Занудный моросящий дождь облепил стекло водянистой пленкой, размыл очертания внутреннего больничного дворика. Тщедушные деревца, высаженные вдоль широкой тропинки, дрожали, как от озноба. Из оконных щелей тянуло прохладой. Похоже, в этом году осень решила не дожидаться сентября, и началась раньше. Кому нужны официальные сроки? Вика поднялась со стула, и, ступая тихо (чтобы не разбудить Сашку), вышла из палаты. Сдала медсестре халат, выкинула в мусорный бачок бахилы.

На улице дожидался водитель. Девушка запрыгнула в машину и свернулась калачиком на заднем сиденье. Прикрыла веки. Как же она устала. И повзрослела. За три долгих, долгих дня. Или года. Или десятилетия. Домой и крепко выспаться. Прийти в себя. Теперь можно. Кризис миновал.

Милиция и скорая приехали одновременно. Молодой следователь, придерживая за локоток Вику, стоявшую на нетвердых ногах, засыпал ее вопросами. Она отвечала, не отводя взгляда от суетившихся над пострадавшим врачей, улавливая обрывки их фраз: «колото-резаные ранения в брюшную полость… кровопотеря средней тяжести… экстренную лапаротомию». Так он жив? Был бы мертвым – доктора спокойно констатировали бы смерть и не назначали экстренную лапаро-что-то-там.

Сашку погрузили на носилки. Девушка рванулась к машине скорой помощи. Неважно, кем она приходится пациенту! Важно, что пациента без нее не увезут! На ее лице читалась непоколебимая решимость, санитары не посмели отказать. Скорая ехала целую вечность. Будто больница находилась не в центре города, а на другом конце страны. После того, как машина остановилась у многоэтажного белого здания, и Агеева увезли на каталке, Вика уселась на стул в приемном отделении и приготовилась ждать. Еще одну вечность, если понадобиться.

Родители звонили на мобильный, беспокоясь, куда запропастилась их дочь. Но не было сил ответить на звонок. Лишь когда стрелки часов перевалили за полночь, написала маме sms. Родители примчались в больницу через тридцать минут. А вместе с ними – тот самый молодой следователь, который допрашивал свидетельницу на месте преступления. Старший лейтенант долго переговаривался с Викиным отцом, объясняя ситуацию. Затем под его пристальным оком снова стал задавать вопросы.

– Вы сказали, что столкнулись с двумя мужчинами, выходившими из подъезда. Вы их запомнили? Смогли бы описать их внешность и составить фоторобот.

Кивнула.

– Вы не заметили ничего подозрительного?

Вика хорошо помнила странное неприятное впечатление, которое произвели на нее незнакомцы. Но вряд ли в их облике было что-то подозрительное. Один – который, едва взглянув на нее, быстро отвел взор – показался ей обеспокоенным. Но что ж тут особенного? Останови любого прохожего – он однозначно будет чем-то обеспокоен. А тот, с кем девушка столкнулась лицом к лицу, чем-то ее смутил. Не внешностью. С ней все было в полном порядке. Стандартное лицо без бороды, усов, без родинок, шрамов и других отличительных признаков. Но вот его одежда…

– Что не так в его одежде? – подхватил следователь. – Она была испачкана?

Вика озадаченно помотала головой:

– Да нет, никаких пятен крови, если вы об этом. Может, они и были, но я их не увидела. Ведь он был в темных брюках и черной футболке…

– Тогда что? Постарайтесь вспомнить! – старлей заметил, как отец свидетельницы нахмурил брови, и поспешил смягчить тон: – Любая деталь для следствия крайне важна и способна сыграть в расследовании решающую роль.

– Извините. Но мне больше нечего сказать, – девушка чуть не плакала. Рядом были родители, можно не строить из себя взрослую. Она уткнулась лицом в папину грудь.

Следователь попросил проехать в отделение, чтобы составить фоторобот. Вика ответила, что никуда не поедет, пока не получит от врачей членораздельной информации о состоянии пациента. Словно бы услышав ее мольбы, в приемную вошел пожилой доктор и кратко изложил суть: жизненно важные органы не задеты, опасности для жизни нет. Больной прооперирован и помещен в палату. Если процесс выздоровления будет проходить без осложнений, дней через десять пациент сможет покинуть стационар.

– Ранения были достаточно глубокими, – доктор обвел собравшихся людей внимательным взглядом, остановив его на девушке. Ее потерянный вид, а также ужасающий наряд (белое платье было обильно перепачкано кровью), говорили о том, что она является центральной фигурой.

– Парню крупно повезло. Во-первых, миллиметр вправо, и последствия могли оказаться куда серьезнее. Во-вторых, его быстро обнаружили, поэтому медицинская помощь подоспела во время. В противном случае он бы скончался от острой кровопотери. Это вы скорую вызвали? – доктор обратился к Вике.

– Да.

– Вы спасли человеку жизнь. Вам есть, чем гордиться.

– К нему можно? – она завела выбившийся локон за ухо.

– Пока нет. Завтра с утра – пожалуйста. Но ненадолго. Советую вам расходиться. Всего доброго, – мужчина развернулся, направляясь в отделение. По пути выкинул в мусорку резиновые перчатки, которые держал в руках на протяжении беседы.

Вику передернуло. Перчатки! Точно! Тот мужик схватил ее за плечи, его кисти были обтянуты черными кожаными перчатками! Довольно странно, если учесть, что на дворе август месяц. На рокера или мотоциклиста незнакомец не походил. Улика косвенная, но все-таки есть вероятность, что именно он напал на Алекса. И чтобы не оставлять следов на рукоятке ножа, защитил свои ладони.

– Я вспомнила, что в одежде того мужчины показалось мне странным, – девушка повернулась к следователю.

…Водитель осторожно коснулся плеча спящей пассажирки:

– Виктория, приехали.

Она нехотя встала, поднялась в квартиру, проследовала в свою комнату и рухнула на кровать. Проспала 16 часов. Ее разбудил телефонный звонок.

– Алле? А, да, привет. Извини, я туго соображаю, сплю еще.

– Это ты извини, что разбудил, – огорченно протянул Евгений. – Уже три часа дня, и мы вроде как собирались в четыре Агеева навестить. Но если бы я знал, что ты спишь, то не стал бы беспокоить.

Вика зевнула: Женечка такой внимательный мальчик, конфетка. После того, как Сашка попал в больницу, она взяла на себя роль его секретарши и отвечала на звонки. Когда позвонил Евгений, сообщила о случившейся беде. Тот сразу же прибежал в больницу. За двое суток они крепко сдружились. Вместе высиживали в приемной, ожидая, когда разрешат пройти в палату. Евгений развлекал спутницу смешными историями. Девушка улыбалась и чувствовала, как рассевается угнетенное состояние духа. Все плохое позади. Переживать не из-за чего. Доктора твердят, что пациент быстро идет на поправку.

– Перестань, ты правильно поступил. А то я бы еще сутки дрыхла. Я соберусь за полчаса. Встретимся у центрального входа, – она проворно спрыгнула с кровати и понеслась в ванную.

– Ладно, старик, я отчаливаю, – Леха осторожно пожал руку друга. – Не скучай тут. Еще наведаюсь.

Сашка широко улыбнулся:

– Ваша семья прямо кураторство надо мной устроила!

– Я гляжу, Викуля здесь прописалась? Она тебя не донимает? А то я повлияю.

– Она имеет право. Как мой официальный ангел-хранитель.

Лешка поднялся со стула:

– Смотри, Шурик. Если вдруг ее общества станет слишком много, не стесняйся, сообщи мне. Сестренка у меня своеобразная, она кого хочешь достанет. В общем, до завтра. Тебя когда домой отправят, долечиваться в родных стенах?

– Вроде через неделю.

– О, да ты как горец, быстро регенерируешься, – приятель рассмеялся.

– Угу. Должен остаться только один.

– Эээ, чую, мне пора. Кстати, надо же будет твою доставку до дома организовать!

– Я с Максом договорился вчера, он меня подбросит.

– Лады. Тогда бывай.

Агеев посмотрел в окно. Вторые сутки, не переставая, моросил дождь. В такую погоду – теплую и сырую – грибов появляется в неимоверном количестве. Особенно маслят, которые буквально на глазах вылезают из мшистой земли, поблескивая скользкими коричневыми шляпками. Будь его воля, Сашка тотчас подорвался бы домой, натянул резиновые сапоги и непромокаемый плащ и отправился бы на сопку: набрать за полчаса ведро маслят, подосиновиков и сыроежек, а потом пристроиться на каком-нибудь бревне, и пофилософствовать в полном одиночестве среди зарослей стланика…