Но к тому времени, когда колхи снова вышли в море и погребли против крепкого бриза, «Арго» обогнул мыс к западу от них и пропал. Оставалось пять часов до темноты, и колхи надеялись нагнать «Арго», который был тяжелее, чем их суда, и шел медленнее как на веслах, как и под парусом. Но увидев вражеский авангард, огибающий мыс следом за ними, и поняв, что их преследуют, аргонавты взялись за весла и начали энергично грести — все, кого не вывела из строя болезнь. Они держались впереди, пока не сгустилась тьма, но у них не было теперь никакой надежды обогнуть мыс Лепто, лежавший к северо-западу от них, ибо ветер продолжал дуть с северо-востока, а грести они уже устали.

Автолик сказал:

— Вот мы и снова у владений пафлагонцев. Что скажете? Не вытащить ли нам корабль на берег, где живут наши друзья, на которых мы можем положиться, не сойти ли с него и не вернуться ли в Грецию сушей?

Аргус в негодовании вскричал:

— Что?! Бросить «Арго» и говорящую ветвь Зевса, которая встроена в его нос? Мы, аргонавты, кровью поклялись никогда не покидать в беде ни «Арго», ни друг друга.

Тогда Авгий спросил:

— Что? Три месяца пробираться среди враждебных племен и в конце концов попасть в руки наших врагов-троянцев?

Медея тоже высказалась:

— Что касается меня, я не привыкла долго ходить. Мои нежные ноги собьются о камни и тернии, прежде чем настанет вечер второго дня.

Автолик ответил:

— И все же, если приходится выбирать из двух зол, я советую выбрать наименьшее.

Пелей решительно заявил:

— Давайте сойдем на берег там, где есть вода, вычистим как следует наши кувшины, снова наполним их чистой водой, и посмотрим, какое угощение пошлют нам боги, когда это будет сделано.

И поэтому они вошли в реку Карусан, которая впадает в середину залива между Синопом и Галисом, и там поспешно почистили и вновь наполнили водой кувшины. Медея ушла в темные леса, которые подходили к самой кромке воды, чтобы собрать веток можжевельника и острых листьев маленькой безымянной травки — хорошего средства против дизентерии. Вскоре она нашла то, что требовалось, и вернулась на корабль.

Когда кувшины с водой были благополучно поставлены на место, Пелей спросил:

— Я, кажется, слышу, какое-то гудение на носу?

Мопс подошел, прислушался и сообщил:

— Зевсова ветвь снова заговорила. Она говорит: «В море, аргонавты! Везите моему Овну Руно без задержки!»

Но Идас насмешливо заметил:

— Разве старому барану нужна летом шуба, чтобы согреться? Сейчас — сезон стрижки.

Медея рассмеялась вслух, у Ясона это вызвало раздражение, но он не посмел ее упрекать: ведь у нее двойное зрение.

Они убрали парус и снова вышли в море, взявшись за весла, хотя они ужасно устали, а им еще приходилось бороться против резкого ветра, дувшего по траверсу. Они пыхтели, потели и тужились как запряженные в плуг быки на глинистом поле, когда пахарь бьет их острым стрекалом, копыта их вязнут в почве, они вращают своими налитыми кровью глазами из-под ярма, и все же они тянут плуг.

Медея лечила больных, засовывая свернутые листья безымянной травы им в ноздри и под языки. Затем она встала на корме, и луна ярко осветила ее бледное лицо и светлые волосы. Она подняла руку, чтобы привлечь внимание, сделала гримасу Горгоны и приказала всем мужчинам на корабле сушить весла, заткнуть уши пальцами и опустить головы на колени. Затем подозвала к себе Аталанту, так как ей требовалась помощница.

Аталанта к ней охотно подошла, ибо хотя она в душе и презирала Медею за то, что та влюбилась в Ясона и похитила у Прометея Руно ради возлюбленного, она знала, что только Медея может спасти «Арго» из рук колхов. Медея и Аталанта вместе окропили корабль пресной водой с можжевеловых веток. Затем Аталанта завязала глаза и запечатала уши больным, после чего Медея прочла молитву по-колхски, которую Аталанта не поняла, производя одновременно странные и сложные движения пальцами. Затем женщины вдвоем подняли парус и закрепили шкоты у фальшбортов, издавая при этом крики вроде тех, что испускают, играя, морские орлы.

