Ветер усилился. Снежная крошка злобно колола лицо. Подтянул шарф, закрыв губы и нос. Она вот-вот должна выйти. Сроки горят. Большинство ее соплеменниц уже выбрались наружу.

Идея поснимать на острове родилась два года назад. Но позволить эту роскошь Сашка смог только сейчас. Копил деньги на профессиональную фототехнику и амуницию. Друзья к столь странному наваждению относились скептически. В самом деле, лучше бы фотографировал людей – они, по крайней мере, платежеспособны. Иметь качественный автопортрет не прочь каждый обладающий толикой самолюбия гражданин. Мастеров данного жанра в городе мало, Сашка – лучший из них. Немного пиара – и от клиентов не будет отбоя. Так нет же. Животные ему понадобились. Да еще дикие.

Он не мог объяснить себе это желание. Он привык доверять интуиции. И в последнее время она все настойчивее требовала не откладывать мероприятие. Рефлексировать над предчувствием – занятие глупое и неблагодарное. Гораздо умнее сразу решить: или следовать ему, или игнорировать. Сашка выбрал первое. К чему приведет поездка – не так уж принципиально. Важно, что в данную секунду, зарывшись в сугробе, изредка снимая перчатки и дуя на закоченевшие пальцы, он ощущал спокойствие, почти умиротворение. Так бывает, когда ты уверен в правильности совершаемого поступка.

Взгляд в сотый раз скользнул по склону. Вверх. Вниз. Та же неизменная засвеченная пленка белого покрова. И как эскимосам удается отличать сорок оттенков снега? Сашка прищурился. Направил объектив на черную точку, которую раньше не видел. Навел фокус, отрегулировав резкость. Мокрая бляшка медвежьего носа качнулась вправо. Потом влево. А затем рванулась вперед.

Самка была молодая. Гладкий, бледно-цыплячий мех еще не успел приобрести грязно-желтого оттенка. Красавица. За нею следом из берлоги высунулась ослепительно белая крошечная мордочка. И еще одна. Медвежата с любопытством втягивали воздух, принюхиваясь к новым запахам открытого пространства. И, учуяв что-то необычное, испуганно прятались за мамины лапы. Через секунду осторожно выглядывали, словно трусоватые воришки. Самка разгребала наст, докапываясь до растительной ветоши и кустиков ив – первых весенних кормов – а детеныши увлеченно возились в снегу.

Кадры получились великолепные.

Работал до вечера, пока семейство не скрылось на ночевку. От усталости и ветра глаза слезились. Собрал вещи и отправился к кунгу. Немного отдохнуть, выпить чаю – и на базу. Пока шел, размышлял, что есть повод для гордости. Сделанные фотографии не стыдно будет отправить в солидные журналы.

Вскипятил воду. Горячая жидкость обжигала небо, вливая в тело приятное тепло. Сашка нахмурился. Что-то было не так. Казалось бы, он выполнил все, что задумывал. Было бы уместно довольно улыбнуться и похлопать себя по плечу. До отлета еще два часа. Нужно успеть разобраться. Потушил печь. Вскинул на спину рюкзак. Вышел на улицу, захлопнул дверь, запер на засов. Закрепил на ногах лыжи. До места сбора час бега.

Солнце садилось. Миниатюрное тусклое пятнышко окрашивало однообразную пустыню снежных равнин и льдистого моря в нежно-сиреневый. Небо стало влажным, фиолетовым, еще минута – и на землю закапают темные густые капли опрокинутой гуаши. Померещилось, будто окружающее пространство пытается донести какую-то мысль. Бред. Эффект зрительной утомленности. Не хватало только галлюцинаций.

Сашка ускорил темп. Начал дышать ртом. В затылке сверлило раздражающее ощущение чужого присутствия. Остановился. Обернулся назад и замер. Едва справился с волнением. Трясущимися пальцами расстегнул молнию на чехле, достал камеру. Опустился на одно колено. Нажал спусковую кнопку. Клац, клац, клац. Облизнул пересохшие губы.

Теперь он знал, для чего сюда рвался.

Ради одного этого снимка.

