Все быстро заняли свои места, и вскоре шлюпки уже выходили из канала подземной лагуны. Ярко сверкали звезды на фоне южного неба. На западе низко над горизонтом висел лунный серп.
Паруса были подняты, и плоскодонки заскользили по глубоким черным водам, держа курс на запад, огибая южную оконечность скалистого острова.
— Хотелось бы мне, чтобы с нами была черепаха, — сказала Джиннарин.
— Что за черепаха? — удивленно посмотрел на нее Фар—рикс.
— Она буксировала нас сюда. Большая, можно сказать гигантская. Она тащила сразу все лодки.
— Ха! — воскликнул еще более удивленный Фаррикс. — Но скажи мне, как вы с ней встретились, с этой огромной черепахой?
— Ее привели с собой Дети моря.
— Дети моря! — Фаррикс был потрясен. — Вы встречались с Детьми моря? Джиннарин, я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что произошло после того, как мы виделись в последний раз.
— Хорошо, Фаррикс. Сначала мой рассказ, затем твой. Нам пришлось довольно долго гоняться за тобой, мы обогнули чуть ли не полсвета, пытаясь отыскать тебя, и мне хотелось бы знать, как ты оказался в логове монстра, какова роль Дарлока во всем этом, что он замышляет и…
Улыбнувшись, Фаррикс приложил палец к ее губам, останавливая ее.
— Ты совершенно не изменилась, милая, за что я тебя и люблю. А что касается Дарлока, — лицо его стало суровым, — мы поговорим об этом позже, после того как ты расскажешь мне свою историю.
— С чего же мне начать? — Джиннарин глубоко вздохнула. — Знаю. Как говорит Эльмар, начинай с начала. — Она выждала минуту, собираясь с мыслями, и затем ровным голосом приступила к повествованию: — Получив твою записку, присланную с Ру, я вначале вовсе не беспокоилась, вернее, не беспокоилась до тех пор, пока не появились мои сны. И тогда я отправилась навестить Эльма—ра, мага Эльмара…
Шлюпки продвигались на запад, идя галсами против ветра, однако они едва скользили над водорослями, и гребцам приходилось налегать на весла.
— Посмотри! — вдруг вскрикнула Джиннарин, хватая Фаррикса за руку. — Посмотри на Эльмара!
На носу идущей впереди лодки сидел старый маг и глядел назад. Ветер раздувал редкие клочья его седых волос, слабыми руками он судорожно цеплялся за борт шлюпки. Он был бледен и изможден и очень—очень стар.
Джиннарин обернулась к Фарриксу, в глазах у нее стояли слезы.
— Ты видишь, Фаррикс, почему нам необходимо срочно вернуться на Райвен? Там проходит единственный путь в Вадарию.
Все утро лодки двигались на запад, проходя мимо затонувших судов. Холодный ветер сделался теплым, юго—западный сменился западным и затем стал дуть с севера.
— Ха! — обрадовался Джами. — Это наши последние галсы, если установится попутный ветер.
— Но не последние взмахи веслами, — проворчал в ответ Толар, давая знак гребцам продолжать грести.
Фаррикс, прикрыв глаза ладонью, разглядывал затонувший корабль, примерно в миле к северу.
— Что может быть на этих кораблях, Джиннарин? — спросил Фаррикс. — Какой груз? Какие тайны и чудеса скрываются в них?
Джиннарин пожала плечами, ее мысли вернулись к той памятной ночи, когда они увидели корпус судна, сверкающий зеленым колдовским огнем.
— Не знаю, милый, и, пожалуй, не хочу знать. Мне известно только, что некоторые из этих судов заставляют камень Аравана становиться холодным.
— Ты имеешь в виду…
— Нечто опасное таится внутри них.
— Опасное? — Фаррикс взглянул на нее, затем вновь посмотрел на затонувший корабль. — Кто же там прячется, как ты думаешь?
— Я не знаю, — покачала головой Джиннарин, — просто от них опасность.
Фаррикс вздохнул:
— Мне все же интересно, что там на них. Как—нибудь в ближайшем будущем я, возможно…
— Твое любопытство и так уже доставило нам массу хлопот. Кроме того, сокровища Дарлока наверняка награблены у несчастных жертв Большого Водоворота.
Фаррикс помрачнел:
— Да, милая. Он и в самом деле использовал Водоворот, чтобы заманивать в сети жертвы, но ему был нужен не груз, а сами люди.
