Кузнецы

Рисунок

Дальше наш путь пролегал вниз по руслу речки Мапатизиа. Здесь было много известкового шпата с известковыми сланцами и затем теттевского серого песчаника, который обычно лежит на угле. Шестого мы пришли к островку Чиломбе, принадлежащему Синамане, где нас принял он сам. Замбези здесь опять широкая, и течение ее плавное. Никогда усталый путник не радовался так воскресенью, как мы этому – последнему, – которое мы должны были провести с нашей охраной.

Синамане выглядит очень деятельным человеком. У него светлый цвет кожи, и он самый способный и энергичный из всех вождей батока, которых нам приходилось встречать. Он был независимым до последнего времени, когда послал в Линьянти сообщение, что подчиняется Секелету; и поскольку единственное, чего последний от него требует, – это не давать матабеле каноэ, если они захотят переправиться через Замбези, чтобы напасть на макололо, то он, по всей вероятности, останется лояльным. Как мы уже говорили, Лешоре было поручено ратифицировать это вассальное положение, попросить Синамане по возможности снабдить нас каноэ и заверить его, что Секелету не уполномочивал и никогда не уполномочит Мошоботуане совершать набеги на батока. Это послание было также доведено до сведения враждебных батока у водопада, на которых должно было произвести хорошее впечатление.

Теперь нам попадалось на глаза много красивых молодых мужчин и женщин. Одежда женщин здесь такая же, как у нубиянок в Верхнем Египте. К поясу прикрепляется множество веревочек, которые висят вокруг тела. Эта бахрома обычно бывает 6–8 дюймов длины. Матроны носят, кроме того, шкуру, выкроенную на манер мундиров, которые раньше носили наши драгуны. Девочки носят пояс из резных кусочков дерева, украшенных раковинами, и с бахромой только спереди.

Грабительские шайки, состоявшие из батока, называвших себя макололо, одно время питали страх к «длинным копьям» Синамане. До того, как отправиться в Тете, наш друг Масакаса принадлежал к шайке, которая явилась захватить несколько молодых женщин. К их удивлению, Синамане напал на них с такой яростью, что лишь немногие спаслись. Масакаса пришлось бежать с такой быстротой, что он бросил свой щит, копье и одежду и вернулся домой более мудрым и печальным человеком.

Народ вождя Синамане возделывает в большом количестве табак, который заготовляется пачками для продажи макололо. Двадцать пачек, весящих каждая около ³/₄ фунта, продаются за одну мотыгу. Табак возделывается на низких, сырых местах на берегах Замбези; во время нашего пребывания здесь в октябре он был в цвету. Народ Синамане имеет пищевые продукты в изобилии; все местные жители находятся в хорошем состоянии.

Синамане мог продать нам только два своих каноэ, но временно предоставил в наше пользование еще три, чтобы мы могли доехать до владений Моэмбы, где, как он полагал, можно было купить другие. Экипаж состоял из его людей, которые должны были привести каноэ обратно.

Река имеет здесь ширину около 250 ярдов и спокойно течет между высокими берегами к северо-востоку. Ниже владений Синамане берега часто размыты на глубину до 50 футов и состоят из валунов и гравия вулканического происхождения, иногда на железистом слое. Дно состоит из валунов и гальки; как оно образовалось, представить невозможно. Выше водопадов, кроме нескольких скал поблизости от них, дно обычно песчаное или из мягкого туфа. Все сырые места покрыты посевами кукурузы и конопли, дынями, тыквами и табаком. Оба берега довольно густо населены батока. Когда мы медленно двигались вниз по течению, люди приветствовали нас с берега, хлопая в ладоши. Один вождь даже окликнул нас и принес нам щедрые дары – зерна из выращенных им самим тыкв.

Моэмбе принадлежит богатый остров Мосанга, в милю длиной, на котором стоит его деревня. Он пользуется репутацией храброго воина и, несомненно, очень любит поговорить. Но нам, чужеземцам, он дал кое-что получше слов. Мы получили подарок, состоявший из зерна и козы, которая походила на барана, – так она была жирна; мы раньше никогда такой не видели. Народ его был так же щедр, как и вождь. В виде общего подарка путешественникам они принесли две большие корзины зерна и много табаку.