– Погодите, что значит «не хотите рисковать»? Мы же с вами отслушали материал! Вам понравилось! Ведь понравилось? Ребята талантливые. Что же изменилось за сутки? Куда исчезла уверенность, что будет взрыв? – Марина едва сдерживалась, чтобы не послать собеседника в далекую степь. Ей, генеральному продюсеру московской звукозаписывающей компании «Холидей Рекордс», не раз приходилось доказывать дистрибьюторам перспективность того или иного не раскрученного исполнителя. И зачастую дар убеждения приводил к положительным результатам. На днях сидела до часу ночи в кабинете директора концерна, с которым уже сто лет плодотворно сотрудничала. Крутила мастер-диск, глядела горящими глазами и читала на лице господина Гранина ответный восторг. Решили не затягивать и на неделе подписать договор. Тут же ребятам позвонила, обрадовала: их диск не только выпустят, но еще рекламу на телевидении пустят. И нате. Барин передумал! А ведь на него единственная надежда была! Другие дистрибьюторы наотрез отказались.

– Ладно, Сергей Степанович, давайте-ка остынем и созвонимся завтра! – положила трубку и громко выругалась. Подчиненные в соседнем кабинете услышали, сочувственно закивали, не отводя взоры от мониторов. Ко вспышкам гнева начальницы они привыкли, считали их нормальным проявлением рабочего процесса. Как говорится: пусть ругается, лишь бы не била.

Вообще-то, к благотворительности Марина никогда склонна не была. Если и бралась за раскрутку молодых дарований, то лишь будучи уверенной в несомненном успехе и внушительной прибыли. Группа «Арктика», пожалуй, являлась редким исключением. Марина сомневалась, готова ли русская публика принять подобную музыку. Проект слишком необычный. И, скорее всего, убыточный. Но удержаться девушка не могла. Она лоб разобьет, но попытается донести его до слушателя.

Надела наушники и откинулась на спинку кресла. Вспомнила, как месяц назад задержалась в офисе допоздна. Был аврал в связи с релизом нового сборника, оставалась пара дней, а еще не все авторские договоры были подписаны. Робкий стук в дверь заставил оторвать голову от бумаг.

– Да! – ее крик означал что угодно, кроме радушия.

В кабинет вошел привлекательный юноша лет 17-ти, одетый в излюбленный подростками неформальный «прикид»: потертые джинсы, мятая рубашка и яркие кеды. Потоптался у порога и шагнул вперед.

– Здравствуйте.

«Промоутер что ли? Или билеты в театр распространяет?» – сурово сдвинула брови и строгим голосом молвила:

– Мальчик, тебя как охрана пропустила? Покинь кабинет!

«Мальчик» дерзко усмехнулся и присел на стул.

– Марина Николаевна, вы меня извините. Меня зовут Вадим. И… Мы с друзьями… Короче, вот, возьмите, – он протянул CD.

– Свежее порно? – съязвила.

– Судить вам.

Достаточно нажать кнопку на телефоне, и через секунду наглого гостя выпроводят вон. Любопытство пересилило. Вставила диск в дисковод. Три песни в формате mp3. Ага, следовало предположить. Очередной школьный ансамбль с раздутым эго, жаждет попасть на вершину музыкального Олимпа. Эх, дети… Включая «Play» уже обдумывала следующую фразу. «Малыш, для начала выучи нотную азбуку» или «Ты обязательно станешь звездой выпускного вечера» или «Не нервируй меня боле»…

Из динамиков полилась минорная мелодия. Марина удивленно хмыкнула. Короткое вступление оборвалось резко, дав начало иному звучанию – жесткому и надрывному. Мужской голос. Не оперный. Но тембр приятный.

Прослушала три песни. Повторила. Запись была непрофессиональной, но это не мешало уловить нечто такое, что неизменно бросает в дрожь: гениальную совокупность. Гармонию музыки, текста и исполнения. Свежесть. Стиль. Девушка уставилась на паренька. Помолчала минуту и приказала:

– Рассказывай.

Вадиму и двум его приятелям, с которыми он организовал группу, было по двадцать. Сами пишут, сами играют. Песен у них уже штук пятнадцать. Только отшлифовать нужно некоторые трэки.

– А название есть?

– «Арктика».

– Почему? – задала вопрос и сразу же осознала его нелепость. Их музыка – мощная, дикая, бескомпромиссная – как нельзя лучше соответствовала эпитету «арктический».