— Разумеется! Нам столько нужно всего обсудить! Когда это будет? Лучше всего, если бы бал пришелся на день открытия сезона.

— В следующем месяце, Скажем, через три недели.

— В апреле! Но ты забываешь, что май — это время для действительно светских приемов.

— Вот как? — усмехнулся он, — А тебе не пришло в голову, что май будет уже переполнен балами, раутами и собраниями самых разных мастей?

— Конечно, — согласилась она, нахмурившись при мысли об этом. — Но через три недели сезон еще не будет открыт.

— Вот он и откроется в Алверсток-хауз, — невозмутимо произнес он. — И если ты думаешь, Луиза, что не будет желающих попасть в мой дом, то ошибаешься.

Она прекрасно знала, что он был одним из законодателей моды в Лондоне, но надменность, с которой были произнесены эти слова, вызвала в ней желание осадить его. Однако она сдержалась и вместо этого сказала:

— Не знаю, успею ли я. Все эти приглашения.

— Это пусть тебя не волнует. Составить список тех, кого ты хочешь пригласить, и передать его Чарльзу Тревору — это все, что тебе надо сделать.

Она сказала довольно резко:

— Поскольку бал дается в честь моей дочери, полагаю, хозяйкой вечера должна быть я!

Он задумчиво разглядывал ее.

— Да, пожалуй, ты можешь быть хозяйкой, но бал будет дан не только в честь Джейн. Лукреция привезет на него свою старшую дочь, и…

— Хлою! — взорвалась она. — Ты хочешь сказать мне, Алверсток, что переменой в твоем решении я обязана этой льстивой женщине?

— Отнюдь. Этим ты обязана одному непредвиденному и чертовски неприятному обстоятельству. Ты помнишь Фреда Мерривилла?

Она в недоумении уставилась на него.

— Фред Мерривилл? Чего он еще хочет?

— Бедняга уже ничего не хочет: увы, он умер!

Румянец начал заливать ее щеки.

— Умоляю тебя, прекрати свои штучки, Алверсток! Мне никакого дела нет, жив он или умер.

— К несчастью, до этого есть дело мне. Он поручил свою семью моим… э-э… заботам. И если я тебе скажу, что их ни много ни мало пять душ…

— Ты хочешь сказать, что он назначил тебя их опекуном? — перебила она.

— Нет, слава Богу! До этого не дошло. Он оставил их под мое покровительство. Двое из них уже взрослые, но…

— Ради Бога! — воскликнула она. — Он, должно быть, выжил из ума! На тебя — такую ораву! С чего это он вздумал?

— Видишь ли, он считал меня самым достойным из всего нашего семейства.

— Вот как? — огрызнулась она. — Еще бы! Другого и не могло быть; такого распутника и эгоиста, как он, я еще не встречала! Смазливый бездельник! Страшно подумать, во сколько он обошелся своим родителям! И в довершение всего, когда им удалось найти ему прекрасную партию, он удрал с дочерью какого-то задрипанного провинциала! Неудивительно, что они отвернулись от него! Я не была с ним знакома, но он стал притчей во языцех. Кажется, он потом получил наследство, но не сомневаюсь, что спустил и его. И после всего этого оставить свою семью на тебя, это уж слишком! Я тебе настоятельно советую отказать им.

— Я бы с удовольствием это сделал, но не могу — это вопрос чести, — спокойно ответил он. — Я остался у него в долгу, так и не успев расплатиться.

— Ты должен был Мерривиллу деньги? Что за вздор! У него никогда ни гроша не было в кармане, в то время как ты…

— Тебе бы следовало выйти замуж за купца, Луиза! — прервал он ее с недовольным видом. — Уверен, он был бы от тебя в восторге, в отличие от меня. Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме денег? Боюсь, что выше твоих сил понять, что бывают обязательства поважнее денежных.

Она отвела глаза от его презрительного взгляда, но сердито проговорила:

— Да, тебе хорошо так рассуждать, с твоим-то богатством! На моем месте ты запел бы другую песню!

— Не прибедняйся! — сказал он. — Ты забыла, что я был одним из душеприказчиков Бакстеда? Он оставил тебе вполне приличное состояние, моя дорогая сестрица. Но я пришел не для того, чтобы препираться с тобой. Я собираюсь помочь тебе в этом деле с Джейн, если ты поможешь мне с Мерривиллами. Думаю, ты хочешь представить ее при дворе?

