Мы ожидали, что другое судно придет в Конгоне в ноябре, поэтому не могли остаться в Шешеке дольше месяца. Перед нашим отъездом вождь и его главные сановники выразили официально свое желание, чтобы англичане поселились в горных районах батока. Одно время он даже хотел отправиться в Фори, чтобы выбрать место для переселенцев; однако позднее, решив, что ему лучше оставаться на месте, пока его болезнь не будет вполне вылечена, приказал тем, кого он посылал с нами, когда мы на обратном пути минуем пороги поблизости от Тете, не вести нас в Шешеке, а послать вперед гонца, и он выйдет нам навстречу со всем племенем. Так как д-р Кэрк был с ним одного возраста, Секелету особенно хотел, чтобы тот поселился с ним. Он заявил, что отделит часть страны специально для англичан; когда ему сказали, что их потомки, по всей вероятности, вызовут беспорядки в стране, он ответил: «Ну что же, это будет только внутренняя распря». Достаточно посмотреть на обширные пространства невозделываемой земли в высоких и здоровых районах с прохладным климатом, чтобы убедиться, что здесь есть место – и с излишком – для значительно большего населения, чем то, которое сосредоточено тут в наше время.

Племена, занимающиеся земледелием, имеют более мирный характер, чем пастушеские. Макололо – и пастухи, и земледельцы – с их любовью к захвату скота часто уходят на большие расстояния. Если эти набеги санкционируются вождем, то они не считаются бесчестными или обесчещивающими. Они смеются, когда их обвиняют в краже скота, и отвечают, что они его только захватили. Как среди живущих ближе к побережью племен работорговля является величайшим злом, с которым необходимо бороться энергичнейшим образом, чтобы добиться чего-нибудь хорошего, так здесь нужно будет часто, хотя и мягко, говорить о вреде мародерства. Фургон, на котором стояло имя м-ра Хельмора, находился у вождя. Мы выразили сомнение, имел ли право человек, отдавший ему этот фургон, распоряжаться собственностью осиротевших детей. Мы сказали Секелету, что если м-р Моффет в ответ на наше письмо подтвердит эти сомнения, то ему придется уплатить за него слоновой костью; вождь с готовностью согласился на это. Если бы кто-нибудь, обладающий такой мудростью, таким опытом и такими успокаивающими манерами, как м-р Моффат, мог посетить макололо, он нашел бы, что их легко подчинить хорошему влиянию и что они вовсе не являются неразумными дикарями, какими их представляли. Несомненно, среди того зла, в котором они живут, много добра, и мы не знаем другого более благодарного поля деятельности для активного и умного миссионера.

Мы покинули Шешеке 17 сентября I860 г. Нас сопровождали Питсане и Лешоре со своими людьми. Секелету приказал Питсане сделать изгородь вокруг сада у водопада, чтобы защитить наши посадки; кроме того, ему было поручено собрать дань табаком в районе ниже водопада. Лешоре, кроме роли нашего почетного телохранителя, была поручена дипломатическая миссия к Синамане. Секелету не ожидал от Синамане никакой дани; но, поскольку последний к нему присоединился, Секелету рассчитывал, что он будет настороже, на случай если матабеле захотят переправиться через реку и напасть на макололо. Мы собирались купить у Синамане каноэ, чтобы спуститься в них вниз по реке, и Лешоре было поручено отрекомендовать нас ему и просить о всяческом содействии нам.

Приходится признаться, что люди Лешоре, принадлежавшие к коренным черным племенам, нуждались в большой снисходительности с нашей стороны. Лешоре, входя в каждую деревню, кричал ее жителям: «Берегите свое имущество и смотрите, чтобы мои воры ничего не стащили».

Нас сопровождали со своими слугами из племени батока два молодых макололо, которым было поручено выяснить, можно ли преодолеть Кебрабасу и привезти для Секелету запас лекарств против проказы, и полдюжины искусных лодочников под начальством Мобита, которые уже ходили с д-ром Ливингстоном в Лоанду, были посланы с нами, чтобы помочь в плавании по реке. Несколько пеших людей гнали шесть быков, которых Секелету дал нам для пропитания в дороге. Как мы уже говорили, в это время свирепствовала нужда, и если принять во внимание дороговизну пищевых продуктов, надо признать, что Секелету проявил по отношению к нам большую щедрость.