Джиннарин повернулась и внимательно посмотрела на своего друга. Затем, немного подумав, сказала:
— Похоже, Фаррикс, тебе все—таки следует рассказать мне о своих странствиях. Я понимаю, что тебе не хочется тревожить былые раны, но что поделаешь. Мы должны знать о замыслах Дарлока, иначе маги Райвена не смогут остановить его, пока он не учинил новых бесчинств.
Фаррикс от расстройства крепко сцепил руки.
— Дело в том, Джиннарин, что мне ничего не известно о его замыслах! Только то, что они, вне всякого сомнения, подлые. А вот в чем их суть, хоть убей — не знаю!
— Хорошо, милый, — ответила Джиннарин. — Не знаю, смогу ли я помочь тебе догадаться или нет, но почему бы тебе не рассказать мне все, а там мы уж посмотрим. Как говорит Эльмар, начинай с начала, что в данном случае означает, как я полагаю, с того момента, как ты с Ру уходишь из дома в Дарда—Глайне.
— Стояла зима, когда мы с Ру отправились вслед за потоками…
— Я должен идти, милая. Мне необходимо знать, куда улетают струящиеся потоки.
Взглянув на выдающийся вперед волевой подбородок и понимая, что никакие уговоры не изменят принятого им решения преследовать блуждающий огонек призрачного света, она обняла и поцеловала его. Сердце заныло, но не очень больно, поскольку они с Фарриксом были неразлучной парой в течение нескольких тысячелетий и Джиннарин привыкла к причудам своего друга.
Подозвав свистом Ру, Фаррикс уселся на спину лиса, и они двинулись на северо—восток, в глубь леса Дарда—Глайна. Рыжий с черными лапами лис не торопясь бежал по снегу. Фаррикс оглянулся посмотреть на свою возлюбленную, стоящую возле дуплистого дерева, служившего им домом. Он в последний раз махнул ей на прощание рукой и пустил лиса рысью, торопясь покрыть до темноты расстояние в несколько миль.
Они двигались на северо—восток между голых деревьев Дарда—Глайна. Им приходилось огибать небольшой залив, преграждающий путь непосредственно на восток. Окруженный с трех сторон водой, Дарда—Глайн был покрыт вековыми лесами примерно на сорок миль с востока на запад и на пятьдесят с севера на юг. В течение следующих двух дней Фаррикс продолжал двигаться на северо—восток, огибая залив, глубоко врезающийся в материк.
В середине пятого дня их захватил снежный буран, но потом они наконец повернули на восток, выйдя на северную оконечность залива. На девятый день путешествия они вышли к Уэстонскому океану вдоль северо—восточной границы острова.
Ру отыскал небольшую пещеру, где они могли спрятаться от непогоды, и Фаррикс отправил лиса на охоту. И в эту самую ночь ярко вспыхнуло полярное сияние. Вырвавшийся из него поток промчался мимо и упал в море за горизонтом.
— Проклятье!
Фаррикс отыскал иву, обрезал с нее ветки и связал их ремнями, придав остову форму рыбачьей лодки, коракла, обтянул его шкурами принесенных Ру мелких животных и одну из них, с дырой в центре, поместил сверху. В эту дыру он мог просунуть ноги и плотно привязать покрышку к поясу, оставляя внутреннюю часть водонепроницаемой. Он заделал швы липкой смолой из сосновых шишек. На всю работу у него ушло шестнадцать дней, и за два дня до ее окончания вновь вспыхнуло сияние, и очередной поток погрузился за горизонтом в море.
— Проклятье! Я все еще не готов! — кричал Фаррикс, грозя кулаком далекому сиянию.
Двумя днями позже Фаррикс бросил в лодку два байдарочных весла и, посмотрев на небо, объявил:
— Теперь я готов!
Он пролистал свои записи, которые вел со дня появления первого потока, и прошептал на ухо Ру:
— Сегодня на небе облачно. В такие дни сияния не бывает. Но каждые две недели, когда небо чистое и появляется сияние, то из него, как правило, вырываются потоки. Поэтому, Ру, ждем двенадцать дней и в случае хорошей погоды выходим в море.
Дни тянулись медленно, хотя Фарриксу с лисом и было чем заняться: Ру охотился, или спал, или же с тревогой наблюдал за хозяином, испытывающим свое суденышко в океанских волнах. Фаррикс учился грести, опрокидываться и вновь появляться на поверхности, каждый раз захлебываясь от смеха, в то время как Ру, возбужденно тявкая, носился по берегу, готовый прыгнуть в воду и спасать своего глупого хозяина.
