«Взрослая женщина, а фантазирует, бог знает о чем!» – укорила себя и подумала о том, как было бы занятно поплавать в бассейне вместе с Сашей. Какая разница, что ему всего двадцать четыре года, а ей на этой неделе тридцать стукнет? Что он фотограф-мечтатель, а она – деловая, далекая от лирики особа? Что он живет на краю земли, а она – в самом ее центре? Какая разница для фантазии? Игра воображения порой неплохо расслабляет, если ею не злоупотреблять. Злоупотреблять Летова не собиралась.

Ее влекло к Агееву. Влечение было таким неожиданным и свежим, что его не хотелось губить на корню. Она решила не сдерживать непонятные ощущения. Разрешила себе помечтать, наплевав на доводы разума. Но лишь до завтра. Когда она прилетит в Москву, все вернется на свои места. Она снова обретет трезвый ум, столь необходимый для человека, занимающего пост генерального продюсера. И на ее ментальных весах, как и всегда, будет безнадежно перевешивать чаша здравого смысла.

Интересно, что он делает в данный момент? Вспоминает ли ее? То ли из-за настойчивого предчувствия, то ли из-за чрезмерной самоуверенности, Марина не сомневалась – вспоминает. Она хорошо помнила его пронзительные, почти голубые глаза, в которых читалось откровенное восхищение и еще что-то, неуловимое. Многие мужчины адресовали ей свои взгляды, полные похоти, симпатии, обожания. Но так на нее никто никогда не смотрел. Да и сама она прежде не испытывала настолько острого, щемящего желания быть рядом с кем-то. Иметь возможность коснуться – и не касаться. Иметь возможность сказать нечто важное – и не говорить. Просто быть рядом.

Ей всегда было что-то нужно от мужчин: дельный совет, веселое общество, регулярный секс… Первый раз девушка нуждалась в ком-то безо всяких на то причин. Агеев не идеальный. О нет. До идеала ему никогда не дорасти, ибо он принципиально иной. Но по сравнению с ним, некогда нарисованный Мариной образ совершенства отходил на второй план и выглядел нелепым манекеном, топорной копией настоящего человека. Если бы кто-то попросил ее охарактеризовать Сашку одни словом, она бы выбрала именно это – «настоящий».

Летова улыбнулась, вспомнив эпизод из далекой юности. Ей было 16, она жила в глухой дальневосточной деревушке, училась в последнем классе и готовилась к поступлению в Хабаровский вуз, на управленца. Такая перспектива раздражала ее, но отрекаться от собственного решения она не намеревалась. Чтобы не свихнуться над учебниками, Марка позволяла себе небольшие перерывы, а по вечерам – долгие прогулки. Обычно встречалась с подругой Варькой. Они брели на берег речки, усаживались на поваленное бревно и вели философские беседы. Однажды речь зашла о том, каким представляется будущий избранник.

– Я уверена, что он будет не из нашего поселка, – Варька смачно лузгала семечки, выплевывая шелуху прямо под ноги. – Потому что я тут всех знаю, и никого подходящего на роль моего мужа не вижу.

– То есть твое главное условие – чтобы парнишка обитал в другой деревне? – рассмеялась Мара.

– Ха. Против города я тоже ничего не имею.

– Тем не менее, требования у тебя не высокие.

Подруга достала из кармана новую порцию семечек:

– Мне мама говорила: если слишком завышать планку, можно старой девой остаться.

– Тебе это точно не грозит, – усмехнулась Мара. Варька отличалась завидной коммуникабельностью, особенно в отношении противоположного пола.

Приятельница скромно потупила глазки, но через секунду не выдержала и громко расхохоталась:

– А ты?

– Что я?

– Ты-то представляешь, кого хочешь в спутники жизни?

– Примерно.

Варя рассердилась и ткнула собеседницу локтем в бок:

– Что значит примерно? Колись!

Марка заулыбалась:

– Я не знаю, как он должен выглядеть. Конечно, хорошо, если он будет симпатичным. Но больше всего мне хочется, чтобы он был настоящим.

– Это как? Ясен пень, что мы не об экранных героях говорим.

– Трудно объяснить.