Здешние лодочники из страха перед бегемотами привыкли держаться днем очень близко к берегу; ночью же они предпочитают середину реки, так как в это время эти животные обычно бывают у берега, направляясь к своим пастбищам. Нашему продвижению вперед очень мешали сильные ветры, которые в это время года начинают сильно дуть против течения около 8 часов утра и не прекращаются в течение всего дня. Каноэ были жалкими текущими суденышками с такими низкими бортами, что гребцы боялись следовать по фарватеру, когда он пересекал реку, так как волны могли нас смыть. Все лодочники внутренней части страны боятся бурной погоды на реке; однако, несмотря на свою робость, они искусны в своей работе. Позднее они были поражены видом океана, а также поразительным искусством управления каноэ, которым отличается население вокруг озера Нья-са как в бурю, так и на рифах, где, казалось бы, не могло уцелеть ни одно маленькое суденышко.

17-го мы ночевали на левом берегу Маджеле, после того как все люди были переправлены. Закололи быка, и к утру от него не осталось и унции мяса.

Наши два молодых макололо, Молока и Рамакукане, которые никогда до сих пор не путешествовали, естественно, старались и теперь пользоваться в некоторых отношениях роскошью, к которой они привыкли дома. Ложась спать, они звали своих слуг, чтобы те прикрыли одеялом их августейшие персоны, не забыв укутать хорошенько ноги. По-видимому, обычай макололо требует, чтобы эту услугу мужьям оказывали жены; иногда эта честь распространяется и на чужих. Один из людей нашего отряда во время путешествия остановился переночевать в деревне вождя Намбоуэ. К его удивлению, когда он лег, явились жены Намбоуэ и любезно покрыли его плащом.

В реке очень много красивых серебристых рыб с красноватыми плавниками, которых называют нгуэзи; более крупные из них весят по 15–20 фунтов. Их зубы находятся снаружи и устроены так, что, если рыба их сжимает, она перекусывает крючок, как кусачками. По-видимому, нгуэзи – хищная рыба. Она часто проглатывает коноконо – рыбу, вооруженную зазубренными костями больше дюйма длиной в грудном и спинном плавниках. У основания они входят в выемку, и рыба может поставить их торчком или вытянуть прямо вперед; согнуть эти кости назад против ее желания нельзя, и они даже ломаются, если стараться сделать это насильно. Слово «коноконо» означает «локоть»; рыбе дали это название потому, что ее вытянутые плавники похожи на человеческие локти, отставленные от тела. Она часто проделывает маленький фокус в брюхе нгуэзи: расставляет свои «локти» и продырявливает ее бока; поэтому нередко случается увидеть нгуэзи мертвыми. По-видимому, кости плавников выделяют какую-то едкую жидкость, так как причиненные ими ранки чрезвычайно болезненны. Попавшись на крючок, коноконо издает отчетливый лай. Наши лодочники неизменно вылавливали всех мертвых рыб, замеченных ими на поверхности воды, как бы далеко не зашло их разложение. Неприятный запах их не беспокоил: они варили рыбу и съедали, а отвар выпивали. Любопытно, что многие африканцы поступают в отношении рыбы так, как мы в отношении рябчиков: ждут, пока она не протухнет, и только тогда считают годной для употребления в пищу.

Наши гребцы сообщили нам по дороге, что игуана кладет яйца в июле и августе, а крокодилы – в сентябре. Яйца остаются в течение месяца или двух в песке, куда они были положены, и детеныши вылупливаются значительно позже начала дождей. Лодочники определенно утверждали, что крокодилы часто оглушают людей ударом хвоста, а потом наваливаются на них, пока те не потонут. Однажды мы поймали молодого крокодила, хвост которого, несомненно, служил для нанесения сильных ударов, – это заставило нас прийти к заключению, что туземцы говорили правду. Они также верят, что если человеку удается закрыть чудовищу глаза, то оно его выпускает. Известны случаи, когда крокодилы объединялись и убивали крупного представителя своего собственного рода, чтобы сожрать его.