелейшего положения. Если летом 1940 года во Франции, по воспоминаниям участников операций "Гельб" и "Рот", "немецкие танки, при поддержке авиации, неудержимо рвались вперед, а за ними неслась на грузовиках вся германская армия", то в России неблагоприятные погодные условия не позволяли танковым частям продвигаться с намеченной скоростью, с целью оказания поддержки вырвавшейся вперед эсэсовской пехоте (то есть, танки, которым, по замыслам Хайнца Гудериана и других теоретиков "блицкрига", полагалось двигаться впереди мотопехоты, расчищая ей путь, и мотопехоте, которой полагалось следовать за танками, развивая достигнутый теми успех, поменялись на Восточном фронте местами. При том, что немецкая мотопехота сплошь и рядом оставалась "моторизованной" лишь по названию, превращаясь в обычную пехоту, вследствие необходимости бросать свои грузовики из-за увязания последних в грязи, отстутствия горючего по причине нарушенных коммуникаций, а с наступлением зимних холодов — также вследствие распада германского синтетического горючего на несгораемые фракции!).

Памятуя об отстутствии у германских солдат зимнего обмундирования (связанного с крайне сжатыми сроками планирования операции "Барбаросса", как единственной в глазах "фюрера и Рейх сканцлера" возможности предупредить удар Сталина), Гитлер и его генералы поставили на карту буквально все, чтобы обеспечить своим армиям возможность захватить Москву до конца года. Столбик термометра упал до минус тридцати, а местами даже до минус пятидесяти. Число обмороженных среди немецких солдат резко возросло. Обмороженные части тела во многих случаях приводили к некрозу, гангрене и к необходимости срочной ампутации, часто под неприятельским огнем, в совершенно антисанитарных условиях и без анестезии, что дополнительно увеличивало число жертв. Чтобы спастись от своего второго, не менее беспощадного, врага, "генерала Зимы",[304] германские солдаты надевали на себя все, что можно, отбирая теплые вещи у местного населения и даже надевая на себя, один поверх другого, несколько мундиров и шинелей, снятых с трупов убитых красноармейцев и собственных павших товарищей. Свои стоптанные за много месяцев, не снимавшиеся неделями, сгнившие на ногах сапоги немногие счастливцы заменяли на валенки. Прочим приходилось обматывать ноги соломой, тряпками или шерстяными платками. Не случайно уцелевшие участники наступления на Москву, награжденные позднее медалью за эту зимнюю кампанию, в приливе солдатского черного юмора, прозвали ее "орденом мороженого мяса"![305]

В силу изложенных выше причин (а также, не в последнюю очередь, благодаря урокам, извлеченным из "зимней войны" с белофиннами1939-1940 годов, на начальном этапе которой немалое число красноармейцев замерзло именно вследствие отстутствия соответствующего зимнего обмундирования) советская Красная армия была подготовлена к зимним холодам несравненно лучше немцев. Не говоря уже о том, что большинство красноармейцев было уроженцами регионов с суровым климатом (Сибири, Казахстана и др.), привычными к холодным зимам, они были обмундированы соответственно погоде (в стеганые ватники и ватные штаны, полушубки, теплые шапки-ушанки, рукавицы, валенки, белые зимние маскировочные халаты и комбинезоны и проч.). В обороне Москвы принимали участие стрелковые части советских военных лыжников, отличавшиеся особенной мобильностью в заснеженной местности. Будучи во всеоружии, Красная армия оказалась способной к нанесению в период с середины октября по середину ноября 1941 года целой серии внезапных контрударов по немцам, пытавшимся как раз в это время адаптироваться к условиям зимней войны и упрочить свой контроль над завоеванными территориями.