Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Астеропея сказала:

— Я, Астеропея, также против. Молодой отец приведет молодую мачеху, чтобы та нас тиранила. Сейчас дела таковы, что мы сами надзираем над царским хозяйством, предоставляя нашему отцу ведать только вином, вооружением и жертвенными орудиями; мы ведем вполне счастливую жизнь. С чего бы нам желать столь необычных перемен в наших делах?

Последней заговорила Амфинома:

— Я, Анфинома, также против. Почему нашего отца надо разрубить на куски, словно старого барана, и сварить в котле? Для тебя было достаточно всего лишь глотнуть из кубка яростно шипящей воды и удалиться в винную кладовую, ты стала молодой, не пролив и капли своей крови.

Медея отпустила Алкесту, сказав:

— Алкеста, ты замужем. Удались из этого священного места. Только девам дозволено участвовать в священных обрядах Артемиды. — Ибо она увидела, что только Алкеста устрашилась жестокого деяния из любви и благочестия, в то время как остальные три ненавидели старика.

Когда Алкеста дала обещание молчать и удалилась, Медея сказала остальным царевнам:

— Я отвечу на все ваши возражения по очереди. Эвадна, не бойся, что придется звать молодого человека отцом. Боги вечно молоды, и я думаю, что Пелий никогда не сетовал, что его отец Посейдон куда здоровее его и все еще способен порождать сыновей и дочерей. Твои подруги тебя не осмеют, а станут уважать. Кроме того, если Пелий так часто обижается, так это потому, что он страдает от жестоких болей и недомоганий старости; я обещаю, что когда к нему вернется молодость, он станет столь же покладистым, сколь и вы. Астеропея, не страшись молодой мачехи. Пока Пелий нуждается в тебе, дабы ты управляла его делами, он никогда не согласится отдать тебя замуж; но как только он снова станет молод, обещаю, он найдет тебе великолепного жениха, достойного твоего происхождения, красоты и дарований. Ты станешь царицей, властвующей над богатой и населенной страной. Что касается тебя, Амфинома, ты должна понимать, что магический обряд, применяемый для омоложения стариков отличается от того, который применяют для омоложения старух; да и мое преображение не было никоим образом безболезненным.

Амфинома хранила молчание, не желая оскорбить жрицу.

Затем Медея сказала:

— Амфинома, ты говорила о старом баране, которого рубят на куски. Скажи-ка мне, а нет ли у вас во дворце старого барана, священного Овна Зевса? Принеси его мне из хлева. Я убью его, разрублю на куски и сварю в котле с волшебными травами. Ты увидишь, как он возрождается ягненком, благодаря червю жизни, который обитает внутри его позвоночника. Скоро он снова станет щипать обильную луговую траву и сочные побеги терпентина, от которых теперь отворачивается с усталым вздохом.

Амфинома ответила:

— Если ты сумеешь совершить такое чудо со старым овном Зевса я поверю, что ты сможешь сделать то же самое и с моим отцом. И тем не менее, я — благочестивая ахейская девушка. Сама я не совершу своими руками насилия, над овном из страха перед Отцом Зевсом.

Эвадна привела барана, шестнадцатилетнее животное с затуманенным взглядом, без передних зубов, покрытого паршой, с рогами невероятных размеров. Ежедневной обязанностью Амфиномы было кормить его молочной кашей, чистить его и убирать у него в стойле.

Медея повела вонючего старого барана в зал, где кипел на огне котел чистой воды, подвешенный на крюк над очагом, приготовленный, чтобы в нем сварили обычную похлебку из баранины и ячменя на завтрак царским домочадцам. Это был тот самый котел, на котором Геркулес оставил вмятину кулаком, если его наполнить до краев, он вмещал пятьдесят галлонов воды. Медея удалила из зала всех, кроме трех незамужних царевен. Она велела им запереть все двери и задвинуть засовы. Затем, творя длинные молитвы по-колхски, она разрубила барана на куски топором из черного обсидиана и побросала их в котел вместе с ароматными травами и корой из пакетиков, которые извлекала один за другим из расшитого мешочка, висевшего у нее сбоку на поясе. Она принялась напевать, помешивая в котле деревянной ложкой, пока, наконец, испустив радостный крик, не провозгласила по-гречески:

— Смотрите, смотрите! Старая кляча поднимает голову! Преображение началось!

