— Я думала о том, что произошло на прошлой неделе. О том, что ты сказал мне возле кафе…

— И считаешь, что поезд набрал слишком большую скорость?

— Пожалуй. — Трои отчасти облегчил ей задачу, поняв все с полуслова, но Мэгги было нелегко продолжать. — Знаешь, пока вся эта история с Чэннингом не закончится и пока мы работаем с тобой… — Она колебалась, сознавая, что ее заставляет произносить эти слова совсем иная причина, — в общем, мне кажется, что для нас обоих будет лучше, если наши отношения будут чисто дружескими.

Долгое молчание Троя определенно означало, что он огорчен.

— Надеюсь, ты говоришь честно.

— А почему ты сомневаешься?

— Скажи, ты не испытываешь к Чэннингу, ну… каких-нибудь чувств?

Мэгги рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.

— Ну конечно, нет. К чему мне отвлекаться от моего задания?

— Я считал, что мы оба настолько хорошие профессионалы, что ничего не помешает нам делать дело. — Трои снова надолго замолчал, и Мэгги оставалось только надеяться, что она не услышит еще одного признания в любви. — Знаешь, независимо от того, получится у нас с тобой что-то или нет, я тоже хочу, чтобы мы оставались друзьями, — наконец сказал он.

— Договорились.

Успокоившись, детектив спросил, удалось ли ей узнать что-нибудь новое на прошлой неделе.

— У меня было полно работы с документами, — ответила Мэгги, решив не сообщать ему о своих последних открытиях, до тех пор, пока ей не удастся установить, что все это имеет непосредственное отношение к Чэннингу. — А что у тебя?

— Знаешь, я проверил кое-какие из твоих гипотез.

— Правда? — удивилась Мэгги, так как до сих пор Трои не желал прислушиваться к ее соображениям. — И что же?

— Видишь ли, Мэгги, как тебе объяснить, — ты должна понять, что каждый день мне приходится выслушивать множество самых разных версий. В большинстве они оказываются несостоятельными, сколько ни стараешься извлечь из них хоть какую-то пользу. И вот, через некоторое время, начинаешь учиться отметать все ненужное, сразу видеть то, что может оказаться полезным.

— Тебе удалось узнать, что за скандал имели в виду сестры Маркар?

— Именно об этом я и собирался тебе рассказать. Помнишь, они упоминали загадочного парня по имени Гомер?

— Ну да, и я подумала, что они имеют в виду Дирека.

— В таком случае, вероятно, Чэннинг работал у них по совместительству садовником в 1955 году. Его звали Гомер.

— Надеюсь, вы уже успели как следует проголодаться, — сказал Твилар, когда они входили в сияющий стеклом и бронзой ресторан. Вспомнив замечание Троя насчет серебра, Мэгги улыбнулась, потому что хозяйка провела их к столику у окна с видом на залив, которым с тем же успехом можно было полюбоваться и в Новой Англии.

Натертый дубовый паркет и начищенные до блеска перила отражали свет, струившийся из огромных люстр. На длинном столе справа от лестницы были выставлены бесчисленные сладкие блюда. Бросив на них мимолетный взгляд, Мэгги решила, что здесь, только вдыхая запах, рискуешь набрать лишние калории.

К мелодичным звукам струнного квартета примешивалось позвякиванье хрустальных рюмок и приглушенные голоса. Кажется, это было действительно не то место, где обедают полицейские.

— Это был один из любимых ресторанов моей жены, — произнес Твилар, заказав вино, — тогда он назывался «Летучий голландец», знаете, как у Вагнера. Владельцы были любителями оперы, и тут можно было послушать оперную музыку. По вечерам в четверг микрофон предоставлялся местным любителям пения, — Твилар улыбнулся своей беззубой улыбкой, — вам, наверное, скучно это слушать?

— Ну что вы, — возразила Мэгги. Открывая меню, она просто сгорала от любопытства, так ей хотелось поскорее услышать то, что он обещал ей рассказать две недели назад. — Посоветуете мне, что выбрать?

— Вкусы у всех разные, — ответил Твилар, — но я не равнодушен к «Скэмпи мэзон».

— Скэмпи мэзон? Похоже на имя кого-нибудь из героев Дэмона Рэньона. Например, французского гангстера.

