Голос из президиума. Правильно, правильно.
[ХРУЩЕВ.] Когда Жуков был в опале, то казалось бы — если бьют, то почему и мне не лягнуть. Но я считал, что это было бы противоречивым в моем понимании оценки Жукова.
Когда Жуков был в опале, мне Сталин говорил — Вы хвалили Жукова, а вот Жуков, говорят, землю нюхает Я сказал — хвалил Жукова и сейчас считаю, что Жуков как военный показал себя очень достойно.
Как военный — я это и сейчас считаю — он должен сохраниться. А как политический деятель, он оказался просто банкротом, и не только банкротом, а даже оказался страшным человеком. Военная специальность — это особая индивидуальность. Мы это специальное проявление индивидуальности высоко ценим и награждаем людей. Запустили ракету[222] —дали ордена; эги же люди запустили спутник[223] — дали еще раз ордена. И впредь должны поощрять тех, кто работает, прославляет нашу Родину и укрепляет боеспособность наших Вооруженных Сил и нашей советской страны. Но когда люди начинают покушаться на святая святых, никакие дружеские и другие соображения не могут быть препятствием к тому, чтобы правильно понять, раскритиковать и принять нужные меры.
И докладчик, и выступавшие члены и не члены ЦК, гражданские и военные коммунисты правильно говорили, что Вооруженные Силы — это основное. Сейчас, после смерти Сталина, наша страна выдержала экзамен, если говорить о Центральном Комитете партии. Сталина мы критиковали, партия его критиковала, Сталин много извращений допустил, перед ним дрожали, но в смысле незыблемости строя, страны в народе говорили, что мы сидим за Сталиным, как за каменной горой. Это была суть всей его жизни. И Сталин перед смертью говорил вот умру, а вы ведь слепцы, вас как котят передушат и вы не почувствуете врагов.
Но вот кончилась жизнь Сталина. Мы провели XX съезд партии, который явился проявлением ленинской мудрости, и который принял такие решения, которые признаются всеми коммунистическими партиями всех стран — и социалистических и капиталистических. Враги критиковали, но все же вынуждены были признать, что они являются действительно мобилизующими решениями и сильнейшим оружием, которое дано в руки коммунистических и прогрессивных рабочих партий.
В практической деятельности наше сельское хозяйство было разорено. Смотрите, что мы имеем сейчас. Шутка ли сказать, мы уже в этом году говорим, что догоним Америку в 1960–1961, в крайнем случае в 1962 году не позже, а если с умом используем наши возможности, то наверное догоним в 1960 году. Возьмите, например, Кубань В прошлом году мы ее критиковали, а в этом году как она шагнула! Возьмите Украину, РСФСР, Молдавию. Белоруссия очень долгое время находилась в плохом состоянии, а сейчас набирает силу. Грузия,
Узбекистан давали 300 литров молока и дальше не шли, потому что они считали такой удой географической особенностью этих республик. Партия, Центральный Комитет и народ сделали резкий поворот и сейчас сельское хозяйство круто набирает силу. И сейчас нам, товарищи, надо специально подумать. Если в сельском хозяйстве раньше работали за палочки,[224] сейчас во многих колхозах доярка получает больше, чем получает инженер на заводе. И это не единичный случай в сельском хозяйстве. Есть у нас трудности и думаю, что с этими трудностями у нас хватит ума справиться. Это хорошо, сельское хозяйство идет на подъем.
Промышленность мы также реорганизовали, мы освободили огромные возможности лучшего использования рабочей силы, оборудования и материальных средств для поднятия общего производства, качества и снижения стоимости, а следовательно и накоплений для дальнейшего развития нашей промышленности и нашей экономики.
В вопросах культуры, в вопросах науки. Ведь посмотрите, мы ошеломили наших врагов. В воскресенье я читал газету, может быть товарищи помогут мне вспомнить, что в американской газете писали. Они пишут, что русские запустили спутник Земли и этот спутник, запущенный русскими, смотрит сверху и улыбается.
