«Скажите, а вы кто?» – подозрительно спросила бухгалтер.

– Вообще-то я – из прокуратуры. Но здесь, – как частное лицо, содействую вашему Петру. Идемте, представлю специалисту по фотороботам. Петя, а ты подожди меня здесь. План – такой: сперва – фоторобот, потом отвозишь людей в институт. А я на своей колымаге – за вами. Из института двигаем к тебе. Дома ты составляешь опись похищенного и передаешь мне, чтобы туда-сюда десять раз не кататься. Без этой бумажки твое заявление ничего не стоит. Я доставляю опись следователю. А ты немедленно едешь в охранную фирму и оформляешь с ней договор. А заодно меняешь двери, замки и ключи. Устраивает?

– Вполне.

Прошло около получаса, прежде чем все трое опять появились в коридоре. Виталий нес листочки фотороботов, держа их за верхний край.

«Ну, вот, и вляпался!» – подумал Петр, едва взглянув на картинки. Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы узнать двух «знакомцев»: Виктора Сергеевича Воронина и Володю – шофера. Странное дело, каждый из фотороботов в отдельности мало напоминал оригинал, но вместе они как бы подтверждали схожесть: в памяти Галкина они шли в связке.

– Посмотри на голубчиков! Копии надо?

Петр отвернулся. Его мысль, следуя определенным путем, искала и не находила выхода. Если их арестуют, рассуждал Галкин, то он, как действующее лицо, наверняка, будет им представлен. С другой стороны, невозможно предположить, что они не узнают его. А это означало бы для него полный крах. Он даже подумать не смел, чем это могло для него обернуться.

– Они тебя, действительно не интересуют?

– Нисколько!

– Что с тобой, Петр? На тебе лица нет!?

– Нездоровится.

– Хлипкий ты, сегодня какой-то. Впрочем, я тебя понимаю: не успели прилететь, колесим по Москве – ни тебе поесть, ни отдохнуть, даже домой заскочить некогда! «Вот именно, – согласился Галкин, а про себя подумал: „Если бы ты только знал, что меня мучит!“.»

Виталий занес фотороботы следователю, и все четверо направились к выходу.

Галкин вел машину осторожно, хотя внутри у него все кипело. В нем зрел протест, ну разве он виноват, что эти двое вновь – у него на пути. Простая случайность! Ему было их искренне жаль: два вполне заурядных мерзавца фактически были обречены. Конечно, они совершали противоправные действия, но не больше, чем остальные мерзавцы. Их беда заключалась в том, что они могли его опознать, хотя бы на подсознательном уровне. Им просто не повезло.

Со стороны в рассказ о его преимуществах очень трудно поверить. Но при желании, если задаться целью, до всего можно докопаться и все объяснить. Поэтому, в случае огласки, есть только две возможности: его либо станут использовать, как специальное оружие, либо предпочтут, чтобы он исчез. Он много об этом думал и вынужден был защищаться, ибо ни то, ни другое ему не улыбалось. История с Тарасом свидетельствовала, что не просто огласка, а малейший намек, незначительная оговорка могли оказаться опасными не только для него самого, но для всех, кто мало-мальски с ним связан.

«Ах, Виктор Сергеевич! Виктор Сергеевич! – беззвучно причитал Галкин. – Что же это вы с собой делаете!? И как вас угораздило снова оказаться у меня на пути!» – кроме цинизма и ёрничества в этом причитании была и доля искреннего сочувствия несчастному, который не ведает, что творит.

С этими скорбными мыслями Галкин доехал до института, высадил Петрова с бухгалтером и, сопровождаемый «колымагой» Виталия, въехал к себе во двор, испытывая такое волнение, как будто год не был дома: так много событий успело произойти за неделю.

Дверь была запечатана полоской бумаги. Чтобы войти, они не сорвали полоску, а аккуратно разрезали ножичком. Хотя дверь была вскрыта отмычкой, замок не был сломан, и Галкин открыл его «родным» ключиком.

Виталий присвистнул, когда увидел Петину библиотеку, и пока Петр составлял список «утрат», с растерянным видом рылся в книжках. Он не просто был удивлен, он был ошарашен, сражен и раздавлен. Завершив «скорбный» труд, Петя спросил: «Что с тобой? У тебя руки трясутся, как будто не меня, а тебя обокрали. Господи, что случилось? Тебя что-то тревожит?»