– Напряги мозги! Ты же умная! – нервничала Варька. Ей не терпелось узнать, какого избранника жаждет подруга.

– Некоторые люди притворяются кем-то, пытаются казаться иными, нежели являются на самом деле. Из-за трусости и слабости, или из-за холодного расчета. Иногда их вынуждают обстоятельства. И, наверное, это приемлемое оправдание, – девушка тяжело вздохнула, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Но я бы хотела, чтобы мой мужчина не допускал никаких оправданий. Никогда не изменял себе, даже если разум убеждает это сделать.

…Температура воздуха резко понизилась. Вода уже не спасала от холода. Марина продрогла. Выбралась из бассейна, обмоталась тяжелым махровым полотенцем и побежала в номер, шлепая мокрыми сандалиями. В ванной включила горячий душ и долго стояла, закрыв глаза, греясь под обжигающими струями.

Как это она умудрилась воссоздать в памяти столь давний диалог? Тем более, с тех пор ее приоритеты радикально поменялись, органично вписались в стандарты современно мира, оценивающего состоятельность и успешность человека с материалистических позиций. Если бы не знакомство с фотографом, Летова бы и не вспомнила, что когда-то, давным-давно, мыслила другими категориями. Связывала состоятельность и успешность не с количеством заработанных денег, а со способностью жить так, как велит сердце. Встреться ей Агеев лет пятнадцать назад, она бы влюбилась по уши. Еще бы! Сказочное соответствие мировоззрений возбудит кого угодно.

Но сейчас она уже не маленькая романтичная девочка. И кое в чем разбирается, и кое-что понимает. В частности то, что есть объективная причина, почему Марина в последние дни так много думает о Сашке. Все просто. Сам того не ведая, он затронул ее прошлое, так сильно перекликающееся с его настоящим. Она тоже когда-то с искренним непониманием взирала на тех, кто восхвалял карьеризм и отречение от непрактичных увлечений. Она тоже когда-то не видела смысла существовать, занимаясь нелюбимым делом. Однако Летова выросла из одежки детских иллюзий, а фотограф – не вырос. Его нельзя за это упрекать. Некоторые взрослеют чертовски медленно.

Кто знает? Может, девушку тянуло к Агееву из-за желания посмотреть, какой бы она сама стала, не послушайся советов матери и посвяти жизнь не слишком котирующемуся на рынке специальностей занятию? Отучившись в институте, и получив благородную профессию эколога, вернулась бы в дремучий поселок. Ходила бы в дешевом спортивном костюме по лесам и болотам, с опухшим от комариных укусов лицом, производила научные изыскания о местной флоре и фауне и грозила пальчиком встретившимся на пути браконьерам. И глаза ее пылали бы энтузиазмом. Бу-га-га. Забавно.

Марина запрыгнула на кровать и долго кублилась в одеяле беспокойным щенком. Ни с того ни с сего нахлынула веселость. Хотелось тявкать от восторга. Все говорило о том, что она славно отдохнула.

С утра на Вадима обрушилось сразу два потрясения. Первое случилось, когда он шел по подземному переходу и вдруг, поравнявшись с музыкальным киоском, услышал песню группы «Арктика». Мариша говорила, альбом скоро поступит в продажу, но вероятно, он до конца этого не осознавал. И теперь, когда невесомые слова внезапно воплотились в ощутимую реальность, парень растерялся. Застыл на месте, прямо посреди дороги, мешая спешащим прохожим. Кто-то грязно выругался, кто-то толкнул локтем, бросив злобное: «Посторонись, кретин!». Вадим справился с первым шоком и шагнул к продуктовому ларьку. Купил минеральную воду и жадно выпил. Ощущая, что уже способен управлять эмоциями, приблизился к киоску, откуда доносилась родная мелодия. Эта песня долго им не давалась, словно не желала приобретать законченный, отшлифованный вид. Но они с Артемом и Нигой настойчиво отрабатывали композицию, покуда та не зазвучала достойно, удовлетворив своих создателей.

– А что это у вас играет? – заглянув в окошко, спросил у продавца и почувствовал, что безнадежно краснеет.

– Это новая группа, «Арктика» называется! Свежак! Отличные ребята. Берите, не пожалеете!