Вика встретила парня у палаты больного. Кинулась на шею, как к старому другу и запричитала. Он успокаивал ее, гладил по шелковистым волосам, чувствуя, как внутри просыпается давно утраченная вера: все будет хорошо.

– Не переживай! Ты же сама сказала, что, по словам лечащего врача, жизнь пациента вне опасности, состояние стабильное, и он быстро идет на поправку.

– Я и не переживаю, – отстранилась и поправила воротничок на блузке. – Просто нервничаю из-за самой ситуации. Не каждый день, заглянув в гости к приятелю, обнаруживаешь его в луже крови.

– Представляю, что тебе пришлось испытать, – Евгений с восхищением смотрел на юную девушку, проявившую стойкость, достойную взрослого мужчины. Он сам не был уверен, что не растерялся бы, окажись на ее месте.

Вика провела ладонью по волосам, проверяя прическу, и скромно потупила ресницы. «Она очень миловидная», – подумал парень и засовестился: он ведь приехал навестить фотографа, а не коситься на его знакомую.

…Евгений оторвал взгляд от рекламного щита и заскочил в подъехавший автобус. Новенький мобильник (навороченный, блестящий, приобретенный на гонорар от съемок) запиликал на весь салон. Поспешно нажал на прием:

– Алло?

– Это я! Узнал? Ты рад? Ты где? Надо пересечься! – защебетала Виктория.

– Это ты! Узнал! Я рад, еду в автобусе. Где встретимся? – ответил, копируя ее манеру.

– В сквере «Узел Памяти» часа через два. Идет?

– Идет.

Жизнь определенно полна сюрпризов. И если вопреки неудачам ты воспринимаешь ее с оптимизмом, она всегда готова оправдать оказанное доверие.

Вика положила трубку и снова уставилась в журнал, раскрытый на страничке рекламы мужского одеколона. Почему она раньше не замечала, что Евгений чудовищно красив? Никого эффектнее (если не брать в расчет звезд из телевизора), она не видела. Одни глаза чего стоят. Большие, печальные. В повседневной жизни не предполагаешь, что реально встретить сероглазого короля прямо на улице, поэтому, даже если он пройдет в метре от тебя, не обратишь внимания. А если и обратишь, то не поверишь. Подумаешь, что показалось…

Когда на съемках на острове она впервые узрела Евгения, то не удосужилась как следует рассмотреть его. Теперь, имея перед глазами глянцевую картинку, изучала модель с пристрастием. И чем дольше разглядывала, тем сильнее недоумевала, как же умудрилась проигнорировать такой экземпляр! Им надо срочно встретиться, причем вне стен больницы.

Вика прижала прохладные ладони к горящим щекам, ощущая возрастающее чувство стыда. То, что она назначила свидание малознакомому парню – ерунда. Причина смятения крылась в другом. Девушка обещала себе, что завоюет Алекса. Упорно шла к цели, существенно приблизившейся после ужасного происшествия. Спасенный проявлял признательность, и в целом казался более лояльным. Она была уверена: стоит ей поднажать, и парень выбросит белый флаг и сдастся на милость победительницы. И здесь возникал нюанс.

– Эй, сеструха! – Лешкин голос вывел Вику из задумчивости. – Чего в комнате закрылась? Брат в гости приехал!

Девушка захлопнула журнал и выбежала в прихожую:

– Кто к нам пожаловал! – обиженно надула губы. После женитьбы брат наведывался в отчий дом не чаще раза в неделю, что крайне бесило сестру.

– Соскучилась?

– А вот и нет!

Парень примирительно улыбнулся:

– Не сердись! Лучше расскажи новости.

Мать вернулась из магазина, захлопотала на кухне, готовя сыночку его любимое блюдо. Оттаявшая Вика, выпалив последние известия, слушала Лешкин монолог. Через час подскочила со стула, вспомнив, что пора собираться на свидание. Понеслась в комнату одеваться. Брат поймал ее на пороге:

– Викуль, я у тебя давно спросить собирался.

Девушка вопросительно вскинула брови:

– Начало угрожающее!

Леха рассмеялся:

– Тебе угрожать – значит потерять остатки разума. Вот скажи, – он посерьезнел, – ты, случаем, в Шурика не втрескалась?

