— Не важно! Но ты должен…
— Я должен признаться, что для меня это действительно не важно. Важно только то, что я теряю время. Нельзя же целый день потерять из-за такого скучного дела; а чтобы застать Лукрецию до того, как она уляжется на своем диване восстанавливать силы после утренних трудов, я должен идти немедленно.
Она схватила его за руку и вцепилась в нее пальцами.
— Нет, Вернон, если ты посмеешь предложить Этой Женщине быть хозяйкой бала!
— Отпусти меня, сестрица! — игриво сказал он. — Конечно, посмею, и такой уж у меня непостижимый характер, что твои угрозы не смогут напугать меня. Кстати, чем ты угрожаешь мне?
— Я бы никогда не простила тебя! Никогда! — заявила она. — Сам подумай! Какое мне дело до этих несчастных девиц?
— Абсолютно никакого, — согласился он, освобождаясь от ее цепких пальцев.
— Я даже никогда их не видела, — отчаянно сопротивлялась она. — О. до чего же ты отвратительный!
— Возможно, — рассмеялся он, — зато не такой безмозглый, как ты, Луиза. Решай скорее, согласна ты или нет?
Она с мольбой посмотрела ему в лицо, надеясь смягчить его хоть сколько-нибудь. Он улыбался, но ей была знакома эта улыбка. Она сказала покорно, но с достоинством:
— Конечно, я сделаю все, что могу, чтобы отблагодарить тебя. Если мне удастся достать приглашения на прием к Алмакс для двух совершенно незнакомых мне девиц, я постараюсь сделать это.
— Так-то лучше! — сказал он, все еще зловеще улыбаясь, но уже гораздо мягче, — Одень Джейн по последнему слову моды и пришли мне счет, подробности меня не интересуют. Я привезу к тебе мисс Мерривилл. Надеюсь, что она тебе понравится: она не лишена здравого смысла и довольно решительная особа! Не забудь послать Чарльзу список приглашенных.
С этими словами он удалился, прикидывая, как бы сделать так, чтобы мисс Мерривилл-младшая не появилась на Гросвенор-плейс, избежав при этом возражений со стороны его властной сестрицы.
В результате проблема была решена гораздо раньше, чем он ожидал, и решена не им. Провидение в образе пса Лафры привело Фредерику в Алверсток-хауз двумя днями позже, без Черис, и в час, который лорд, отнюдь не ранняя пташка, считал не самым подходящим для визитов.
Поскольку Джессеми строго придерживался правила не пропускать своих утренних занятий, его сестры решили взять на себя прогулки с Лафрой вместо него. Они совершали с ним долгие путешествия по Лондону, и, если он не рвался с поводка и вел себя осмотрительно, когда бывал отпущен, их экспедиции проходили мирно. Выросшие на природе, они привыкли к более дальним прогулкам, чем те, что они могли себе позволить в Лондоне; здесь все было для них ново; и если погода позволяла, они устремлялись вперед, Фредерика с Лафрой на поводке, а Черис с путеводителем в руках. Они осматривали сооружения, памятники и здания, на которые эта бесценная книжка указывала, им, даже проникли в Сити, где привлекли к себе внимание, но избежали приставаний на улице. Ни один из дерзких волокит не осмелился преследовать девиц, гуляющих в сопровождении большой косматой собаки, которая поминутно рвалась с поводка, и при этом ее открытая пасть обнажала два ряда отличных острых зубов.
Через два дня после победного визита Алверстока на Гросвенор-плейс Черис проснулась с больным горлом и кашлем. Хотя она спустилась к завтраку, немедленно была отправлена обратно в постель, и мисс Уиншем объявила после третьего чиханья, что она простужена и что если не хочет заработать воспаление легких, то должна оставаться в своей комнате. Так она и сделала. И пока мисс Уиншем была занята распоряжениями о приготовлении пудинга, овсянки и полоскания для больной, Фредерика потихоньку выскользнула из дома, зная, что, скажи она о прогулке тетушке, та немедленно возразила бы, что в Лондоне нельзя вести себя так же, как в Гирфордшире. Мисс Уиншем заставила бы ее взять с собой одну из горничных или Феликса, а так как Фредерика считала себя достаточно взрослой и знала, как неодобрительно лондонские служанки относятся к долгим прогулкам, она решила незаметно исчезнуть, не сказав никому, кроме Баддля, куда идет. Баддль покачал головой, посоветовал ей взять Феликса, но удерживать не стал. Поскольку Феликс уже выманил у нее полкроны — столько стоило посещение Музея механики Мерлина (открыт каждый день с одиннадцати до трех), — его сестра благоразумно решила не навязывать ему прогулку, от которой он все равно бы отказался.