Эти волшебные слова потушили ярость в глазах леди Бакстед. Они могли означать только то, что Алверсток готов выложить круглую сумму на придворное платье для своей племянницы. Если уж он раскошеливался, то от души; и ее светлость, быстренько проделав в уме некоторые подсчеты, сообразила, что такой наряд, в каком она была на своем первом придворном приеме, сэкономил бы ей сумму, которой хватило бы на дюжину креповых и муслиновых платьев, необходимых девушке для появления на балах у Алмакс в ее первый сезон. Эти размышления хотя и не уменьшили негодования, но заставили ее проглотить неразумные упреки, вертевшиеся на языке, и она только сказала слегка раздраженно:

— Не могу представить, чем ты мог быть так обязан этому Мерривиллу!

— Об этом, Луиза, я предпочитаю не рассказывать, — сказал маркиз.

Следуя своему плану и с хитрой искрой, мелькнувшей в глазах, он добавил:

— Особенно моим сестрам.

Хотя она и не отличалась особой наблюдательностью, слава богу, что в этот момент не смотрела на него. Все, что она сказала:

— Наверное, помог тебе выбраться из какой-нибудь постыдной истории. Вот теперь ты и чувствуешь себя обязанным заботиться об интересах его детей. Должно быть, это первое в твоей жизни обязательство, которое ты признал. Разумеется, твоей благосклонности сумели добиться только чужие, да еще с такими претензиями. Сколько, ты сказал, у него осталось детей?

— Пятеро. Три сына и две дочери — сироты; обитают на Верхней Уимпол-стрит под присмотром своей тетушки, которая, как я понял, заботится о них с тех пор, как десять лет назад скончалась жена Мерривилла. Старший сын уже взрослый, учится в Оксфорде, но всем заправляет, если я не ошибаюсь, его сестра. Ей, по-моему, года двадцать четыре, и…

— …она собирается прицепиться к тебе! Довольно приятное обязательство, не так ли? Ты намерен опекать все семейство?

— Я не намерен опекать никакое семейство, и никто меня об этом не просит. Ты не представляешь, Луиза, насколько это необременительно. Мне ничего не нужно делать для мальчишек. Мисс Мерривилл просила только представить ее и сестру в обществе.

Она заглянула ему в лицо.

— И только? Интересно, красива ли эта мисс Мерривилл? Впрочем, не стоит и спрашивать.

— Вполне симпатичная молодая женщина, но я не назвал бы ее красивой, — равнодушно заметил он. — Это не важно, она не собирается ловить себе мужа. Она намерена найти приличную партию для своей сестры, которая из них двоих интереснее. Удастся ли ей? Сомневаюсь, так как они небогаты, но меня это не касается: моя миссия закончится на том, что я с твоей помощью введу их в свет.

— Господи, но чего же ты хочешь от меня? — спросила она.

— О, ничего особенного. Ты представишь их на моем балу, на приеме у Алмакс, когда повезешь туда Джейн, и еще…

— Алмакс! — воскликнула она. — Почему же ты не втолковал своей протеже, что она хочет невозможного! Может быть, ты собираешься достать ей приглашения туда?

Она метнула на него полный сарказма взгляд.

— Нет, я не смогу. Но ты можешь, Луиза, с помощью парочки своих покровительниц, как ты сама часто говорила мне.

— Доставать приглашения для дочерей Фреда Мерривилла! Ты требуешь от меня слишком много! Для нищих девиц, обитающих на Верхней Уимпол-стрит, которые даже не родня нам! Я думаю, более чем достаточно и того, что они будут у тебя на балу, устроенном по поводу выхода в свет моей Джейн, но приглашать их к Алмакс — нет, Вернон! Я не хочу казаться неблагодарной, но…

— Моя дорогая Луиза, ни слова больше! — перебил он ее, надевая шляпу. — Я не хочу обременять тебя просьбой, которую ты не можешь выполнить. Забудь все, что я тебе сказал, забудь вообще, что я сегодня к тебе приходил! А теперь позволь откланяться.

Она вскочила, раздражение и страх боролись в ней.

— Подожди, Алверсток!

— Нет, я уже и так задержался. Твои дочери заждались в экипаже!