Немало людей получают мазохистское удовольствие, переживая навалившиеся на них неудачи. Сидят без дела, погруженные в пессимистичные думы, и питаются робкой надеждой: если период невзгод затянулся, значит, близится счастье. Марина не была склонна жалеть себя и твердо знала: белая полоса никогда не начинается сама по себе. Ее надо спровоцировать. «Хорошо» не возникает из «плохо». «Хорошо» возникает из «хорошо». Поэтому единственно верный способ инициировать благоприятные события, – мыслить позитивно. Когда на атакующие напасти ты отвечаешь командой «Игонорировать», они отваливаются, как ошпаренные керосином вши.

– Чего я пригрузилась! – топнула каблуком, оттолкнулась и прокрутилась в кресле. – К вечеру я обязательно что-нибудь придумаю!

Адамов, как всегда, был одет с иголочки: строгие серые брюки, черная рубашка и стального цвета галстук. В дополнение к стильному образу – туфли ручной работы и дорогие часы. Марина залюбовалась: эффектный мерзавец. Подставила щеку для поцелуя:

– Привет!

– Привет, дорогая, – мужчина обнял девушку. – Скучал.

– Не ври.

– Правда – величайшая драгоценность, ее нужно экономить.

– То-то и оно, – втянула носом воздухом, учуяв новый парфюм. – Что за духи? Вкусный аромат!

– Это запах мужчины, детка, – усмехнулся Тимур.

– Странно, запах есть, а мужчины нет, – парировала она.

– Твой острый язык или погубит тебя, или вознесет на карьерные вершины.

– Если и погубит, то вовсе не меня, – Летова улыбнулась. – А на счет профессионального роста: меня заоблачные вершины не манят. Знаешь же – чем выше лезет обезьянка, тем лучше виден ее зад.

Адамов разразился смехом.

– Давно собираюсь купить толстую тетрадку, чтобы записывать твои мудрые высказывания.

– Это старинная восточная пословица, невежда, – снисходительно погладила кавалера по голове, прекрасно осознавая, что он прикидывается. Образованности Адамова позавидовали бы иные профессоры. Именно его ум привлекал девушку прежде всего. Кроме того, их взгляды на жизнь были очень похожи, различаясь лишь в частностях. В то же время, Марина чувствовала, что не дотягивает до уровня его прагматизма, о чем искренне сожалела. Его здоровому цинизму стоило поучиться. Она и училась, отгоняя мысли, что порой тот самый цинизм переходил разумные границы.

– И куда мы держим путь? – спросила, усевшись на переднее сиденье автомобиля Тимура.

– В программе вечера два светских мероприятия, – его руки с безупречным маникюром небрежно лежали на руле. – Одно – обязательное. Открытие модного ресторана. Другое – добровольное. Ретро-vip-вечерина в клубе.

– Лучше бы добровольными были и первое и второе. Мы бы забили на них и поехали ко мне домой, посмотрели бы телевизор.

– Телевизор? Ты меня пугаешь.

– Представь себе! Я утомилась от гламурных посиделок… На неделе зовут аж на три презентации. Все-таки артисты уважаемые, издаются под нашим лейблом, неудобно отказать.

– Так радуйся. Жизнь кипит.

– Скоро у меня от такого кипятка кожа слезет, – пошутила девушка. – Я бы с превеликим кайфом несколько дней тупо провалялась на диване, выспалась.

– И пока ты предавалась бы отдыху а-ля люмпен, твое рабочее место заняла бы более проворная и амбициозная барышня. Которая не ленилась посещать тусовки бомонда и общаться с нужными людьми, – менторским тоном сказал мужчина.

– Не преувеличивай.

– Это художественное преувеличение. Гипербола. Чтобы четче выделялась суть, – Адамов посмотрел на спутницу. Она выглядела прекрасно. Легкий макияж придавал лицу свежесть. Светло-коричневые тени подчеркивали выразительность темно-карих глаз, в которых читалась легкая усталость. Приподнял ее подбородок.

– Взбодрись. Ты же скоро в отпуск? Вот и отдохнешь от суеты.

Марина невесело улыбнулась. Отдых – это прекрасно. Но даже возлегая в кресле на берегу моря, потягивая мартини и созерцая закат, она не сможет расслабиться, если будет знать, что судьба «арктического» альбома находится в подвешенном состоянии.