Один из лодочников Синамане попытался получить здесь свое жалованье, дезертировал и вернулся домой раньше назначенного времени, рассказывая, что англичане украли каноэ. На другой день, вскоре после восхода солнца, Синамане явился в деревню с 50 своими «длинными копьями» полный, видимо, решимости вернуть себе свою собственность силой. Однако одного взгляда было ему достаточно, чтобы убедиться, что лодочник его обманул. Моэмба смеялся над ним по поводу этого «выстрела вхолостую». «Вот твои каноэ; их оставили у меня, твоим людям заплатили, и теперь англичане просят меня продать им каноэ».

Синамане с нами говорил мало, сказал только, что его обманул его приближенный. Одного замечания вождя было достаточно, чтобы этот дурак внезапно исчез, видимо очень испуганный и подавленный. С нами Синамане был очень любезен. Так как он присутствовал в то время, когда мы подносили наш подарок Моэмбе, мы сделали и ему добавочный подарок, состоявший из бус. Расстались мы друзьями.

Моэмба слышал, что мы собирали подданных Синамане, чтобы рассказать им о нашем спасителе и помолиться вместе с ними. У него представление о собрании связалось с воскресеньем, и прежде чем мы предложили что-либо подобное, он пришел и попросил, чтобы и он, и его люди получили возможность «повоскресеньиться», как их соседи, а также чтобы им дали немного семян пшеницы и фруктовых деревьев. Эту просьбу мы выполнили в первую очередь и весьма охотно. По-видимому, идея непосредственного обращения к высшему существу, хотя и не для всех новая, поражает так сильно умы подданных Моэмба, что они ее не забудут. Синамане сказал, что он молится богу Морунго и приносит ему в жертву напитки. Хотя он слышал о нас, но никогда до сих пор не видел белых людей.

Договариваясь с Моэмбой о каноэ, мы с удовольствием заметили, что он хотел вести с нами дела честно и благородно. Он говорил: «Вы даете высокую цену но у меня есть только два лишних каноэ. Одно хорошее, и я его вам продам; другое я не хочу вам продавать, потому что оно с капризами; легко переворачивается и выбрасывает все, что в нем находится, в реку. Я дам вам временно два моих собственных больших каноэ, пусть они останутся у вас, пока вы не купите другие ниже по течению».

Лучшие каноэ делаются из разновидности крупной колючей акации. В данный момент на этих деревьях созрели семена; некоторые туземцы варили их в кувшинах и потом смешивали отвар с пивом, чтобы усилить опьяняющие свойства последнего. Во время больших голодовок бобы акации едят, хотя вкус у них очень вяжущий.

Мы пристали к берегу в деревне Маконде, чтобы купить каноэ. Местные жители веселились. Они пели, плясали и пили очень крепкое пиво. Нам немедленно принесли большой кувшин этого пива. Сам вождь говорил мало, за него говорил и торговался его оратор и, по-видимому, старался показать вождю, с каким умом делает он и то, и другое.

По краю реки видно много небольших загородок из частокола: они построены для защиты женщин, берущих воду, от крокодилов. В этом отношении туземцы опередили португальцев. Хотя в Сене и Тете крокодилы ежегодно утаскивают много женщин, хозяева так мало дорожат жизнью этих бедных водоносов, что и не подумали построить простую изгородь, чтобы оберечь их. Доктор Ливингстон пытался побудить падре Сены предпринять что-нибудь в этом направлении, обещая сам дать 20 долларов, если после обедни будет произведен сбор; но падре только улыбнулся, пожал плечами и ничего не сделал.

Каждый день можно было видеть красивых журавлей с хохолками, которых туземцы называют «мауанг» за издаваемые ими звуки. У них началось спаривание. Часто встречались большие стаи шпорокрылых гусей, или мачикуэ. Говорят, они кладут яйца в марте. Мы видели также пары египетских гусей и несколько булавоносых, или, как их называют в Индии, гребешковых, гусей. Когда у египетских гусей появляются гусята, они так упорно ходят по пятам за матерью, что кажутся ее хвостом; и отец, и мать, находясь на суше, так же симулируют хромоту, как наши ржанки, чтобы отвлечь преследователей. Страус также прибегает к этим уверткам, но четвероногие этого никогда не делают; вместо этого они вступают в бой, чтобы защитить своих детенышей. В некоторых местах крутые берега испещрены отверстиями, которые ведут к гнездам пчелоедов. Когда мы проезжали мимо, эти птицы вылетали сотнями. Если красногрудая порода этих птиц садится на деревья, то кажется, что последние покрыты красными листьями.