– Тревожат несоответствия!

– Меня, вообще-то, – тоже. Но что, конкретно?

– Ты говорил, что окончил техникум, но такая библиотека – не всякому доценту по зубам.

– По нынешним временам, она и не всякому профессору по зубам. Но ты забыл, какой техникум я окончил.

– Запамятовал.

– Библиотечный!

– И ты решил собирать библиотеку!?

– Виталий, я сделал это!

– И ты все это прочитал?!

– Я работал в районной библиотеке и все, что меня интересовало, прочел там, а здесь – только то, что докупал из книг, которые хотелось иметь при себе, отдельные новинки, не дошедшие до библиотек и разная справочная литература.

– Всю жизнь мечтал о подобной библиотеке!

– В чем дело? Можешь пользоваться, – как своей!

– В моих глазах ты так вырос, что уж не знаю, как к тебе обращаться. Может быть снова на «вы»?

– Брось! Сейчас – не до шуток. У меня много дел: надо дверь заказать, ехать в охранную фирму, а потом присутствовать при установке. Если ты отвезешь список следователю, – буду тебе благодарен.

В прихожей Виталий задержался, разглядывая висевшее пальто: «Такое же было на том китайце!»

– Опять – за свое!

– Это – еще одно «несоответствие»! Или наоборот, – «совпадение»!

– Ты меня в чем-то подозреваешь?

Виталий махну рукой: «Живи пока!» – и ушел. Метаморфоза с приятелем произошла так внезапно, что не могла не встревожить Петра. Галкин приблизился к окну, но не вплотную, а на некоторое расстояние и стал наблюдать. Сначала Виталий сел в машину, потом неожиданно выскочил и уставился на его окно, видимо, рассчитывая засечь панику. Но Петр успел «включить вибрацию».

Когда машина отъехала, Галкин взял себя в руки, найдя по справочнику нужные фирмы, позвонил и сделал заказ. В охранной фирме и в фирме по установке дверей сказали, что приедут по адресу во второй половине дня. Пока суд да дело, сходил в магазин, купил продукты, заполнил холодильник, поел. Позвонил бухгалтеру, сообщил, что завтра выйти на работу не сможет: будет занят «ликвидацией последствий налета». Хотел отдохнуть, но не вышло: в дверь позвонили. В одних носках приблизился к дверному глазку и сказал себе мысленно: «Поздравляю! Они уже здесь! Если бы знали, куда торопятся!» Подбежал к окну, – у подъезда стояла знакомая красная машина. Все было, как он ожидал, хотя смертельно этого не хотел. Петя осторожно взял из прихожей кроссовки и куртку, унес в ванную комнату и там, не спеша, оделся, не забыв натянуть перчатки. Все это время звонок почти непрерывно звонил. Когда он вернулся, то услышал за дверью, проклятия. Прислушавшись, понял, ругань направлена не в его адрес. Оказывается, Воронин только теперь заметил полоску бумаги, опечатавшую дверь. Будучи неглупым человеком, сопоставив факты, он сделал правильный вывод, вычислив «шестерок», умыкнувших у него этот адрес и залезших в квартиру.

Возможно, в эту минуту они уже «колются» следователю обо всем, что знают или догадываются. Впрочем, известно им не так уж и много, однако достаточно, что бы бросить на Воронина тень.

Наконец, он кончил ругаться и тихо сказал: «Ну вот что, пока не поздно, „делаем ноги“!» «Поздно, голубчик! – беззвучно ответил Петр. – Тебя уже ищут. Если найдут, нам придется встретиться. А этого я допустить не могу»!

Подошел лифт. Петя открыл со своей стороны дверную защелку и на «пропеллере» попал в лифтовую кабину раньше незваных гостей. Он спускался на «высокой вибрации», исключавшей «двадцать пятый кадр», и, хотя умыкнул у обоих электрошокеры, замечен не был. Из подъезда вышел одновременно с громилами. Пока они рассаживались впереди, Галкин открыл дверцу сзади, «пропеллером» нырнул на сидение и замер. Авто плавно тронулось.

Чтобы проверить опасения, Воронин звонил своим «пацанам». Сначала не отвечали. Потом, когда позвонил второй раз, один телефон отозвался: «Слушаю!»