Она посыпала на горящие головни какого-то порошка, так что головни яростно затрещали и ярко вспыхнули. Кроваво-красный свет озарил зал, вода в котле забурлила, и густой пар скрыл очаг из виду. Когда пар рассеялся, послышалось внезапное блеяние, и шестимесячный ягненок с едва проросшими на лбу рожками в испуге запрыгал и заскакал по залу и побежал к Амфиноме, словно к матери. Амфинома в изумлении воззрилась на ягненка, а затем побежала к котлу. В нем не осталось ничего, кроме какого-то месива да нескольких намокших клочков старой шерсти.

Медея снова обратилась к трем царевнам:

— Эвадна, Астеропея и Амфинома, вы стали свидетельницами чуда. Перестаньте же колебаться, повинуйтесь желаниям своего отца и выполняйте приказы Артемиды. Будьте уверены, что, когда вы так поступите, поэты не позабудут ваши имена. И все же ударьте все вместе, дабы ни одна из вас после не претендовала на славу той, что нанесла первый удар. И оставьте целым спинной хребет между бедер и ребер, ибо там обитает червь жизни.

Они решительно вернулись в спальню, каждая — с острым топором в руке, взятым из оружейной, примыкающей к залу, они наточили лезвия о точильный камень, передавая его из рук в руки, и вскоре Медея услышала хряст, которого она так ждала, и пронзительный вопль пробудившегося от сна Пелия.

Аргонавты, задремавшие в полдень в дубовых чащах Метоны, были разбужены Линкеем:

— Взгляните, товарищи! — кричал он. — Красный дым поднимается из дымового отверстия пелиева дворца!

Они выскочили из укрытия, побежали к «Арго», спустили его на воду и вскоре уже яростно гребли к иолкскому берегу. С оружием в руках они попрыгали на берег и обнаружили, что главные ворота города не охраняются, ибо Медея отдала приказ, чтобы никто не преграждал путь Богине, которая вернется через те же ворота, в которые вошла, и вновь займет свое место в повозке, влекомой змеями. Аргонавты вбежали в ворота и припустили по главной улице — молча, словно выдрессированные охотничьи псы.

Горожане дивились их появлению, но никто не преградил им дороги, ибо они появились внезапно, и только когда они скрылись из виду, один сосед повернулся к другому и, едва дыша, спросил:

— Ты видел то же, что и я? Ты видел бледных вооруженных призраков аргонавтов, промчавшихся вместе с Ясоном, сыном Эсона и Акастом, сыном Пелия во главе? Как это? Разве ночь призраков не кончилась с зарей, как мы полагали?

Когда аргонавты вступили во дворец, сама Медея открыла им дверь зала и вскричала:

— Увы, аргонавты, вы вернулись слишком поздно, чтобы спасти Пелия от гибели. Три его дочери стали отцеубийцами. Они варварски изрубили его в мелкие кусочки и теперь варят в котле, столь же беззаботно, как если бы готовили баранью похлебку для своего царского завтрака.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Руно возвращено Зевсу

В тот вечер аргонавты пировали в зале Пелия после того, как хорошо окурили его серой и арабским ладаном и обрызгали стены внутри и снаружи очистительной водой. Три топора и большой котел они посвятили богине Персефоне, в святилище которой за городом нашли убежище три преступные царевны. Никто не посмел ничего сделать с Медеей, но все женщины и мужчины, за исключением Ясона, избегали ее взгляда и общества, они даже бледнели, если ее тень пересекала им дорогу. Однако, она доставила им большое удовольствие, когда они сидели за десертом, встав и прилюдно побудив Ясона добровольно отказаться от престола Фтиотиды в пользу его двоюродного брата Акаста. А мог ли он поступить иначе? Разве он однажды не заявил при свидетелях на многолюдном жертвоприношении, что не претендует на богатства своего дядюшки? Царь без богатств, — сказала она, — это все равно, что наконечник копья без древка, и поскольку Акаст по доброй воле не уступит свое наследство, будет ли благоразумно или пристойно для царя Ясона ходить оборванным и выпрашивать корки и мясные объедки со стола своего богатого двоюродного брата? Кроме того, хотя она и не присутствовала в царской спальне, когда ударили топоры, она не может рисковать вызвать неудовольствие некоего духа, поселившись в Иолке. Ясон погрузился в мрачные раздумья и сперва не отвечал. Но когда товарищи играючи забросали его хлебными корками и мясными объедками, он ответил, что последует ее совету, хотя ему горько отказываться от того, что принадлежит ему по праву, выказав тем самым пренебрежение к своему отцу Эсону и деду Кретею; и в награду за свое великодушие он призвал своих товарищей помочь ему, если потребуется, возвести на престол Эфиры Медею и его самого. Это все они пообещали сделать единогласно, ибо они боялись гнева Медеи в случае отказа.

113
{"b":"118216","o":1}