Людовик редко высказывал кардиналу свое неудовольствие, поэтому его высокопреосвященство насторожился. Он почувствовал, что случилось что-то серьезное.
— Если ваше величество интересует мнение скромного священника, то осмелюсь заметить, что первыми лицами королевства по праву являются именно люди военные — ваш благородный брат герцог Орлеанский, господа Бассомпьер и Конде, капитан ваших мушкетеров господин де Тревиль…
— Но моих мушкетеров недолюбливают отцы церкви. И это чуть не стоило жизни их лейтенанту. Наверное, теперь на очереди капитан.
Последние слова Людовика оказались для Ришелье полной неожиданностью и заставили его вздрогнуть. Пытаясь скрыть замешательство, кардинал опустил взгляд на доску и сделал очередной ход. Он выбрал не лучший вариант, и это позволило королю беспрепятственно продвинуть вперед белую пешку.
— Ваше величество изволите говорить о чем-то совершенно недоступном моему разумению, — принужденно улыбнувшись, сказал кардинал. — Что могло случиться с таким храбрым офицером, как господин д'Артаньян?
— О, вы помните его имя, герцог? Тем лучше. Я расскажу вам одну историю.
— Я весь внимание, государь.
— Представьте себе, герцог, что один из офицеров, командующих вашими гвардейцами, — да хоть господин Ла Удиньер — возвращается поздно вечером с дежурства.
— Это легко, — сказал кардинал, поглаживая кончиками пальцев свою клинообразную бородку.
— Представьте дальше, что в одном из глухих переулков господин Ла Удиньер обнаруживает, что за ним неотступно следуют четверо закутанных в плащи людей, каждый из которых держит в одной руке шпагу, а в другой дуэльный кинжал…
— Это, к сожалению, еще случается в Париже. Ночные улицы небезопасны, — лицемерно вздохнул кардинал. — Не далее чем позавчера я приказал министру полиции удвоить количество ночной стражи в городе.
— Господин Ла Удиньер, будучи человеком не робкого десятка, продолжал король, оставляя без внимания замечание Ришелье, — продолжает свой путь, но, столкнувшись на узкой улице лицом к лицу с еще тремя наемными убийцами, понимает, что окружен и вынужденно принимает бой, почти не имея шансов на успех.
— Вы сказали — «наемными убийцами», ваше величество?
— Вы не ослышались, герцог. Я употребил именно это выражение. Итак, господину Ла Удиньеру, вероятно, пришлось бы прижаться спиной к стене и отчаянно отбиваться, одному против семерых, призывая на помощь своих однополчан, — продолжал король, горячась все больше. — И если бы, по счастливой случайности, поблизости не проходили несколько из них, господин Ла Удиньер был бы убит.
— По-видимому, так, ваше величество.
— Но Бог милосерден, и в наши дни, когда все вырождается, еще существует такое понятие, как братство по оружию. Офицер был услышан, и, хотя он получил не одну рану, все нападающие остались на месте преступления. Не ушел ни один.
— Это весьма захватывающая история, государь, но, насколько мне известно, господин Ла Удиньер не участвовал в приключении подобного рода, так как я видел его сегодня в добром здравии, — проговорил кардинал с кривой улыбкой.
— Рад это слышать, герцог. Видите ли, убийцы нападают вовсе не на всех подряд без разбора, а только на тех, на кого им указывают. Видимо, на господина Ла Удиньера им никто не указал. Мне вздумалось рассказать вам эту историю потому, что я хочу задать вам один вопрос, герцог.
— Ваше величество вольны задавать любые вопросы, — отвечал кардинал с поклоном.
— Что бы вы предприняли, если бы подобная история все же произошла с господином Ла Удиньером?
— Я приказал бы начальнику полиции расследовать это дело и установить личности нападавших, так как очевидно, что это не было обычным уличным ограблением.
— Рад это слышать, герцог. Но что бы вы сказали, если бы тело предводителя нападавших опознали? Что бы вы сказали, если бы им оказался… скажем, Ла Порт или Ла Шене?
Кардинал резко откинулся на спинку резного кресла.
— Ваше величество изволите смеяться надо мной!
— Почему вы так решили?
— Это невозможно!