КИРИЧЕНКО. Издеваясь над Вашингтоном. ХРУЩЕВ. Я хотел сказать более деликатно, я согласен с этим дополнением. Это страшная вещь.
Я думаю, что, товарищи члены Президиума, я не выдам секрета, если скажу, что сейчас готовится запуск второго спутника Земли, и, видимо, сейчас люди поехали и кнопочка будет нажата.[225] 4–5 ноября, то есть в Октябрьские торжества уже не один, а два спутника будут летать и посмеиваться. (Аплодисменты).
Ученые из своих соображений помещают собаку в этот спутник и должны передаваться пульс, дыхание и прочие вещи. Мы в шутку говорим, надо сделать так, чтобы эта собака, когда она будет лететь над Вашингтоном, погавкала на Даллеса. (Смех в зале). Это радует нас, это радует прогрессивных деятелей. Американцы вынуждены нас поздравлять, говорят поздравляем вас, а сами что-то бормочут.
Я беседовал с товарищами, они говорят, что нужно наградить и отдать почести товарищам, которые работали над спутником. У них есть предложение поставить обелиск в память запуска первого спутника. Это приоритет, это будет означать, что страна отмечает эту памятную дату в веках, что это сделано в советской стране, в социалистической стране. (Аплодисменты).
Товарищи, сделано замечательное дело.
А Вооруженные Силы. Вы смотрите, мы в прошлом году остановили войну в Египте.[226] Мы сейчас схватили за руку, я бы сказал рано окончательно говорить, но перелома мы добились, остановить, не дать возможности развязать войну в Сирии. Это опять мощь, крепость, единство нашей страны. Наши Вооруженные Силы оснащены современными средствами войны и поэтому можно иметь голос на международной арене.
Тов. Жуков, дорогой Георгий Константинович, ты мне звонил в субботу,[227] час по телефону говорили. «Ты лишаешься лучшего друга», — сказал он мне. Но, товарищ дорогой, не обо мне персонально идет речь. Секретарь Центрального Комитета едет туда, сюда. Я был заведующим Орготделом Сталинского окружного комитета партии в 1926–1927 гг. Приехал тов. Ворошилов в Донбасс, мы собрали митинг в Макеевке. Собрались шахтеры. После Ворошилова парка не стало, люди лезли на заборы, повалили, деревья поломали.
ВОРОШИЛОВ. Одним словом полезную поездку сделал.
ХРУЩЕВ. Он тогда министром обороны был. Чтобы был когда-нибудь звонок, не уезжайте, это министр обороны. Зачем. У Сталина военных не было думаю. Приехал член Политбюро, уважаемый человек в партии. Видимо, не последняя спица в колеснице, если Центральный Комитет избрал Первым секретарем ЦК. Если я по делам службы, не на охоту поехал, в Латвии, Эстонии, Литве был,[228] что тут плохого, что вас обеспокоило. Можете меня не уважать, но, когда министр обороны говорит не надо встречаться с Секретарем, хочешь не хочешь, но тут посягательство на связь военных с работниками партий, с Секретарем ЦК, с Хрущевым, Ивановым, Петровым, кто бы ни был. Это гнусность.
Я, товарищи, не себя защищаю, я защищаю в этом честь партии, потому что партия должна иметь связь со всеми членами партии, а Захаров член партии. (Аплодисменты).
Когда цепочку развяжешь, поведение и понимание партийности Жуковым — это просто страшно становится и венец — это его заявление: к армии и народу обращусь и они меня поддержат, причем он говорил это к тому, что он может когда-то обратиться, а ему аплодировали и там, и там. Родион Яковлевич Малиновский сказал, что как удар ошеломило такое заявление. Когда мы сказали Жукову об этом в субботу, он говорит: верно, я говорил. Что же такого? Я правильно говорил, я с антипартийной группировкой боролся. А теперь ты бы обратился и сказал, что антипартийная группировка осуждает меня. Это обращение через голову Центрального Комитета. Я господь, я Жуков, я сказал, значит здесь и правда. Это произвол Это страшное дело, товарищи.