Изобразила оскорбленное самолюбие:

– С чего ты взял?

– Не сердись. Я просто спросил. Так да или нет?

– Алешечка, официально заявляю, что питаю к Шурику любовь. Сестринскую, – Вика осеклась. А ведь ее ответ был не так уж далек от истины. Она сама не заметила, как в ее сознании что-то щелкнуло, словно переключился невидимый тумблер. Девушка догадывалась, когда именно это случилось. В тот самый миг, когда увидела распростертое на полу окровавленное тело и испугалась за Алекса. Так, как испугалась бы за родного брата.

– Тогда я абсолютно спокоен, – выдохнул Леха.

– За меня или за друга? – не дожидаясь ответа, послала воздушный поцелуй и вышла из квартиры. Она не намеревалась опаздывать на встречу с Евгением. У него должно быть безоблачное настроение, когда Вика заведет серьезный разговор о перспективах их дальнейшего общения.

Утром Марина проснулась с четкой целью выбрать ресторан, в котором отметит тридцатилетие. Осталось три дня, гостей пригласила, а куда приезжать не сообщила. Алина посоветовала уютное либеральное кафе, а Светка – помпезный ресторан. Летовой было безразлично, где праздновать. Потому что в настроении пребывала совсем не праздничном. Даже помышляла, а не послать ли всех и вся, и провести день рождения дома в одиночестве.

«Если у тебя меланхолия, Марисабель, то не насилуй себя. Это твой день, проведи его так, как тебе хочется», – поддерживала Алина, общаясь с подругой по ICQ.

«Ты в своем уме? Какая апатия? Такая дата, а ты собираешься зажать выпивку?» – строчила возмущенные sms-ки Светлана.

Позвонила Адамову, чтобы помог выбрать ресторан. Тимур посоветовал модный, но не слишком пафосный. На нем и остановилась. В обед съездила, внесла задаток за банкет.

На работе все валилось из рук. Через каждые пять минут проверяла электронную почту – не пришло ли письмо от Агеева? Не пришло. Видимо, он не посчитал нужным ответить. Это очень нервировало. Хотя куда меньше, чем собственная тупость. Недавно она и предположить не могла, что будет сидеть за рабочим столом и по-совиному пялиться в монитор, надеясь увидеть послание от магаданского фотографа. Злясь на саму себя, в который раз набрала арт-директора Илью. Если этот мерзавец сейчас не ответит, она сотрет его номер и прекратит любое сотрудничество.

– Да, Мариша, здравствуй! – в трубке раздался звучный голос. – Собирался звонить тебе, веришь?

– Ой ли?

– Честно-честно!

– И что же ты хотел мне сказать? – выстукивала пальцами дробь по подлокотнику кресла.

– Мы тут с гендиректором послушали по радио твою пресловутую «Арктику», и знаешь, ты была права, ребята ничего. Мы бы их пригласили.

– Сколько заплатишь? – деловито поинтересовалась.

– Группа новая, сама понимаешь, – замялся Илья.

– Не юли. Говори прямо, сколько готов потратить.

– Штучку баксов.

– Трешку, – поправила Марина.

– Ты шутишь? За трешку известные исполнители выступают.

– Известные исполнители, Илюша, меньше чем за пятерку евро и пальцем не пошевелят, и ты об этом прекрасно уведомлен.

– Три тысячи долларов за новичков несусветно много, – собеседник не сдавал позиции. – В крайнем случае, полторы я бы еще мог выделить. Но только из любви к тебе. И во имя нашего плодотворного сотрудничества.

– Три, – стукнула каблучком о пол. – И я обещаю, что даже когда «Арктика» обретет популярность, в твоем клубе будет выступать за полцены.

– Две.

– Хорошо. Две так две, – Летова махнула рукой. – Когда?

– Через недельку?

– Надо спросить у ребят. Думаю, они будут свободны.

– Тогда высылай на e-mail данные паспортов, буду билеты заказывать. Разоришь ты меня, Мариша, – мужчина тяжело вздохнул.

– Не прибедняйся. Ты старый еврей, и не дашь себя в обиду. Как съездил-то в Голландию?

– По высшему разряду. Эта страна меня не разочаровала, – в трубке послышался смешок. – Подробности рассказывать не буду, ибо мне еще сегодня трудиться.