Внезапно луну закрыло темное облако, а ветер, послушно переменившись на юго-восточный, наполнил парус и погнал корабль, в то время как мужчины сидели молча, опустив головы. Аталанта взялась за руль, а Медея встала на носу. Впереди во мраке угадывались темные очертания двух колхских кораблей, ибо ведущая эскадра вражеского флота не стала преследовать «Арго» по реке, перекрыла устье, чтобы отрезать грекам отступление, и потеряла их из виду во тьме. Медея спросила Аталанту:

— «Арго» — крепкий корабль?

Аталанта ответила:

— И даже очень.

— Немного лево руля, — сказала Медея. — Еще чуть-чуть! Она схватила корабельный шест и держала его в руках наготове. Раздался удар и треск раздираемой обшивки, когда нос «Арго» вонзился в левый кормовой подзор ближайшего колхского судна. Аргонавтов бросило вперед друг на друга, а когда они с трудом повскакивали на ноги, позабыв, что им полагается держать уши заткнутыми, Аталанта засмеялась над ними и вскричала:

— Увы, товарищи, мы ударились! Ударились о деревянную скалу!

Медея оттолкнула «Арго» от колхского судна, которое погрузилось кормой в воду настолько, что почти пропало из виду. Экипаж звал на помощь:

— Спасите, тонем! Спасите!

Медея спокойно сказала Ясону:

— Второй корабль придет их спасать. Плывем дальше!

Так они, пополнив запасы пресной воды, благополучно выбрались из реки Карусан, пронеслись мимо Синопа и обогнули мыс Лептэ. Но часть колхского флота курсировала впереди, на расстоянии полумили с зажженными фонарями на полуютах. Они изменили курс, подавшись на северо-запад, в открытое море, в надежде, что с помощью ветров и течений, а также благодаря работе веслами, они смогут достичь Босфора раньше колхов, хотя и более длинной дорогой.

На следующее утро, когда они были уже далеко от берега и нигде не виднелось ни паруса, Ясон созвал военный совет. Научившись на опыте никогда не говорить первым, он спросил совета Аргуса, а затем — Фронта, сына Фрикса, затем — старого Навплия, затем — Автолика, синопца, и наконец — совета Медеи. Вестник Эхион, у которого вызвали отвращение дикие споры и раздоры накануне, теперь взял на себя регулирование процедуры своим обвитым посохом, ибо он уже поправился от дизентерии.

Аргус сказал:

— Существует один путь выхода из Черного моря, а именно — через Босфор. Давайте поплывем туда как можно скорее, оставаясь на расстоянии тридцати миль или около того от берега. Затем, если мы обнаружим, что флот колхов собрался там и охраняет проход, смело устремимся вперед. Я ручаюсь, что сломанная обшивка судна, которое мы протаранили нынче ночью, будет достаточным предупреждением нашим врагам, все они по очереди уберутся с дороги, и мы спокойно пройдем.

Фронт, сын Фрикса, сказал:

— Колхи — не такие трусы, как ты полагаешь, Аргус. И если ветер окажется противным или вообще будет штиль, множество кораблей столпится вокруг нас, и сомкнутся в кольцо. Нас возьмут на абордаж с двух сторон, и, как бы храбро мы ни бились, все же в конце концов нас наверняка одолеют.

Старый Навплий задумчиво сказал:

— Я слышал, что Босфор никоим образом не единственный путь из Черного моря. У нас есть на выбор, по меньшей мере, еще три. Либо мы можем подняться по реке Фасис, а оттуда войти в Куру, а из Куры — в Каспийское море, из Каспийского же моря — в желтую реку Окс, которая впадает в конце концов в бурный Океан, который опоясывает своим синим потоком наше полушарие, а оттуда — домой по египетскому Нилу, который также впадает в Океан…

Автолик рассмеялся:

— Увы, Навплий! — сказал он. — У тебя — неверные сведения. Чтобы пройти из Фасиса в Куру, «Арго» пришлось бы волочь на катках по грубым тропам на расстояние, столь великое, что каравану навьюченных мулов потребовалось бы четыре дня, чтобы его одолеть. Более того, желтый Око нигде не приближается к Океану и на тысячу миль.

Старый Навплий сказал: