Некоторые рыбаки бросают рыбные кости в реку, но в большинстве рыбачьих деревень они навалены кучами в различных местах. Местные жители могут ходить по ним, так как в их ноги они не впиваются; но у макололо кожа на подошвах ног нежнее, и они этого делать не могли. Это объяснялось тем, что у рыбаков есть средство против уколов рыбными костями, но они не хотят открыть его макололо.
Мы провели ночь на острове Мпарира, имеющем 4 мили в длину и около мили в ширину. Вождя Мокомпа не было: он охотился на слонов. Когда мы прибыли, его жена послала за ним, и он вернулся утром до нашего отъезда. Пользуясь продолжительной засухой, он поджег тростник между Чобе и Замбези таким образом, чтобы вся дичь вышла из зарослей, где ее ожидали в засаде его люди с копьями. Он убил пять слонов и трех быков и нескольких ранил, но те убежали.
Подошла наша сухопутная партия, и нам сообщили, что быков покусали цеце: это было видно по тому, как быки изменились. Один бык был уже съеден, и теперь они хотели заколоть второго. Третий попал на другой день в западню для буйволов; таким образом наши запасы сильно уменьшились.
Человек, который сопровождал нас до водопада, был большим любителем женщин. При виде каждой хорошенькой девушки его сердце наполнялось восхищением: «Какая красавица! Я такой в жизни не видал! Интересно, замужем ли она?» И он серьезно и с любовью смотрел вслед очаровательнице, пока она не скрывалась из виду. Дома у него было четыре жены, и он надеялся обзавестись еще несколькими; но ребенок у него был только один. По-видимому, это мормонство не дает удовлетворительных результатов; оно ведет к духовному состоянию, которое, если и не называть его болезненным, во всяком случае, является предосудительным.
Вождь батока Мошоботуане опять принял нас со своим обычным гостеприимством: он дал нам быка, муки и молока. Мы еще раз посмотрели на Моси оа Тунья и посадили много семян в саду на острове; однако, поскольку никто не хочет заниматься восстановлением изгороди, бегемоты, несомненно, уничтожат все, что мы посадили. Нам помогал Машотлане. Этому младшему вождю позволили стать таким могущественным, что он, по-видимому, уже больше совсем не признавал власти Секелету. Он не проявил особой любезности по отношению к гонцам последнего; вместо того чтобы накормить их, он в их присутствии вынул мясо из горшка и отдал своим приближенным. Возможно, это было результатом того, что люди Секелету принесли ему приказ отправиться в Линьянти. Он не только оскорбил Болдуина, но и прогнал купцов гриква; однако все это могло кончиться ничем.
Некоторые туземцы как здесь, так и в Шешеке научились кое-каким подлым уловкам более цивилизованных торговцев. Однажды вечером нам принесли кувшин молока, которое было обязано своим происхождением не столько корове, сколько Замбези. В других местах в корзинах, которые казались наполненными прекрасной тонкой белой мукой, внизу оказывались отруби. А вкладывать деньги в яйца было вообще большим риском. Представление туземцев о хорошем яйце настолько сильно расходится с нашим, насколько это возможно в отношении такого маленького предмета. Здесь с очевидным удовольствием едят яйцо, в котором уже имеется зародыш.
Мы покинули Моси оа Тунья 27-го и ночевали поблизости от деревни Бакуини. Она построена на гряде рыхлого краснозема, дающего большие урожаи мапиры и земляных орехов; недалеко от деревни много великолепных деревьев мосибе. У Мачимиси, старшины этой деревни, есть стадо. Ма-чимиси отличается широким сердцем: он оставался с нами в течение двух дней.
Мы много слышали о «неприступном» селении ниже водопада, называющемся Калунда. Мы возвращались по тропе, проходившей гораздо ближе к Замбези, чем та, по которой шли вверх. Однако, прежде чем прийти к Синамане, мы покидали ее два раза, чтобы видеть Калунду и водопад, называющийся Моонмба, или Моамба. Макололо один раз отняли Калунду от батока; однако нам не удалось увидеть трещину или что-то другое, что делало Калунду неприступной, так как это селение находилось на южном берегу. Трещина великого водопада имела здесь свое продолжение; породы были здесь те же, что и выше, может быть, только менее выветрелые и частично представлявшие собою наслоения громадных толстых пластов. Местность, по которой мы шли, была покрыта вулканическим туфом, похожим на пепел, и ее можно было бы назвать «Катакаумена».