Целью ее путешествия был Грин-парк. Ни она, ни Черис еще там не были, в путеводителе он не был обозначен, как стоящий внимания объект. Конечно, в нем подробно описывался храм Конкорд, воздвигнутый здесь как часть пышных празднований 1814 года, но после того, как он четыре года спустя был разрушен, Грин-парк, по мнению Черис, не представлял интереса.
Но Фредерика, не остановленная прохладным отзывом путеводителя, решила отправиться с Лафрой туда, а не в более фешенебельный Гайд-парк, где слишком много праздных гуляк, которые строят глазки молоденьким прохожим.
Пробежав за своим четвероногим приятелем до самого парка по городским улицам и порядком запыхавшись, она с облегчением отвязала его от поводка, к которому он, похоже, и не собирался привыкать. Пес бросился вперед и стал рыскать, высоко держа свой плебейский хвост, в надежде учуять след какого-нибудь кролика. Когда Фредерика подошла к пруду в северовосточном углу парка, он принес ей палку, приглашая хозяйку кинуть ее в воду, чтобы самому отправиться за ней вплавь. Но поскольку она отказалась участвовать в этом спортивном мероприятии, он снова убежал и с восторгом обнаружил неподалеку движущиеся фигурки, которыми оказались три маленьких ребенка, игравшие в большой яркий мяч. Он любил детей и любил бегать за мячами, поэтому бросился к ним, виляя хвостом и нетерпеливо навострив уши. Он был довольно крупным псом, и его стремительное приближение сломило дух самой младшей участницы игры, маленькой девочки, и она в страхе бросилась к няне, которая в это время увлеченно сплетничала с другой няней в тени кустарника, окружавшего домик смотрителя парка. Лафра удивился, но решил обратиться к младшему из оставшихся двух мальчиков, у которого был мячик, и радостно гавкнул. Малыш Джок, презрев мужское достоинство, выронил мяч и бросился вслед за сестрой так быстро, как только могли нести его маленькие ножки. Старший брат остался стоять на своем месте, скрипя зубами. Лафра налетел на мячик, подбросил его и поймал, а затем подтолкнул его к ногам стойкого Фрэнка. Малыш Фрэнк с облегчением выдохнул и крикнул вдогонку брату и сестре:
— Он просто хочет поиграть с нами, вы, трусливые зайцы!
Затем он нерешительно поднял мячик и швырнул его как можно дальше. Он улетел не очень далеко, но Лафра, чье предложение было принято, кинулся за мячом и принес его обратно. Осмелев, малыш Фрэнк осторожно погладил его. Лафра лизнул его в щеку, и уже начала завязываться многообещающая дружба, когда пронзительный визг няни приказал ему не трогать эту грязную, бешеную собаку. Малыш Джон, споткнувшись и упав лицом вниз, принялся реветь. Когда подоспела Фредерика, она застала очень живописную и шумную сцену в полном разгаре; нянька визжала, дети рыдали, а малыш Фрэнк упорно отказывался оставить своего беспородного друга.
Повинуясь команде. Лафра подбежал к ней, неся в зубах мячик. Фредерика забрала его у Лафры и быстро прекратила нянькины вопли, проговорив голосом, привыкшим управлять большим хозяйством:
— Довольно! Вы забываетесь!
Затем она посмотрела на малыша Джона и сказала:
— Надеюсь, ты не ушибся, когда упал? Конечно, я знаю, что ты не стал бы плакать из-за того, что моя собачка захотела поиграть с тобой. Я вижу, ты уже большой мальчик, так что пожми ему лапу, и он забудет, как ты был невежлив с ним, когда побежал от него прочь. Сядь, Лафф, и дай лапу.
Послушный ее руке, Лафра сел и любезно помахал передней лапой. Слезы малыша Джона мгновенно высохли. Он в изумлении уставился на Лафру.
— Собачка дает лапу? — не веря своим глазам, спросил он.
