Ей приходило это в голову уже не первый раз. То, что сегодня Чэннинг показал себя непревзойденным любовником, было ни при чем. Слишком много изменений претерпел его образ с тех пор, как она задалась целью разоблачить в нем убийцу. Слишком много изменении, подсказывающих, что не он, а кто-то другой, очень близкий к нему человек, был настоящим злодеем.

Даже если окажется, что эта ночь для него ничего не значит, она не сможет теперь поверить, что он виновен, и будет принимать решение, помня об этом. Она должна найти способ связаться с Троем и немедленно отказаться от участия в работе полиции.

«Ты влюбилась в него?» — сразу же спросит детектив. Он выведает правду, чего бы она ни придумала.

Еще сложнее будет найти причину, чтобы уехать с Линкс-Бэй и от Чэннинга. Мэгги опять видела осуждающий ее предательство взгляд, в минуту, когда его придут арестовывать. Предательство, лишь усугубившееся тем, что они стали близки.

Почти бессознательно она напрягла руку, которая лежала у Чэннинга на груди, словно желая прижать его ближе к себе.

— Проснулась? — ласково спросил он сквозь сон, и от этих слов у нее защемило сердце.

Мэгги решила притвориться, что крепко спит, опасаясь нарушить волшебство момента.

— М-м-м, — промычала она, делая вид, что не проснулась.

Но Чэннинг уже поворачивался к ней и, подсовывая ей под голову правую руку, поглаживал левой по щеке, убирая непослушные пряди волос.

— Как ты? — прошептал он.

— Все нормально, — ответила она, чувствуя, как его рука, скользнув вниз, касается нежной внутренней поверхности бедер. Вопреки всем принятым ранее решениям, она тоже опустила руку, чтобы узнать, возбужден ли он.

— Нашла, что искала? — пробормотал он, жадно ища ее губы и не давая ей ответить.

«Я хочу тебя, — сказала бы она, если бы он дал ей возможность заговорить. — Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась». Но когда их тела снова соединились, третье, невысказанное желание, пересилило остальные. «Я хочу, чтобы ты оказался ни в чем не виноват!» — хотела закричать она.

— Кажется, дождь кончился, — сказал Чэннинг. Они то засыпали, то, проснувшись, болтали. Хотя Мэгги не знала, который час, она понимала, что им оставалось пробыть в постели куда меньше времени, чем ей бы хотелось.

— Хорошо, что туннели не текут, — заметила она, — иначе пришлось бы месить сегодня грязь.

— Ну, теперь до конца недели об этом не стоит беспокоиться.

— Да?

— Финч так сказал, когда я провожал его, — объяснил Чэннинг. — Полиции понадобится два дня, и они просили, чтобы им не мешали. — Его руки сомкнулись вокруг нее, и он поцеловал ее в шею. — Так что мне придется найти для тебя другое занятие…

От того, что он сказал насчет туннелей, Мэгги пришла в панику.

— Но мы все равно поедем в город, да? — спросила она. — Я имею в виду, ты ведь наверняка там понадобишься, у полицейских могут возникнуть вопросы.

— Я полагаю, в полиции Сиэтла умеют пользоваться телефоном.

То, что она замолчала, было ошибкой.

— Что-то случилось, милая? — спросил он, — У тебя испуганный вид.

— Просто мне есть о чем подумать. — Мэгги надеялась, что он не будет настаивать, чтобы она рассказала.

В предрассветной мгле она увидела, как он, приподнявшись, облокотился на руку и внимательно на нее смотрит.

— Ручаюсь, что я догадываюсь о чем, или точнее — о ком.

— Я, ведь не успел закончить одну историю сегодня вечером, — продолжал Чэннинг, — и знаю, что ты терпеть не можешь, если у истории нет конца.

Беспокойство Мэгги, как ни странно, оказалось напрасным. Уверенная почти на сто процентов, что услышит сейчас о Трое Маккормике, она почувствовала неслыханное облегчение, когда Чэннинг произнес вместо этого имя Фионы.

— Ну конечно, — согласилась она, будто совершенно забыла о дочке Скайсет, и радуясь тому, что хотя бы один ее секрет пока неизвестен Чэннингу. — И что же?

Чэннинг продолжил рассказ с того места, где остановился.

