Отразив все эти контрнаступления, армии "Третьего Рейх а" продолжили наступление на Москву. 18 ноября 1941 года XLVI корпус получил приказ захватить город Истру. В ходе этой операции правый фланг наступавшего на Истру корпуса образовывала дивизия СС Рейх, а левый — 1-я танковая дивизия вермахта. Немцы надеялись, захватив Истру и другие важные в стратегическом отношении районы вокруг Москвы, окружить советскую столицу и уничтожить ее гарнизон, повторив в еще больших масштабах Киевскую операцию.

В течение недели части СС с боями вышли к реке Истре и создали плацдарм на ее берегу. Форсировав реку, дивизия Рейх атаковала противостоявшие ей неприятельские войска и обратила их в бегство. Спустя два дня войска СС заняли город Истру и атаковали соседний населенный пункт, расположенный на гребне тактически важной возвышенности. Несмотря на яростное сопротивление советского гарнизона, эсэсовцы после четырехдневнего боя захватили возвышенность, при поддержке танков 10-й танковой дивизии, оказавших штурмующим советские позиции эсэсовским гренедерам поистине неоценимую поддержку.

После того, как этот важный узел советской оборонительной системы оказался в немецких руках, 27 ноября 1941 года началось генеральное наступление на Москву. На этом заключительном этапе операции "Тайфун" дивизия Рейх в течение суток овладела Высоковым, вплотную приблизившись к советской столице. Несмотря на непрерывное и, казалось бы, неудержимое продвижение дивизии вперед к поставленной цели, ряды частей СС очень сильно поредели вследствие чудовищных потерь — как боевых, так и небоевых (в первую очередь — вследствие обморожения). На бумаге наступление продолжалось силами полков и батальонов, в действительности вперед продвигались жалкие горстки предельно утомленных непрерывными боями, истощенных и израненных людей.

К концу ноября Вилли Биттрих был вынужден расформировать понесший огромные потери 2-й батальон полка Дер Фюрер и распределить его остатки по другим частям полка. По аналогичной причине ему пришлось расформировать также 3-й батальон полка Дойчланд. Между тем в 10-й танковой дивизиии вермахта, предназначенной для поддержки сильно потрепанной дивизии СС в ходе дальнейших операций против гарнизона города Москвы, осталось всего семьисправных танков! Казалось, дивизия продолжает существовать как боевая единица лишь благодаря тому, что ее уцелевшие бойцы всецело положились на судьбу и на свою способность продолжать сражаться.

И лишь когда над головами эсэсовцев пролетали на Москву бомбардировщики "люфтваффе", гренадеры испытывали нечто вроде прилива бодрости, заставлявшего их забывать о своем отчаянном положении. Но, несмотря на все эти невероятные трудности, они не утратили своего наступательного порыва и надежды овладеть Москвой. В начале декабря авангард германского наступления максимально продвинулся на восток — 1-я рота мотоциклетного батальона захватила Ленино — пригородный населенный пункт, расположенный всего в семнадцатикилометрах от центра Москвы. С захваченной территории, по которой проходили рельсовые пути московской городской системы трамвайного сообщения, гренадёры СС уже могли видеть золотой блеск церковных куполов московского Кремля.

В эти дни, по воспоминаниям старых москвичей (в частности, бабушки автора) паника в красной Москве достигла апогея. Встретив в районе Военно-воздушной академии им. Жуковского отступавшую в направлении центра Москвы красноармейскую часть, бабушка (тогда еще молодая женщина) спросила командира, где немцы, на что получила поразивший ее своим равнодушным тоном ответ: "Немцы в Химках…".

Согласно воспоминаниям оберштурмфюрера Отто Скорцени, знаменитого "человека со шрамами", позднее вошедшего в историю Второй мировой как "освободитель Муссолини" и "гитлеровский король диверсий", а в описываемое время служившего в дивизии Рейх, части дивизии "должны были войти в Москву через Истру — этот городок был центральным бастионом второй линии обороны столицы. Мне поручили не допустить уничтожения местного водопровода и обеспечить его функционирование. Церковь в Истре осталась нетронутой — сквозь туман виднелись блестящие купола ее колоколен. Несмотря на потери, наш боевой дух был высок. Возьмем Москву! Мы решительно двинулись на окончательный штурм… 19 декабря температура снизилась до -20 градусов С. У нас не было зимнего оружейного и моторного масла, с запуском двигателей возникли проблемы. Но 26 и 27 ноября полковник Гельмут фон дер Шевалье взял Истру, располагая 24 танками, оставшимися от 10-й танковой дивизии (вермахта — В.А.), и мотоциклетным батальоном дивизии Рейх гауптштурмфюрера Клингенберга (того самого, вошедшего первым в Белград). Истру защищала отборная часть — 78-я сибирская стрелковая дивизия. На следующий день советская авиация стерла город с лица земли…

