Одним из этих новобранцев, направленных на пополнение рядов дивизии Рейх, был Вальтер Шминке, описывавший позднее свои впервые впечатления о фронтовой жизни в рядах мотоциклетного батальона в следующих выражениях: "Атмосфера в моей новой части была просто превосходной. Не скажу, что она была совсем не армейской, но заметно отличалась от того, чего я вдоволь нахлебался в учебном батальоне вермахта — я имею в виду строевую подготовку и т. д.". После захода солнца его научили батальонной песне "Небриты мы и далеко от дома", которую гренадеры распевали, сидя в окопах на берегу Волги. "После того как мы, все 36 человек, хором спели нашу песню, то вдруг услышали аплодисменты, доносившиеся с другого берега Волги. Это русские нам хлопали, понимаете! Потом они спели свою песню, а мы им тоже похлопали. Раньше я думал, что на войне такого не бывает".

В период, когда вокруг Киева еще стягивалось кольцо германского окружения, Гитлер со своими генералами уже разрабатывали план наступления на Москву с целью захвата советской столицы, дав ему кодовое название операция "Тайфун". Операция, которую планировалось начать 2 октября 1941 года, должна была также носить "молниеносный" характер и привести к разгрому советских войск до наступления зимних холодов (уже одно это настойчивое стремление Гитлера завершить русскую кампанию до наступления зимних холодов полностью опровергает все бредовые вымыслы повелей-бержье-воробьевских и иже с ними о том, что Гитлер, якобы, мороза не боялся, ибо заключил "союз с вечным холодом" и прочую повельско-бержьевско-воробьевскую ахинею в том же роде!). С полным основанием опасаясь мобилизации сталинским режимом всех советских граждан мужского и женского рода, способных держать винтовку или лопату, для строительства укреплений вокруг Москвы и их обороны, высшие стратеги ОКВ указывали на то, как трудно будет провести операцию в указанные сроки, и какой дорогой ценой может быть оплачен ее успех.

4 октября 1941 года пришел черед и дивизии Рейх принять участие в операции "Тайфун". Ее части, в составе 10-й танковой дивизии, в ходе общего наступления, прошли через города Кричев и Ладыжино. Взяв эти два города, дивизия СС продолжила свое продвижение в северо-западном направлении, захватив территорию между Гжатском и Вязьмой. Этот маневр являлся частью плана окружения неприятельских войск силами XLVI в ходе взятия Гжатска. Несмотря на задержки, вызванные проливными осенними дождями, превратившими землю в сплошное болото, дивизия Рейх по прошествии немногих дней вышла в указанный район.

В начале октября части дивизии Рейх повернули на северо-восток в направлении Юхнова и Гжатска. В лесах, через которые двигалась дивизионная колонна, уже начали действовать партизаны, хотя в описываемый период это были небольшие группы красноармейцев, сумевшие вырваться из окружения, к которым присоединялись убежавшие от немцев военнопленные. Убежать из плена при желании можно было очень легко — "зелёные эсэсовцы" с трудом могли выделить одного конвоира для охраны пятисот пленных. Наступающие части дивизии занимали по пути две-три деревни из двадцати, а в остальных хозяйничали партизаны, командиры которых силой или уговорами подчиняли местное население.

В ночь с 6 на 7 октября 1941 года выпал первый снег.

Ранним утром 7 октября 1941 года полк Дойчланд возглавил атаку на позиции Красной армии под Гжатском. При активной поддержке дивизиона самоходных гаубиц, 3-го батальона (дивизиона) артиллерийского полка, легкой зенитной батареи и противотанковой роты, 2-й батальон полка Дойчланд вклинился вглубь неприятельской обороны и к вечеру захватил часть возвышенности к северо-западу от Шарапонова. Спустя час батальон отбросил неприятельские войска еще дальше к северу, в направлении Михеева, и овладел Потовской Слободой.

В Гжатске частям дивизии Рейх пришлось воевать на два фронта — на западе с красноармейскими частями, пытавшимися вырваться из окружения, а на востоке — с советскими дивизиями, направленными маршалом Тимошенко для защиты автострады Смоленск-Москва.

В тот же день, но несколько позднее, 1-й батальон полка Дойчланд последовал за 2-м батальоном и к полуночи овладел селом Каменкой. Тем временем 3-й батальон занял боевые позиции, перерезав автостраду Смоленск-Москва. В результате этих действий батальонов полка Дойчланд значительные силы Красной Армии оказались окруженными в районе Гжатска. 9 октября 1941 года полк атаковал город по двум направлениям. 1-й батальон наступал на Гжатск по шоссе, а третий продвигался левее автострады (представлявшейся эсэсовцам, судя по их дневникам, "широким земляным валом, посыпанным гравием").