В ресторане было шумно и людно. Гости – звезды отечественной эстрады и кино и медийные персоны – налегали на еду. В паузах между номерами шоу-программы Адамов завязывал общение с теми, с кем еще не был знаком. Летова наблюдала за ним, сидя за столиком, сраженная приступом некоммуникабельности.

– Ты взираешь на публику, как Цирцея на свиней, – Тимур уселся рядом, налил себе минеральной воды.

– Не выдумывай, я просто поглощена своими мыслями.

– Но зачем же это так открыто демонстрировать? Окружающие почувствуют собственную ущербность, – мужчина нажал на ее кончик носа. Девушка нахмурилась:

– Знаешь, меня достало постоянно изображать королеву общительности! Я имею право вести себя в соответствии с настроением!

– У тебя предменструальный синдром? Хочешь, поедем домой, я сделаю тебе массаж?

Предложение было заманчивым, но все-таки отказалась:

– Вряд ли массаж поспособствует сосредоточенности. А она мне чрезвычайно необходима.

Кавалер изогнул бровь:

– Намек на то, что нынче я останусь невостребованным?

– Надеюсь, твоя душевная рана заживет к завтрашнему вечеру?

– Увы, нет. Завтра я занят допоздна.

– Тогда в четверг?

– Отлично. Я провожу тебя? – Адамов отодвинул стул, помогая спутнице встать.

– Не стоит, Тимур. Я сама доберусь, – она приникла губами к его рту в глубоком поцелуе.

Домой доехала быстро – пробки на дорогах уже рассосались. Мчаться по полупустой трассе было сплошное удовольствие. Девушка даже забыла, что в принципе ненавидит управлять автомобилем.

Нырнув в постель и накрывшись одеялом с головой, решила: если дистрибьюторы не готовы платить за альбом, она отдаст его почти даром. Вероятно, Марина рассчитывала на слишком многое: и на рекламу, и на гонорар ребятам, и на прибыль лейбла. Но коль не получается, резонно понизить запросы. В конечном итоге, на смежные и авторские права компания не тратилась, поскольку коллектив «Арктики» сам пишет слова и музыку. Она отдаст альбом за символическую цену, отметив в договоре тираж в две тысячи экземпляров, не больше. После чего и наступит момент истины. Если ставка правильная, и предчувствия оправдаются, то дебютник группы будет распродан за месяц. И тогда дистрибьютор взалкает о допечатке. В дополнительном соглашении лейбл продиктует новые условия, где будут учтены и гонорар артистам, и повышенные роялти. Если же альбом провалится… Что ж, значит, большинство людей предпочитает другую музыку.

«Деструктивный настрой способен загубить любое дело, – одернула себя Летова. – Все, что требуется – устроить маленький ажиотаж». Помнится, один незаурядный пиарщик задолжал ей услугу. Она долго берегла возможность воспользоваться ею. Похоже, наступил крайний случай.

При известной доле воображения бугристую пелену молочных облаков в иллюминаторе можно было принять за очертания сказочного мраморного замка с белыми стенами, белыми лужайками, белыми садами… Где-то там, внизу простиралась колымская тундра – несколько минут после взлета ее еще можно было видеть; когда самолет набрал высоту, в поле зрения не осталось ничего, кроме бескрайнего неба.

Сашка застегнул верхнюю пуговицу на рубашке: в салоне стало прохладней. Климат- контроль был установлен на 18 градусов тепла, тогда как температура за бортом не превышала минус сорок. Парень поймал себя на мысли, что уже немного соскучился по морозу. Впрочем, зимы ждать недолго. Скоро он достанет лыжи, хранившиеся на балконе, и будет рассекать по хрустящему снегу, вдыхая колючий воздух.

Посмотрел на часы. Виктория, должно быть, уже добралась до дома. Вчера вечером в телефонной беседе он сообщил ей, что на три дня улетает в Москву. Девушка вызвалась проводить его до аэропорта, но получила твердый отказ. На том и успокоилась. Сегодня, стоя в очереди на регистрацию, Сашка с удивлением заметил Вику, входившую в здание аэровокзала. Она виновато улыбнулась: