Да, я уже была однажды в этой комнате. Но я узнала не саму комнату, а висевшую на стене картину. Это была Святая Инесса.

Я осторожно заглянула в дверь.

Я увидела человека. Спиной ко мне он сидел на стуле перед картиной. Я видела его серую одежду и рыжеватый затылок. В позе его ощущалась какая-то страдальческая сосредоточенность. Кажется, он сидел, положив ногу на ногу и обхватив колено пальцами обеих рук.

Кто это мог быть? Он не походил на слугу? Но разве я знала, кто живет во дворце Монтойя, какие тайны скрывает эта огромная постройка. Наконец, тайны могли быть у Анхелы и Мигеля.

Но сейчас мне некогда размышлять об этом. Ясно одно – не надо ни о чем спрашивать этого человека.

Я тихо притворила дверь.

Мне было немного жутковато после этой странной встречи (хотя, пожалуй, это и встречей нельзя было назвать).

Я снова принялась бродить по коридорам, теперь, к моему счастью, освещенным. Очень болели ноги.

Если бы я нашла кабинет Мигеля, или спальню… обнаружила бы его там… Это было бы лучше всего.

Или комнату, где заперта Селия… Наверняка он запер девочку.

Спустя какое-то время я начала понимать, что мои поиски напоминают поиски иголки в стоге сена. А что делать?

Снова я натолкнулась на запертую дверь и (почти неосознанно) начала стучать. Я чувствовала, что эта дверь ведет в жилую комнату, там люди…

Но все же, когда внутри начали поворачивать ключ в замочной скважине, страх охватил меня. Я едва сдержалась и не кинулась бежать.

Дверь приоткрылась. Выглянул мужчина со свечой в руке, в длинной белой рубахе. Он явно не был испуган. Может быть, потому что увидел женщину. А может быть, он и ждал женщину. Во всяком случае, он широко зевнул и щурясь, проворчал:

– Ну что ты, Пилар, колотишь в дверь, как сумасшедшая?

Но тут он окончательно проснулся и сжал подсвечник покрепче. Конечно, он ждал не меня, а другую.

Я не успела еще ответить, как он вышел в коридор и вскоре так получилось, что я стояла у стены, а он – передо мной, почти угрожающе приподымая подсвечник.

– Кто вы? Как сюда попали? – разумеется, спросил он.

А у меня уже не было страха. Я решила, что это один из слуг.

Вот и хорошо! Он проводит меня к Мигелю.

– Меня зовут донья Эльвира, – отвечала я. – Я уже бывала здесь. Я давно знаю донью Анхелу и дона Мигеля. Я вошла через дверь, которую мне показала донья Анхела. Дону Мигелю грозит опасность. Я знаю, он здесь. Знаю также, что донья Анхела и дети – в деревне. Но он должен поспешить. Проводите меня к нему. Я должна предупредить его.

Запыхавшаяся, измученная, вряд ли я сейчас выглядела благородной сеньорой. Да и мое рябое лицо… Но голос мой (я это чувствовала) звучал властно, решительно. И это решило дело.

– Хорошо, я провожу вас, – буркнул слуга.

– Только не мешкайте! Надо спешить.

– Хорошо.

Мы пошли. Впереди слуга со свечой, в своей длинной белой рубахе, за ним – я.

Я все же продолжала тревожиться. Ведь он может запереть меня. Но тут же я поняла, что это уже не имеет значения. Даже если этот человек в чем-то подозревает меня, он все равно скажет обо мне Мигелю…

Мы подошли к еще одной массивной двери.

– Вот покои дона Мигеля. Я разбужу его и доложу о вас.

(А, значит, это слуга и есть…)

– Нет, пойдемте. У нас мало времени.

– Но он, может, уже спит.

– К сожалению, придется разбудить его. Слуга открыл дверь.

Мы вошли в небольшую прихожую. Еще одна дверь, на этот раз довольно скромная. Слуга постучал.

Вышел заспанный камердинер Мигеля. (Так я предположила.)

– Пропусти нас, – обратился к нему мой провожатый.

– Что случилось?

– Важное дело.

– Да, это не терпит отлагательства, – добавила я. Я боялась, что камердинер станет спорить, захочет сначала доложить своему господину, но, к счастью (снова мне повезло), он ничего не сказал и молча открыл перед нами дверь, ведшую в кабинет. Мы вошли все трое.

Мигеля я сразу узнала. Он не спал. Он сидел за столом и что-то писал.

Слуги пропустили меня вперед. Мигель обернулся.

Я отвела взгляд от его лица, чтобы не прочесть в его чертах непреклонную решимость.

Я испугалась, что он сейчас прикажет слугам вывести меня.

– Дон Мигель, – начала я.

Я почувствовала, что он вот-вот отдаст приказание.

Но нет, нет. Он не сможет так унизить меня. Он знает, что я благородного происхождения, он знает, что это моя дочь…

Мигель кивнул мне и велел слугам выйти.

– Я позову вас, – сказал он им. Они быстро вышли.

Я чувствовала, что он смотрит на меня. Я боялась поднять глаза.

Я пыталась представить себе, какою он видит меня. Я оправила волосы. Посмотрела на ноги. На платье запеклась кровь. От разбитых коленей.

– Сядьте, донья Эльвира, – произнес наконец Мигель.

Голос его не был злым.

Я села в кресло напротив стола. Он повернул стул и теперь сидел лицом ко мне.

Но я по-прежнему избегала прямо смотреть ему в глаза.

– Как вы проникли сюда? – спросил он.

– Это долго рассказывать, – я вздохнула.

Тут же я подумала, что начинаю разговор не так уж удачно. Не звучат ли мои слова вызывающе? В сущности, зачем мне раздражать Мигеля? Разве я пришла ссориться с ним? Нет, не нужно настраиваться на ссору.

Я хотела было сказать что-нибудь примирительное, но заговорил снова он.

– Да, я понимаю, в таком доме, как этот, всегда найдется незапертая дверь. Это мое упущение.

Я решила в ответ на это просто промолчать.

– Зачем вы здесь? Что вам нужно? – продолжал Мигель уже более раздраженно.

– Моя дочь приехала ко мне, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла я; он заметно поморщился, но я смело продолжала (в конце концов ведь это действительно моя дочь). – Мы решили предупредить о ее приезде. Она хотела сказать кому-нибудь из слуг во дворце, чтобы вас предупредили. Отправить посланного в деревню у меня не было возможности.

– Она уехала, не предупредив мать и меня, – заметил Мигель.

– Ее мать – я!

Конечно, это было вызывающе, но так уж пошел разговор.

– Что вам нужно? – резко и отчужденно спросил Мигель.

Я помолчала.

– Дон Мигель, мне бы вовсе не хотелось ссориться с вами, поймите! Ведь и Анхела признала мои материнские права. Ведь я никогда не отказывалась от своих детей. Обстоятельства разлучили меня с ними. Это было против моей воли. Вы это знаете. Анхела не могла не сказать вам об этом. Анхела давно знает меня. Мы вместе подвергались страшной опасности, немало часов провели в доверительных беседах. Она мне рассказала тогда о вас столько хорошего. Вы знаете, вы не можете не знать…

– Откуда вам стало известно, что Аните грозит опасность?

– Я не могу сказать. Это не моя тайна.

– Хорошо, я не могу требовать от вас отчета. Вернее всего это тайна тех проходимцев, которых вы зовете своими друзьями. Вероятно, мне остается только поблагодарить вас. – Я уловила язвительность.

– Я хотела бы, чтобы вы сейчас отпустили мою дочь со мной, – твердо сказала я.

Разыскивая Мигеля, я еще не знала, как буду говорить с ним. Но чаще мне приходил на ум доверительный разговор. Я даже надеялась тронуть его сердце, рассказав о любви Селии…

Но теперь я решила, что ничего этого не нужно. Ни к чему.

– Я не хочу оскорблять вас, – продолжила я. – Вы и Анхела сделали для моей дочери так много, что я никогда не в силах буду отблагодарить вас. Но поверьте, ничего дурного нет в том, что она побудет со мной.

– Вы знаете, в каком доме, у кого вы живете, донья Эльвира? – спросил он с горечью.

– Я живу в доме моих друзей. Да, я хорошо знаю их, знаю, что это добрые и честные люди…

– Я не хотел бы говорить о вашем знании, – перебил он меня.

Я поняла, что он намекает на мои близкие отношения с Николаосом и Чоки. Я не хотела возражать. Да и не могла. Ведь с Чоки я действительно была близка…