Судя по тому, как нам описывали водопад Моамба, нам предстояло увидеть нечто исключительное. Говорили, что от него во всякое время года отделяется «дым», как от Моси оа Тунья. Но когда мы посмотрели вниз, в ущелье, где еще течет темно-зеленая узкая река, мы увидели на глубине под нами в 800 или 1000 футов то, что после Моси оа Тунья показалось нам двумя незначительными водопадиками. Было очевидно, что Питсане, видя, как мы восхищались водопадом Виктория, хотел доставить нам еще больше удовольствия, показав второе чудо. Однако одного Моси оа Тунья вполне достаточно для одного материка.
Африканским туземцам всегда хочется понравиться, и они часто вместо неинтересной правды говорят то, что считают приятным для собеседника. Например, географ спрашивает туземца из внутренней части страны, высокие ли горы у него на родине, где он провел свою юность; туманно припоминая что-то в этом роде и стремясь доставить удовольствие, туземец отвечает положительно. И так бывает всегда, о чем бы вы ни спрашивали: о золоте, единорогах или людях с хвостами. Известно, что английские охотники, хотя и являются первоклассными стрелками у себя на родине, славятся количеством своих промахов при первых попытках стрелять в Африке. Здесь все существует в таких больших масштабах и солнечный свет так ярок, что им нужно некоторое время для того, чтобы привыкнуть правильно судить о расстоянии. «Ранил я ее?» – спросил такой охотник своего темнокожего помощника, выстрелив в антилопу. «Да, – ответил тот, – пуля попала ей прямо в сердце». Поскольку охотник уже знал, что эти «смертельные» раны никогда не оказывались роковыми, он попросил своего друга, который понимал местный язык, объяснить туземцу, что он предпочитает всегда слышать правду. «Он мне отец, – ответил туземец, – и я думал, что ему будет неприятно, если я скажу, что он никогда не попадает». Этим недостатком сильно страдают свободные африканцы; у рабов он достигает раздражающих пределов. Почти невозможно заставить невольника переводить правильно, так как он слишком много думает о том, чтобы доставить нам удовольствие. Самое большое чудо в путешествии капитана Спика и Гранта – это то, что они совершили его с невольниками.
Теперь мы имели возможность лучше познакомиться с батока, чем когда шли по горной дороге к северу. Они не ждали вечера, чтобы предложить пищу путникам. Пожилая жена старшины селения, где мы остановились отдохнуть в полдень, сейчас же развела огонь и поставила на него горшок, чтобы сварить нам кашу. И мужчины, и женщины отличаются большей округленностью черт, чем другие туземцы; обычай выбивать передние зубы придает их лицам своеобразный характер. Цвет их кожи свидетельствует, что раньше они жили в высокогорных районах. Однако у некоторых кожа такая же темная, как у башубиа и баротсе в большой долине к западу от них, где находится Шешеке, бывшее раньше столицей балуи, или башубиа.
Как это ни покажется странным, но это факт, что среди всех племен, которые мы посетили, мы ни разу не видали действительно черного человека. Преобладают различные оттенки коричневого цвета, часто с бронзовым отливом, которого, по-видимому, не может передать ни один художник, кроме м-ра Ангуса. У тех, которые живут в высоких сухих местах и не вынуждены много работать на солнце, цвет кожи часто светло-коричневый – «темный, но приятный». Темнота кожи вызывается, вероятно, отчасти воздействием солнца, отчасти какими-то особенностями климата и почвы, которые нам еще не известны. Нечто подобное можно наблюдать на форелях и других рыбах, которые принимают цвет того пруда или реки, где они живут. Участники нашей партии загорели гораздо меньше, хотя в течение ряда лет постоянно находились на солнце, чем д-р Ливингстон и его семья за время путешествия из Курумана в Кейптаун, которое заняло только два месяца.