— Так вот, надо сказать, Скайсет и Фиона были не особенно близки к тому времени, как девочка подросла.

— Из-за того, что Фиона жила в интернате?

— Скорее из-за того, что дочка была для Скайсет постоянным напоминанием о том событии, из-за которого она появилась на свет. И хотя мать все же полюбила Фиону, существовавшее между ними в начале отчуждение повлияло на их отношения. Девочка требовала внимания к себе, порой выкидывая назло какой-нибудь фокус. Любознательная и непослушная, она вела себя все своенравнее, к тому же становилась все больше похожа на мать, унаследовав ее темные волосы и экзотическую внешность. Твилар, — продолжал Чэннинг, — часто говорил, что ее следует держать взаперти, пока ей не исполнится тридцати, и только потом выпустить под чью-нибудь личную ответственность.

— Теперь я понимаю, почему ты согласился взять ее сюда.

— Жизнь на острове понравилась ей, когда прошло несколько недель. Конечно, поначалу за ней приходилось присматривать, но, в общем, ей даже стало легче без ее приятельниц.

— Она, должно быть, изводила Брехта, — предположила Мэгги, вспомнив о том, как ее собственное нежелание подчиниться злило телохранителя.

— Как ни странно, они поладили. Твилар, я думаю, говорил тебе, что у Брехта к тому времени уже имелся опыт воспитания детей.

Мэгги почувствовала, как она краснеет, оттого что Чэннингу известно, о чем они беседовали с его другом во время ленча, и она в который раз обрадовалась, что он этого не видит. Интересно, Твилар ему сам рассказал? Мэгги вспомнила, как он был смущен, когда она увидела его у телефона. Или, может, это Лин-Мэ, которая слышала их разговор за обедом. Едва ли она когда-нибудь это узнает, что, впрочем, сейчас уже не имеет значения.

— Значит, Брехт присматривал за девочкой?

— Возился с ней больше всех. Он горевал не меньше, чем ее мать, когда Фиона… — Чэннинг запнулся. — Но я забегаю вперед. — Мэгги показалось, что прошла вечность, прежде чем он заговорил снова.

— Появление на острове Дэвида стало началом конца, — вздохнув, сказал он.

— Я даже не подозревала, что у тебя есть брат, — ответила Мэгги.

Из того, что рассказывал и давал ей читать о Диреке Чэннинге Трои, следовало, что у миллионера нет родственников, которые носили бы ту же фамилию и могли бы претендовать на долю его имущества.

— Всем было бы лучше, если бы у меня не было брата, поверь. — Он произнес эти слова с нескрываемой горечью. — Дэвид явился, чтобы потребовать то, что вовсе ему не принадлежало. Но главное — он воспользовался доверчивостью и невинностью Фионы, и это было самым страшным из его преступлений.

Привлекательный мужчина и умелый соблазнитель, младший Чэннинг буквально вскружил голову девчонке, впервые испытавшей любовь.

— Когда Скайсет узнала, что Фиона беременна, — продолжал Чэннинг, — она готова была зарезать его кухонным ножом.

— А что бы ты сделал, если бы это случилось?

— Возможно, солгал бы, чтобы защитить ее.

— Во имя справедливого возмездия?

— К сожалению, этого не понадобилось.

— К сожалению?

Чэннинг подавил тяжкий вздох.

— Единственное, что хоть как-то оправдывает Дэвида — он женился на ней… не потому, что ему этого хотелось. Если бы она и ребенок остались живы… впрочем, что теперь говорить.

— Что с ней случилось? — спросила Мэгги, когда он снова прервал свой рассказ. Чэннинг обнял ее и прижал к себе.

— Как-то вечером мы с Брехтом поздно вернулись из города и услышали, как они ссорятся за домом, на каменистом склоне, который спускается к самому берегу.

Мэгги представляла себе место, которое он имел в виду. Одни острые камни, между которыми даже невозможно проложить дорожку.

Чэннинг рисовал сцену трагедии, разыгравшейся той ночью, трагедии, которую не смогли предотвратить ни его власть, ни деньги.

— Фиона кричала на него, обвиняя в том, что он лгал ей и не был рядом, когда она в нем нуждалась… — говорил он, — а Дэвид просто стоял и смеялся над ней так, как смеются над всеми. Мы только позлее узнали, что в это время у него уже была другая женщина в Такоме.