Левее и немного впереди наших позиций находились Химки — московский порт, расположенный всего лишь в восьми километрах от советской столицы. 30 ноября моторазведка 62-го саперного батальона танкового корпуса (4-й танковой армии) Гёпнера без единого выстрела въехала в этот населенный пункт, вызвав панику среди жителей…".

Да что там Химки! Когда добрый друг и коллега автора этой книги, Александр Таланов, в начале своей трудовой карьеры, служил в отделении милиции на Белорусском вокзале, там еще заканчивал службу ветеран органов внутренних дел, застреливший в конце ноября 1941 года, будучи тогда еще совсем зеленым постовым милиционером, далеко оторвавшегося от своих наступавших на Москву по Ленинградскому шоссе частей немецкого военного мотоциклиста (вероятнее всего, из состава дивизии Рейх), среди бела дня на площади Белорусского вокзала… Бдительный постовой был награждён за подвиг орденом Красной звезды, но головокружительной карьеры в органах не сделал, прослужив всю жизнь в том же самом отделении милиции.

2 декабря 1941 года части дивизии Рейх вошли в Николаев (расположенный всего в пятнадцати километрах от Москвы). В солнечную погоду оттуда были видны в бинокль купола московских храмов. Батареи артиллерийского полка дивизии Рейх обстреливали из Николаева московские предместья, но в артполку уже не осталось ни одного орудийного тягача.

Незадолго до того, как дивизия Рейх и другие германские соединения смогли развернуть полномасштабное заключительное наступление на столицу СС СР, они оказались в полном смысле слова парализованными очередным резким ухудшением погодных условий. Оберштурмфюрер СС Отто Скорцени сделал 10 декабря 1941 года в своем дневнике запись следующего содержания: "…Николаев, 10.12.41. Скоро даже в нашей части всем станет ясно: продвижение вперед закончено. Вот наша наступательная сила и иссякла. У наших соседей — 10-й танковой дивизии — осталась всего дюжина боеспособных танков". Спустя несколько дней в дневнике Скорцени появилась новая скорбная запись: "Поскольку похоронить наших убитых в насквозь промерзшей земле оказалось совершенно невозможно, мы сложили трупы у церкви. На них было просто страшно смотреть. Мороз сковал их скрюченные в предсмертной агонии руки и ноги, принявшие самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущее им, трупам пришлось бы выламывать суставы. Остекленевшие глаза мертвецов слепо взирали в холодное серое небо. Взорвав заряд тола, мы уложили в образовавшуюся большую воронку трупы погибших за последние день-два и наскоро забросали их мерзлой землей…". Им еще казалось, что заключительное наступление не отменяется, а лишь откладывается, переносится на более поздний срок (как говорит немецкая пословица, "ауфгешобен ист нихт ауфгехобен"). Однако их надеждам вступить в Москву, как в Вену, Прагу, Гаагу, Париж или Белград не суждено было сбыться. После трехдневного перерыва между боями началось крупномасштабное контрнаступление советских войск, получивших свежее пополнение из Сибири (к тому времени исчезли последние сомнения в том, что Япония не начнет войну против СС СР). Красная армия нанесла столь мощный удар, что у немцев не было ни малейших шансов организовать мало-мальски достойный отпор, не говоря уже о возобновлении своего собственного наступления. В общей сложности Красная армия бросила в наступление на германские войска, вмерзшие в землю на Восточном фронте, семнадцать армий, насчитывавшие в своих рядах более полутора миллионов свежих бойцов. Немцы были отброшены на всех направлениях, и ОКВ было вынуждено отдать приказ об общем отходе на позиции, более приемлемые для обороны.