— Вы правы — это невозможно, — отвечал король, плохо сдерживая себя.
Он видел, что кардинал в замешательстве, и именно это придавало Людовику XIII уверенности в себе — так школяр с радостью мстит своему строгому и нелюбимому наставнику, случись тому ошибиться и проявить слабость.
— Оказалось, возможно другое! Все описанное мною имело место в действительности! Не далее как вчерашней ночью, позади Люксембурга. Только на месте господина Ла Удиньера оказался лейтенант моих мушкетеров господин д'Артаньян, а предводителем нападавших, заколотым во время схватки, был человек вашей службы, господин кардинал, некто по имени дю Пейра.
Ришелье редко ошибался. Тем болезненнее он переносил промахи. Его преосвященство побледнел, усы его, обычно воинственно топорщившиеся кверху, поникли.
Видя, что король провел свою пешку в ферзи и теперь ожидает ответного хода, кардинал машинально переставил одну из черных фигур. Ход был откровенно слабым.
— Ваше величество уверены в том, что здесь нет ошибки? — только и нашел что спросить он.
Его высокопреосвященство до сих пор не мог смириться с мыслью, что отец Жозеф, которому он доверял почти так же, как самому себе, его люди, а следовательно, и он сам, всеведущий министр, допустили столь явный и непростительный промах.
— Нет, герцог, меня информировали верно. Мне тоже неплохо служат, ответил Людовик с плохо скрываемым торжеством.
В этот момент короля Франции занимал не столько раненый офицер его гвардии или чувство справедливого негодования, сколько такие редкие в его жизни минуты слабости и унижения кардинала, которые ему случалось наблюдать.
Король неторопливо снял с доски черного коня, оставленного кардиналом без защиты. Теперь позиция белых сделалась абсолютно выигрышной.
— Я не в силах прийти в себя от этого печального известия, ваше величество, — проговорил наконец кардинал. — Сейчас же я займусь расследованием происшедшего.
Кардинал помолчал, рассеянно глядя на доску, где его фигуры жались по углам, готовясь встретить конец под разящими ударами белых слонов и коней.
— Пока же, ваше величество, я прошу вас извинить меня за тех недостойных людей, которые по досадному недосмотру были приняты ко мне на службу. Они понесли справедливую кару. Я же выражаю соболезнование господину д'Артаньяну по поводу этого несчастного случая и немедленно пошлю к нему своего врача.
С этими словами Ришелье встал.
Людовик наклонил голову в знак того, что извинения кардинала приняты и удовлетворяют его. Он поднялся раньше кардинала, давая понять, что разговор окончен.
Кардинал снова бросил взгляд на позицию. Она была почти безнадежной. Его высокопреосвященство двумя пальцами уронил черного короля в знак того, что он сдает партию, почтительно поклонился королю и быстро удалился.
Покинув Лувр, Ришелье не мог успокоиться всю обратную дорогу. Он готов был осыпать желчными обвинениями виновника только что происшедшей позорной сцены у короля. Но непосредственный виновник был мертв.
— Вечно у меня неприятности из-за этого гасконца, — бормотал кардинал, поднимаясь по широкой лестнице своего дворца, ведущей в его рабочий кабинет. — Когда-нибудь мне придется собственноручно подписать приказ о его пожизненном заключении в Бастилию — в этом я вижу единственный выход. Он заговорен — ни пуля, ни шпага ему не страшны.
— Веревка тоже соскакивает с его шеи! — ворчал кардинал, быстро шагая по коридорам дворца. — Положительно его необходимо сделать постояльцем господина дю Трамбле, если только… если только он все же не перейдет ко мне на службу.
Несмотря на позднее время, кардинал приказал немедленно разыскать отца Жозефа. Но поиски не заняли много времени. «Серый кардинал» старался всегда быть неподалеку от «красного герцога».
— Вы можете мне объяснить, что за помрачение нашло на дю Пейра? Я не привык узнавать о происшествиях такого рода от короля. Он разговаривал со мной, как с нашкодившим мальчишкой, и, несомненно, имел на это право, если в том, что он рассказал мне, содержится хоть половина истины. Я спрашиваю вас: что произошло, отец Жозеф?!