Первой задачей в ходе наступления был захват железнодорожной насыпи, после овладения которой предполагалось оставить ее под охраной 2-го батальона. Невзирая на налеты советских бомбардировщиков, наступление штурмовых батальонов развивалось достаточно успешно. Выйдя на лесистый участок местности, 1-й батальон подвергся стрелковому огню неприятеля, укрывшегося в лесу, вследствие чего германское наступление на правом фланге несколько замедлилось. Пока гренадеры продолжали выполнять поставленную боевую задачу, разведывательная группа просочилась через неприятельскую линию обороны, скрытно проникла в южный пригород Гжатска и в ходе неожиданного нападения уничтожила группу неприятельских грузовиков, перевозивших советских солдат. Во второй половине дня в город вступили основные силы полка СС, принимавшие участие в наступлении. В Гжатске эсэсовцы обнаружили несколько гражданских лиц, повешенных красноармейцами перед отступлением советского гарнизона из горящего города.

Стремясь снова выбить немцев из Гжатска, красноармейцы предприняли целую серию контратак против закрепившихся в городе батальонов полка Дойчланд. Получив донесение о скапливании значительных неприятельских сил на угрожаемом участке, командование дивизии Рейх перебросило полк Дер Фюрер в район восточнее Гжатска с целью перехватить передвижение советских войск. Захватив обширную возвышенность в районе Словоды, полк прорвал советскую линию обороны и продолжал продвижение по автостраде на Москву, пока не вошел в непосредственное соприкосновение с внешней линией обороны советской столицы в районе Бородинского поля.

Дивизия Рейх наступала на Москву совместно с бригадой генерала Бруно фон Гауэншильда, входившей в состав 10-й танковой дивизии, с 7-м танковым полком, батальоном (дивизионом) 90-го полка самоходной артиллерии и 10-м мотоциклетным батальоном. Советские войска заминировали поля между автострадой Смоленск-Москва и расположенным севернее старым почтовым трактом, возвели проволочные заграждения, противотанковые рвы и блиндажи. Эти оборонительные сооружения защищали, при поддержке авиации, отборные красноармейские части, вооруженные огнеметами, минометами и артиллерией.

На Бородинском поле частям дивизии Рейх впервые пришлось сразиться с сибиряками из состава 32-й стрелковой дивизии, по воспоминаниям "зелёных эсэсовцев", это были рослые, отлично вооруженные солдаты, одетые в широкие овчинные тулупы и шапки, с "меховыми сапогами" (вероятно, унтами или валенками) на ногах". Сибиряков поддерживали две советские танковые бригады, имевшие в своем составе средние танки Т-34 и тяжелые танки КВ ("Клим Ворошилов").

Кровопролитное сражение на Бородинском поле продолжалось два дня. Дивизия Рейх понесла ощутимые потери. Но, в конце концов, германская артиллерия под командованием полковника Гельмута Вейдлинга пробила брешь в советской обороне. В брешь устремились штурмовые части, и первая линия обороны Москвы оказалась прорванной окончательно. 19 октября 1941 года части дивизии Рейх вошли в Можайск.

Чтобы остановить германское продвижение, артиллеристы Красной армии впервые применили против рвущихся на Москву частей дивизии Рейх знаменитые гвардейские реактивные минометы "катюши". Немцы, кстати, называли эти системы залпового огня "сталинским органом" (шталиноргель). Их собственные "дымометы"-небельверферы (а по красноармейской терминологии — "ванюши") могли выбрасывать одновременно по шестьдымовых или фугасно-осколочных мин, что, конечно, тоже было достаточно эффективно, но не могло сравниться с действием советских "катюш", каждая из которых обрушивала по двадцатьреактивных мин одновременно. Как говорится, "сталь — броня — море огня"… При этом большинство "сталинских органов" было смонтировано на грузовиках, в отличие от менее мобильных "дымометов" немцев. Один из бывших офицеров тактического штаба дивизии Рейх много позднее вспоминал об эффекте, произведенном на германцев "сталинским органом", в следующих выражениях: "Поскольку поблизости не было окопов, я укрылся за деревом, откуда наблюдал за рвущимися реактивными снарядами. Это был незабываемый фейерверк!". Со своего импровизированного "наблюдательного пункта" он наблюдал за советским огневым налетом, причем ему "врезались в память запах взрывчатки, а также черные, красные и фиолетовые отблески от разрывов воздушных мин, принимавших, если мне не изменяет память, форму головок тюдьпанов". В ходе огневого налета советских "катюш" на Бородинском поле был тяжело ранен "папаша Гауссер", потерявший глаз и замененный на посту командира дивизии Вилли Биттрихом, командиром полка Дойчланд.