Твилар засмеялся и показал на другую строчку меню.

— «Гребешки Скарлетт», — прочитал он, выразительно поднимая бровь, — тоже недурно звучит, правда?

— А вот, смотрите, «Мюссель Александр». Глупая игра напомнила Мэгги об отце, большом любителе шуток и розыгрышей. Неожиданное сходство еще больше расположило Мэгги к Твилару.

— Как вам работается у Дирека? — поинтересовался он, протягивая ей корзинку с хлебом. — Ваши ожидания оправдались?

— Я в общем-то ничего особенно и не ожидала, — ответила Мэгги. — Просто хотелось куда-нибудь уехать на лето, сменить обстановку, а работа здесь давала такую возможность.

— Не хочу забегать вперед, — продолжал Твилар, — но, по-моему, это может дать вам куда больше, чем вы предполагали.

— Не понимаю, простите? — Видите ли, Дирек не перестает о вас говорить.

— Ну, я думаю, он говорит о многих женщинах, а не только обо мне, ответила Мэгги, не понимая, что заставляет Твилара затрагивать столь личные темы.

— Когда знаешь человека столько, сколько знаю его я, нетрудно понять, что к чему. Я понимаю, это не мое дело, но вы явно первая претендентка.

— В таком случае, я ему сочувствую. Я ни на что не претендую. — Мэгги отпила немного вина. — И как же давно вы его знаете?

— О, так давно, что и не вспомнишь, даже трудно сосчитать сколько лет. Знаете, когда переживаешь вместе беду, начинает казаться, что по-другому не могло и быть. — Глаза Твилара стали печальными. — Дирека просто Бог мне послал, когда я потерял жену.

Мэгги вспомнила, что Лин-Мэ упоминала о несчастье, случившемся десять лет назад. Выходит, Твилар должен был знать Фиону. Оставалось выбрать подходящий момент и, упомянув между прочим ее имя, послушать, что он скажет.

— У него как раз в это время и своих неприятностей было хоть отбавляй, продолжал Твилар, — но он сел в самолет и полетел в Париж, как только я позвонил ему. Сам уладил все формальности, все организовал, без него я бы пропал.

Решив, что стоит рискнуть, Мэгги сказала:

— Я понимаю, для вас было большим утешением, когда они прилетели.

— Они? — озадаченно переспросил Твилар.

— Ну да, разве он был без Фионы?

Ей показалось, что Твилар искренне удивлен.

— Фионы? Откуда вам известно это имя? Мэгги принялась сосредоточенно намазывать хлеб маслом, чтобы не смотреть на него.

— Случайно услышала на днях.

— От Дирека?

— От кого же еще? — Она почувствовала, что ходит по лезвию ножа.

— Ну что ж, хорошо, что он наконец может о ней говорить, — тихо сказал Твилар. — Прошло много лет. Простите, я забыл, о чем вы спросили?

— Приезжала ли Фиона с Диреком во Францию?

Твилар отрицательно покачал головой.

— Пет, Фиона официально не была членом семьи еще почти год. И, кроме того, не думаю, что она сумела бы помочь в такой ситуации.

— Что вы имеете в виду?

— Совсем молоденькая девушка, очень чувствительная. Фея из сказки, босоногая колдунья, верящая в чудеса. Немного не от мира сего. Вы, я полагаю, понимаете, о чем я говорю.

Все, о чем сказал только что Твилар, никак не соответствовало образу женщины с портрета.

Твилар вздохнул.

— Слава Богу, что Дирек все-таки постепенно отходит. То, что он пережил из-за этой женщины, было просто ужасно. Поистине черные дни.

— Нo и вы наверняка были ему тогда опорой, — предположила Мэгги, надеясь услышать от Твилара подробности того, что ей было так интересно узнать.

— Больше всех Диреку помог тогда Брехт, — ответил он. — Кстати, я же обещал вам рассказать о нем интересную историю, помните? А сам чуть не забыл.

Мэгги улыбнулась, хотя и почувствовала некоторое разочарование, так как Твилар заговорил о другом.

— Вы ведь знаете, что он немец? — спросил Твилар.

Мэгги кивнула.

— А то, что его семья, как предполагают, была дружна с Евой Браун?